Макс Фрай - Мертвый ноль [litres с оптимизированной обложкой]

– Оценю, если выяснится, что Древние сами сожрали этих твоих Пожирателей, – усмехнулся я. – Такая версия вполне удовлетворила бы мое чувство комического.

– Я всегда говорила, что ты совершенно ужасный! – рассмеялась леди Сотофа. – Ты угадал!

– Это не я ужасный, а жизнь ужасная, – вздохнул я. – Когда настолько глупые шутки оказываются правдой, с реальностью явно что-то не так.

– Ну, по крайней мере, они не всей толпой эту пакость жрали, – утешил меня Джуффин. – Всего один такой герой нашелся. И сожрал, к сожалению, далеко не всех. Вечно у вас, одиноких героев, нелады с аппетитом в самый неподходящий момент.

Он наконец раскурил свою многострадальную трубку, которую все это время вертел в руках, и принялся рассказывать дальше.

– Все присутствующие, кроме юной леди Тапуты, имеют некоторое представление о характере так называемых Темных Магистров, с которых в глубокой древности началась наша Истинная, она же Высшая магия. Ясно, что они разные, как и мы с вами, но все же есть качества, которые можно считать общими для всех: наши Древние – храбрые, веселые люди, они всегда относились к магии, как к захватывающей игре, а к своей жизни – как к единственной стоящей ставке. Люди иного склада в эту компанию попасть попросту не могли, очень уж рисковое было начало: ложишься спать в Сердце Мира, а дальше как повезет – или проснешься магом, или никогда не проснешься, или просто исчезнешь неведомо куда. Поэтому никто из Древних не считал хищных тварей великой проблемой. Эта опасность казалась им чем-то вроде дополнительного входного билета в магию: новичок должен быть или достаточно удачлив, чтобы не встретиться ни с кем из хищников, пока слаб, или достаточно храбр и упрям, чтобы уцелеть при встрече. Из всей их компании только один Нена, бывший моряк, получивший прозвище Босоногий за вопиющее пренебрежение к сапогам, принимал близко к сердцу опасности, грозящие будущим магам, талантливым сновидцам и просто вдохновенным мечтателям. Такой уж у него был характер, Нена всем сострадал. Самим хищникам, кстати, тоже. Говорил: «Ну что у них за жизнь? Невелика радость воровать крошки с чужих столов». Нена регулярно совершал своего рода обходы границ: проверял, не шастают ли где-то поблизости от общего пространства магических грез и сновидений любители поживиться чужой силой или украсть чужое сознание. Чтобы провести хищников, Нена выпивал глоток крови какого-нибудь слабого, беспомощного существа. Этот простой прием позволяет обмануть практически кого угодно, выдать себя за более слабого или, наоборот, сильного, в зависимости от того, чью кровь пил – не в обыденной жизни, конечно, а на ее изнанке, в Хумгате, на Темной Стороне и в сновидении; меня самого он часто выручал и, не сомневаюсь, еще не раз выручит. Но речь сейчас не о том. Важно, что Нена засыпал, прикинувшись слабым, и все хищные твари, прогуливающиеся в окрестностях нашего Мира, сбегались к нему. Нена умел их приманивать, искусно имитируя одновременно неконтролируемую панику и восторженную готовность пойти за всяким, кто позовет. Ловил, можно сказать, за шкирку, как фермер разыгравшихся котят, но не уничтожал, а пытался воспитывать. Объяснял, что губить людей нехорошо, подробно рассказывал о существовании других способов заполучить силу, не причиняя никому вреда, и отпускал с миром. Сомневаюсь, что хищная тварь способна изменить свою природу, наслушавшись чужих поучений, но таков уж Нена: верит в силу здравого смысла и мудрого слова. Особенно своего.

– Не наговаривай, – улыбнулась леди Сотофа. – Нена умеет быть убедительным. Совершенно не удивлюсь, если он кого-нибудь действительно перевоспитал.

– Все это я рассказываю, – продолжил Джуффин, – только потому, что именно Нена Босоногий первым увидел Пожирателя. Удивился: «Что за хрень такая неведомая?» – ловко его подманил и довольно долго удерживал поблизости, притворяясь беспомощной жертвой, которая вот-вот попадется, а сам внимательно изучал нового знакомца. Постигнув суть Пожирателя, он пришел в ужас. Ну, в общем, было от чего. Даже Нена сразу понял, что вразумлять тут некого – поди договорись с самим воплощением небытия. Вернувшись, он рассказал о Пожирателе остальным. Ему поначалу мало кто поверил, очень уж абсурдно все это звучало, но желающие проверить, хвала Магистрам, нашлись. И какое-то время спустя наши древние маги были вынуждены признать, что Пожиратели, во-первых, действительно существуют, во-вторых, самим фактом своего бессмысленного голодного небытия оскорбляют их чувство прекрасного, в-третьих, должны быть уничтожены, а в-четвертых, эту пакость ничего не берет. Все попытки расправиться с Пожирателями доставляли тем явное удовольствие и даже некое подобие насыщения – на краткий миг. Видимо, когда уничтожить Пожирателей стараются по-настоящему могущественные маги, их небытие прирастает новым, дополнительным небытием.

– Сам Нена однажды чуть не погиб, увлекшись охотой, – добавила леди Сотофа. – Его каким-то чудом в последний момент отбили, и что вы думаете? Он уже был по уши влюблен! А ведь прекрасно знал, с кем имел дело, и чем всегда заканчивается такая любовь. Все-таки силу обаяния Пожирателей нельзя недооценивать. Несколько дней Нена ходил сам не свой, твердил, что зря его разлучили с любовью всей жизни, за такое счастье умереть не жалко, верните все назад – в точности, как наша юная леди Тапута. Но потом, конечно, пришел в себя.

Пока она говорила, принцесса тихонько похрюкивала, что, вероятно, должно было символизировать жалобные всхлипы. Зато Джуффин, воспользовавшись паузой, успел отправить в рот здоровенный мясной пирог – не целиком, а разломив на три части, но выглядело все равно впечатляюще.

После этого великого деяния шеф заметно приободрился и принялся рассказывать дальше.

– Когда Нена Босоногий чуть не погиб, за дело наконец-то решил взяться Ерги Отшельник. По рассказам, он был удивительным человеком даже на фоне всей остальной компании. Не столько магом, сколько живым воплощением магии. И характер, судя по отзывам, имел соответствующий, то есть совершенно невыносимый. Я-то с ним не знаком: Ерги Отшельник не то умер, не то просто бесследно пропал совсем молодым – по меркам Древних, конечно, – в те давние времена, куда мне нет хода. И вообще никому. Древние сами никогда не возвращаются в прошлое до момента строительства первого Моста Времени и другим не позволяют туда забредать, даже возвели что-то вроде непреодолимой стены, чтобы не создавать опасных парадоксов. Впрочем, это сейчас неважно, просто объясняю, почему не встречался с Ерги Отшельником и вынужден рассказывать о нем с чужих слов.

– Про стену и возможные парадоксы с Мостом Времени совершенно удивительная информация, – сказал Шурф. – Наверное, самое невероятное из всего, что я слышал. Как жаль, что рассказать больше вы явно не намерены. И никаких упоминаний об этом даже в самых древнейших рукописях, конечно же, нет.