Макс Фрай - Мертвый ноль [litres с оптимизированной обложкой]

Принцесса не стала спорить. Но на ее лице было отчетливо написано: «Говорите, что хотите, а я все равно согласна хоть сто раз подряд умереть, лишь бы с ним».

– Ты пока просто посиди и послушай, – улыбнулась ей леди Сотофа. – И не бойся услышать больше, чем готова узнать. Если в конце концов окажется, что жить с этими знаниями невыносимо, имей в виду, что я могу лишить тебя воспоминаний о сегодняшней ночи, дурное дело нехитрое. Но на твоем месте я бы не стала об этом просить. Знания и опыт – единственные стоящие сокровища, а сокровищами не разбрасываются, даже когда кажется, будто их тяжесть не по плечу.

– Мне уже прямо сейчас так кажется, – вздохнула принцесса. – Но забыть все было бы жалко, ты… вы права. Я же на самом деле всю жизнь о чем-то таком мечтала. О великой любви с кем-нибудь невероятным. И чтобы у меня были тайны, обязательно много тайн! А еще – познакомиться с могущественными волшебниками, такими, как вы. И чтобы эти волшебники сами захотели со мной дружить. И вот все сбылось сегодня, за один вечер. Абсолютно все! Но как-то очень уж через песью задницу оно сбылось.

– Могло быть гораздо хуже, – утешил ее Джуффин. – По крайней мере, в этой твоей песьей заднице сидим мы, а не кто попало. И угощаем тебя пирожками вместо того, чтобы превратить в тряпичный мяч и пинать его до утра, как всего какие-то полторы сотни лет назад поступали со своими пленниками подвыпившие могущественные волшебники, желающие весело скоротать ночь.

– Да, вы хорошие, сердечные люди, – серьезно согласилась принцесса. – Но мне все равно очень грустно. И это нечестно! Вместо того, чтобы радоваться, как славно мы вместе пируем, приходится горевать.

– Так иногда бывает, – кивнула леди Сотофа. – Зато ты осталась жива. Живые люди довольно часто не к месту горюют, особенно пока молодые и глупые. Это нормально, со всеми так.

– Представляешь, три заклинания на нее извел, – пожаловался Джуффин. – От любого из них здоровенный мужик часа два был бы совершенно доволен всем происходящим; впрочем, от последнего аж до утра, не меньше. А ей всего на пару минут хватает.

– Сколько раз я тебе говорила, что настоящей тяжелой жизни ты пока даже не нюхал! – рассмеялась Сотофа. – Думал, шучу? Справиться с горем одной маленькой влюбленной девчонки потрудней, чем голыми руками одолеть сотню этих твоих здоровенных мужиков, будь они хоть трижды великие страдальцы и на всякий случай вооружены до зубов, чтобы никто не помешал горевать. Ничего, пусть сама со своей болью справляется. Это трудно, зато опыт бесценный. Есть ради чего стараться.

Принцесса жалобно шмыгнула носом, но леди Сотофа оставила это робкое возражение без внимания. Сказала Джуффину:

– Не тяни, рассказывай. Все-таки ты о Пожирателях из первых уст знаешь. А я – только от тебя.

Джуффин кивнул и принялся набивать трубку. Но, вопреки своему обыкновению, заговорил прежде, чем ее раскурил.

– Моим учителем магии был Махи Аинти. Сотофа и Макс знакомы с ним лично, а ты, сэр Шурф, столько в свое время от всех нас наслушался, что, можно сказать, тоже почти знаком. Махи был родом не из нашего Мира. Откуда именно, я до сих пор не знаю. На прощание он попросил меня никогда не пытаться прояснить этот вопрос, поскольку чем меньше народу знает о тебе правду, тем ты свободней сам от себя. Я с ним скорее согласен, чем нет, хотя, на мой взгляд, тут есть нюансы: правильно дозированное знание о нас в хороших руках может стать дополнительным источником силы. Но Махи в любом случае видней, что для него лучше, поэтому совать нос в его дела я никогда не стану. Однако сам факт, что он родился в какой-то иной реальности, а к нам попал уже взрослым, опытным магом, вполне очевиден; он и сам не делал из этого великого секрета. Что еще важно знать о Махи Аинти: при всей универсальности его подходов к магии, у него была одна, можно сказать, уникальная специализация. Он очень много знал о разного рода хищных существах, рыщущих на границах между человеческими мирами и, скажем так, всем остальным. Предполагаю, Махи какое-то время был профессиональным охотником за их головами; вполне возможно, таковым и остался, а все остальные его занятия – просто разные способы отдыхать. Собственно мое ученичество началось с того, что Махи спас мне гораздо больше, чем жизнь. Как это порой случается с очень способными, но ничего не знающими о собственных возможностях и не обученными защищаться магами, я еще в детстве стал жертвой хищной твари, из тех, кто присваивает самую драгоценную часть человеческого сознания. На самом деле мне повезло, тварь попалась не из самых опасных, вполне обычный паразит. Но у меня не было шанса ни разобраться с этим самостоятельно, ни даже попросить помощи. Как почти все жертвы хищников, я ничего не знал о случившемся со мной несчастье и был уверен, что все в порядке. Сил маловато – ну, значит, таким уродился, не повезло. Радости нет – а у кого она есть? Все люди примерно так и живут, ничего особенного не чувствуя, просто некоторые зачем-то наловчились притворяться весельчаками. Если бы не Махи, ходить бы мне до конца дней живым мертвецом.

– Да, в юности ты был жутким типом, – согласилась Сотофа. – Девчонкой я часто видела тебя в городе, сразу запомнила, ты был заметный, и очень боялась – иррационально, как дети боятся некоторых чужих людей. А потом, когда я подросла, и ты начал за мной ухаживать, удивлялась: «Как этот красавчик мог показаться страшным чудовищем? Что творилось у меня в голове?» Но с головой все было в порядке: уж что-что, а мертвое от живого и живое от мертвого я всегда могла отличить.

– Именно так, – кивнул Джуффин. – Поскольку я крепко влип в самом начале пути, Махи опасался возможного повторения этой истории и при всяком удобном случае рассказывал мне о разнообразных опасностях, поджидающих неопытных магов. На мой взгляд, он даже несколько перегибал палку. Послушать его, так родиться с незаурядными способностями к магии – все равно что быть горячим пирогом: рано или поздно сожрут. Хотя по моему опыту, такое все же довольно редко случается. Разные опасные твари во Вселенной и правда водятся, а иногда их роль берут на себя вполне обычные люди – я имею в виду, некоторые слишком жадные до чужой силы колдуны. Но все равно я бы не сказал, что их много. И они не на всех подряд кидаются. Жертва, способная оказать серьезное сопротивление, мало кому нужна. Поэтому опасность грозит, в первую очередь, юным, неопытным и доверчивым. И послушным людям, не способным никому слова поперек сказать. И тем, кто не умеет совладать со страхом. И еще тем, кто жаждет любви. Уж что-что, а любовь всякий хищник готов предложить своей будущей жертве в качестве приманки. Я, собственно, сам так попался. Понимаю, что зная меня, непросто в это поверить, но я тогда был совсем несмышленым ребенком, к тому же, довольно заброшенным. А дети физически нуждаются в любви, как в еде и тепле. Где найдут, там и возьмут, не разбираясь.