Сергей Ванин - Стражи времени

— А куда мы приехали, товарищ полковник? — Василий с восхищением взирал на образчик сталинской архитектуры.

— Домой ко мне приехали, — Язёв выбрался из автомобиля и сделал пару наклонов, разминая поясницу после долгого сидения в тесной для его высокого роста кабине, — сейчас отдохнём, прихватим кое-что с собой, и в путь!

Язёв и Борзяк поднялись на просторном лифте с большим квадратным зеркалом на стене, и вышли на четвёртом этаже. Дверь в квартиру, которую занимала семья полковника, была обита искусственной кожей и прострочена плетёными косичками кожаных же шнуров, в местах перехлёста косички крепились к двери гвоздями с жёлтыми, под золото головками. «Красота какая!» — невольно залюбовался дверью Борзяк. Внутри, квартира Язёва тоже поразила воображение Василия невиданной роскошью. В прихожей, размерами большей, чем вся комната, в которой обитал Борзяк, стояла удобная тумбочка для обуви, которую полковник именовал голошницей. К стене была прибита красивая деревянная вешалка в виде дракона, выставившего свои многочисленные когти, на которые предлагалось вешать верхнюю одежду. Три огромные комнаты были обставлены красивой массивной мебелью из дуба. В одной, очевидно, служившей хозяину дома кабинетом, стоял огромных размеров письменный стол. Вместо ножек стол держался на четырёх искусно сработанных звериных лапах. Тумбы стола были инкрустированы перламутром. Борзяк во все глаза рассматривал обстановку, не в силах оторвать взгляд от прекрасно выполненных вещей.

В свою будущность квартирным вором, Василий много повидал богатых и прекрасно обставленных квартир, но нигде не видел ничего подобного. Язёв, заметив растерянность Борзяка, лишь снисходительно усмехнулся. «Ты ещё кухни не видел, айда, поглядишь!» — полковник слегка толкнул гостя в спину.

Проходя по длинному, широкому коридору, стены которого были увешаны картинами, как в музее, Василий разглядел в одной из комнат маленький детский велосипедик, явно сделанный за границей.

— Сын раскатывает? — Спросил Борзяк, кивком головы указывая на трофейную роскошь.

— Внук катается, — полковник указал на портрет молодого лейтенанта, висевший на стене комнаты. — Михаил, мой сын, отец нашего велосипедиста. Миша погиб под Сталинградом, танкистом был. Невестка с внуком у нас живут, сейчас в санатории отдыхают.

Борзяк виновато замолчал.

— Давай на кухню, жиган, — полковник опять подтолкнул Василия в спину, — Аня! Два чая с лимоном и бутерброды!

Жена полковника, до сих пор никак не обозначавшая своего присутствия в квартире, моментально накрыла на стол. В просторной кухне Язёва была установлена удобная деревянная мебель, сработанная явно на заказ. Красиво пригнанные друг к другу полочки и шкафчики имели своё, ярко выраженное предназначение. Буфет, колонка, сушилка для посуды, специальный разделочный столик с мраморной поверхностью. В углу уютно урчал красивый белый шкаф с округлыми углами, предназначение которого было Василию непонятно.

— Холодильник, — поймав вопросительный взгляд Борзяка, пояснил полковник. — Продукты скоропортящиеся сохраняет.

«Точно, холодильник, но очень допотопный!» — подумал про себя Борзяк. В квартире, которую они снимали с Куртом в Москве 2010 года, тоже имелся холодильник, но тот был напичкан электроникой и работал почти бесшумно. Да и внешним видом отличался от своего древнего собрата, как небо и земля.

— Вот это вещь! — Желая польстить хозяину, Борзяк всплеснул руками. — А работает-то как тихо!

— Трофейный, — полковник небрежно хлопнул рукой по агрегату, — работает, как часы.

Позавтракав, Язёв и Борзяк стали собираться.

— Аня, — позвал жену Язёв, — где мои вещи старые, довоенные ещё, которые ты в узел связала, да на дачу хотела отвезти?

— Зачем тебе? — Удивилась та, — У тебя новых полно.

— Надо, — не стал вдаваться в объяснения полковник.

— На антресолях в коридоре возьми, — откликнулась жена.

— А ну, давай, ты помоложе, — полковник острым локтем пихнул Борзяка в бок, — надо и тебе что-нибудь вместо формы подобрать. В шкафу, в Мишиной комнате много его вещей осталось. Мать хранит, откроет иногда шкаф и плачет, сына вспоминает.

Борзяк оделся в широкие белые брюки и синюю майку с воротом на шнуровке. Полковник выбрал косоворотку и серый, сильно поношенный костюм.

— Так ты говоришь, немчик этот, фон Шлёсс самому себе молодому письмишко написал, вроде верительной грамоты? — Спросил Борзяка полковник.

— Ага, накропал гадёныш про какого-то кота, который в детстве сильно его напугал, — согласно закивал Василий, — Шлёсс про этот случай никому, никогда не рассказывал, стеснялся очень. Вот и получилось, что знать про этот случай может только он сам. Да ещё сходство внешнее, да плюс ко всему, почерк одинаковый, короче, подготовился к втрече с самим собой основательно, всё просчитал немчура..

— А ты письмо его читал, что ли? — Удивился Язёв.

— Линке читал, он по-немецки понимает, он ведь и сам немец.

— А мы, Вася, писем писать самому себе не станем, — полковник почесал лысеющий затылок, — мы поумнее действовать будем.

— Думаете, получится у нас?

— Получится, — полковник усмехнулся, — права на ошибку у нас нет.

Усевшись в полковничий «Опель», Язёв и Борзяк помчались к дому профессора Линке. Попадавшиеся на их пути орудовцы отдавали машине полковника честь. Добравшись до опечатанной квартиры профессора, Борзяк аккуратно нагрел зажигалкой сургучную печать и снял бумажную ленту, натянутую меж дверью и косяком. Полковник в это время держал под наблюдением верхний и нижний этажи.

— Долго ты там возиться собираешься? — Проворчал Язёв, наблюдая за тем, как Борзяк, чертыхаясь, хлопает себя по карманам брюк. — Целого полковника на шухер поставил, а сам простейшего замка открыть не может.

— Шпильку, которой вчера замок профессорский вскрывал, в галифе оставил, когда переодевался, — виновато оправдывался Борзяк, — вы же сами сказали мне, в Мишины вещи переодеться.

— Эх, — полковник отстранил Борзяка от двери, полез в боковой карман пиджака и достал оттуда универсальную отмычку.

В одно мгновение дверь, щёлкнув, открылась. Достав из шкафа в комнате профессора огромную брезентовую торбу, Борзяк и Язёв, кряхтя, потащили тяжёлую ношу к лифту. Загрузив аппаратуру в машину, они двинулись к отделению милиции, в ведении которого находилась территория Парка Культуры. Подъехав почти к самому входу, они вышли из машины и прошествовали внутрь.

— Дежурный! — Рявкнул Язёв, доставая из кармана красную книжицу служебного удостоверения.

— Старший лейтенант Огурцов, — из-за стола стремительно поднялся лысыватый крепыш с красным от волнения лицом, — здравия желаю, товарищ полковник!