Дебора Харкнесс - Открытие ведьм [litres]

– Вот как. Финансы – странноватая карьера для даймона, но теперь понятно, почему он так ловко управляется с такими деньжищами.

– Не только с ними. – Молчание затягивались, но Мэтью не спешил войти в дом. – Мне было необходимо уехать и поохотиться.

Я не знала, что на это ответить.

– Ты оставила в моей машине свитер, – добавил он, словно это о чем-то говорило.

– Мириам мне его вернула.

– Знаю. Я не мог его больше терпеть – понимаешь почему?

Я помотала головой. Он вздохнул и выругался по-французски.

– Моя машина пропахла тобой, Диана. Мне настоятельно требовалось уехать.

– Все равно не понимаю.

– Я не переставал думать о тебе. – Он запустил руку в волосы, отвел взгляд.

Мое сердце билось неровно, мозг из-за недостаточного притока крови работал плохо – но наконец до меня дошло.

– Ты боишься причинить мне вред?

Я с детства прониклась здоровым страхом перед вампирами, но Мэтью до сих пор вел себя образцово.

– Я ни в чем не уверен, – предостерегающим тоном ответил он.

– Значит, ты уехал не из-за того, что было в пятницу вечером. – У меня вырвался вздох облегчения.

– Нет. Никакой связи, – мягко заверил он.

– Эй, вы двое! Идете или будете делать упражнения прямо здесь? – осведомилась с порога Амира.

Мы пошли с ней и все занятие украдкой друг на друга посматривали. Первый честный разговор все переменил между нами: мы оба пытались предугадать, что будет дальше.

Когда занятие кончилось и Мэтью стал натягивать свитер, я заметила, что у него на шее на кожаном шнурке висит какая-то серебряная вещица. Ее-то он и трогал под свитером, как талисман.

– Что это у тебя?

– Памятка.

– Интересно о чем?

– О губительной силе гнева.

Питер Нокс предупреждал, чтобы я не доверяла вампиру.

– Знак пилигрима? – Экспонаты вроде этого я видела в Британском музее.

Мэтью кивнул и достал из-за ворота свой медальон. Тот был сделан в форме гробика и мог вместить разве что несколько капель святой воды.

– Привез из Вифании.

– Лазарь, – пробормотала я.

В Вифании Христос воскресил Лазаря. Меня воспитали язычницей, но я знала, для чего христиане совершают паломничество: искупить грехи.

Мэтью спрятал медальон обратно, чтобы другие создания не видели.

Попрощавшись с Амирой, мы вышли. Дом, освещенный прожекторами, казался островком в темном море.

– Теперь тебе лучше? – нарушил тишину Мэтью. Я кивнула. – Тогда рассказывай.

– Все из-за той самой рукописи. Нокс хочет ею завладеть, даймоны тоже – по словам Агаты Уилсон, которую я встретила в «Блэкуэллс». То же самое и вампиры. Сложность в том, что рукопись заколдована.

– Знаю.

Белая сова спикировала на нас откуда-то сверху. Я закрылась руками, уверенная, что она нападет, но птица улетела к растущим вдоль аллеи дубам.

Мэтью, открыв заднюю дверцу «ягуара», запихнул меня, охваченную паникой, внутрь.

– Пригни голову и подыши глубоко. – Сам он присел снаружи, положив руки мне на колени. К горлу подступила желчь – в желудке у меня не было ничего, кроме воды. Я зажала рот, Мэтью бережно заправил мне за ухо упавшую прядку. – Все хорошо, ты в безопасности.

– Извини. – Тошнота отступила. – Со вчерашнего дня, после встречи с Ноксом, я сама не своя.

– Не хочешь пройтись немного?

– Нет, – торопливо сказала я.

Не хватало еще гулять на резиновых ногах по этому огромному темному парку.

Мэтью всмотрелся в меня:

– Отвезу тебя домой. Поговорим как-нибудь потом.

Клермонт помог мне встать и пересадил вперед. Я закрыла глаза. Мы немного помолчали, а потом он включил зажигание.

– С тобой такое часто бывает?

– Нет, слава богу. В детстве бывало, теперь уже нет. Все дело в избытке адреналина.

– Я знаю. – Как только я пригладила волосы, Мэтью отпустил ручной тормоз и выехал на аллею.

– По запаху?

Мэтью кивнул:

– Он накапливался с самого твоего признания в пользовании магией. Бег, гребля, йога – все из-за этого?

– Да, чтобы лекарства не принимать. Плохо от них соображаю.

– Физическая активность в любом случае полезнее.

– Теперь и она не помогает. – Вспомнить хотя бы искрящие пальцы.

Мэтью выехал из ворот на дорогу. Меня приятно укачивало, но его вопрос нарушил блаженство:

– Почему ты мне позвонила?

– Из-за Нокса и «Ашмола-782». – Снова нахлынула паника.

– Да, знаю, но почему мне? Разве у тебя нет друзей среди людей или колдунов?

– Никто из людей, с которыми я дружу, не знает, что я колдунья. Человеку надо еще втолковать, что мы существуем на самом деле, – если он, конечно, сразу не сбежит. Друзей-колдунов у меня нет, а своих тетушек я не хочу в это впутывать. Они не виноваты, что я сглупила и сдала рукопись, так и не поняв, что к чему. – Я прикусила губу. – Не надо было звонить, да?

– Не знаю, Диана. В пятницу ты сказала, что колдунам с вампирами дружить невозможно.

– Я много чего наговорила тогда. – (Мэтью молчал, следя за дорогой.) – А теперь не знаю уже, что и думать. – Я тщательно обдумала свои следующие слова. – Хотя одно знаю точно: лучше делить библиотеку с тобой, чем с Ноксом.

– Вампирам, когда они находятся среди теплокровных, нельзя полностью доверять. – В меня на секунду уперся холодный взгляд.

– Теплокровные? – нахмурилась я.

– Люди, даймоны, колдуны – все, кто сам не вампир.

– Я согласна рискнуть – с условием, что Нокс не будет копаться в моих мозгах.

– А он пытался? – с явной угрозой осведомился Мэтью.

– Не то чтобы… Просто предупредил, чтобы не доверяла тебе.

– Правильно предупредил. Сути своей не изменишь, как ни старайся. Не романтизируй вампиров, Диана. Нокс, возможно, небескорыстен, но здесь он прав.

– Я никому не позволяю указывать, с кем мне дружить, – особенно ксенофобам вроде Нокса. – Пальцы закололо, я засунула ладони под себя.

– Выходит, мы друзья?

– Думаю, да. Потому что говорим друг другу правду, даже когда это трудно. – Я принялась теребить воротник свитера, смущенная серьезностью нашего разговора.

– Друзья из вампиров получаются так себе. – Судя по голосу, он опять был сердит.

– Если хочешь, чтобы я оставила тебя в покое…

– Нет, конечно. Просто отношения с вампирами… сложно построить. Мы можем быть протекционистами, даже собственниками. Не думаю, что тебе это придется по вкусу.

– Немного протекционизма будет как раз очень кстати.

В глазах Мэтью отразилось страдание, как будто я его ранила.

– Я тебе это припомню, когда начнешь жаловаться. – Страдальческое выражение сменилось насмешливым.

Он свернул с Холиуэлл-стрит под сводчатые ворота моего колледжа. Фред, ухмыльнувшись, скромно отвел глаза. Я убедилась, что на этот раз ничего не забыла, даже резинку для волос, – не то, чего доброго, Мэтью снова придется бежать в Шотландию.