Дебора Харкнесс - Открытие ведьм [litres]

– Колдовская вода, – выдохнула тетушка. – С чего все началось?

– Не знаю, Сара. Мэтью уехал, внутри стало пусто… и слезы, которые я сдерживала с самого появления Доменико, вдруг хлынули разом.

– Какого Доменико? – встряла Эм, у которой всегда наготове список легендарных созданий.

– Микеле, из Венеции. Если будет приставать ко мне снова, я ему голову оторву, хоть он и вампир!

– Он опасен! – вскричала Эм. – Всегда играл не по правилам.

– Мне это уже говорили. Стерегут меня здесь круглые сутки, так что не беспокойтесь.

– Будем беспокоиться, пока не перестанешь знаться с вампирами, – заявила Сара.

– Тогда беспокоиться придется долго. Я люблю Мэтью, Сара.

– Это невозможно, Диана. Вампиры и колдуны…

– Доменико рассказал мне про конвенцию. Я не прошу других ее нарушать и сознаю, что вы, возможно, не сможете или не захотите иметь со мной ничего общего, – только выбора у меня нет.

– Конгрегация сделает все, чтобы прекратить вашу связь. Это ее обязанность, – поспешно вставила Эм.

– Об этом мне тоже говорили, но раньше им придется меня убить. – Я обдумывала это с прошлого вечера, но сейчас впервые сказала вслух. – От Мэтью избавиться трудно, а вот со мной почти никаких хлопот.

– Но нельзя же так! – сдерживая слезы, крикнула Эм.

– Куда мать, туда и дочка, – сказала Сара.

– О чем ты? – При упоминании о матери мой голос дрогнул, а с ним и самообладание.

– Ребекка бросилась в объятия Стивена, хотя ей говорили, что двум колдунам с таким даром не стоит жить вместе. И от поездки в Нигерию ее тоже отговаривали, но она не послушалась.

– Тем больше у Дианы причин выслушать нас теперь. Ты с ним всего-то месяц знакома – приезжай домой и постарайся его забыть.

– Забыть?! – Смешно, честное слово. – Это ведь не какая-нибудь интрижка. У меня такое чувство впервые.

– Оставь ее, Эм. Пустой разговор, которых и так в нашей семье хватало. Я не смогла забыть тебя, она не забудет его. – Тяжкий вздох Сары долетел через океан до самой Оверни. – Я бы, возможно, не такой жизни тебе пожелала, но каждый решает сам за себя. Твоя мать решила по-своему, я по-своему – бабушке твоей, между прочим, тоже не по душе это пришлось. Теперь вот твоя очередь – и знай, что ни одна Бишоп никогда не повернется спиной к другой.

На глаза навернулись слезы.

– Спасибо, Сара.

– И если вся Конгрегация состоит из таких, как Доменико Микеле, – тетя распалялась все больше, – пусть катятся к чертям!

– А что говорит Мэтью на этот счет? – спросила Эм. – Удивляюсь, как он мог от тебя уехать, только что решив порвать с тысячелетней традицией.

– Мэтью ничего не говорил мне о своих чувствах, – призналась я, старательно разгибая скрепку.

– Чего же он ждет? – прервала томительную паузу Сара.

– Ты все время твердила, чтобы я от него держалась подальше, – рассмеялась я, – а теперь огорчаешься, что он не хочет подставлять меня под удар?

– Мне до него дела нет. Главное, что ты хочешь быть с ним.

– Сара, я его не привораживаю. Я свое решение приняла, теперь пусть решает он. – Фарфоровые часики на столе показывали, что он уехал ровно сутки назад.

– Если уж решила остаться с ними, то не теряй бдительности, – предупредила на прощание Сара. – А захочешь вернуться домой – возвращайся.

Часы пробили половину. В Оксфорде уже стемнело.

А, к черту. Я сняла трубку и набрала его номер.

– Диана? – В голосе слышалась тревога.

– Ты меня узнал или французский номер? – засмеялась я.

– Стало быть, все хорошо. – Тревога сменилась облегчением.

– Да. Твоя мамочка развлекает меня что есть сил.

– Этого я и боялся. Что она тебе наплела?

Я решила пока не вдаваться в детали.

– Чистую правду. Что ее сын являет собой адскую помесь Ланселота и Супермена.

– Похоже на Изабо, – подтвердил он с намеком на смех. – Отрадно узнавать, что она не изменилась, переночевав под одним кровом с колдуньей.

Расстояние, бесспорно, помогало мне привирать в разговоре, но перед внутренним взором отчетливо всплыла его квартира при колледже Всех Святых. Мэтью что-то читает, сидя на моррисовском стуле. Лицо у него при электрическом свете как отшлифованный жемчуг, между бровями сосредоточенная морщинка.

– А что ты пьешь? – Единственное, что оказалось не под силу моему воображению.

– С каких это пор ты интересуешься винами? – искренне удивился он.

– С тех самых, как для меня открылась эта обширная область знания. – «С тех самых, как узнала, что ими интересуешься ты, дуралей!»

– Сегодня пью испанское, «Вега Сицилия».

– Сколько ему?

– Урожай тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года.

– Совсем крошка?

– Младенец, – весело подтвердил Мэтью.

Я и без шестого чувства знала, что он улыбается.

– Как у тебя прошел день?

– Отлично. Мы усилили безопасность, хотя взлом и не удался. Наши компьютеры тоже пытались взломать, но Мириам уверяет, что ее систему не расколет ни один хакер.

– Когда домой собираешься? – вырвалось у меня. Молчание затягивалось, но я внушала себе, что это связь барахлит.

– Не знаю, – суховато ответил он. – Вернусь, как только смогу.

– С мамой не хочешь поговорить? Я ее позову. – Его холодность меня задела, но я заставила себя говорить спокойно.

– Не надо. Скажи ей только, что в лаборатории и в доме все цело.

Мы распрощались. Грудь стеснило так, что трудно было дышать. Встав и оглянувшись, я увидела в дверях Изабо.

– Мэтью. Говорит, лаборатория и дом не пострадали. Я что-то устала, Изабо, и есть не хочется – пойду лягу, пожалуй.

Было около восьми – вполне уже можно и лечь.

– Да, конечно. – Изабо, сверкнув глазами, отошла в сторону. – Спокойной ночи, Диана.

Пока я говорила по телефону, Марта принесла в кабинет чай с сэндвичами и воду. Дров в камине должно было хватить до утра, свечи лучились золотым светом. В спальне, я знала, тоже тепло и светло, но спать мне пока не хотелось. «Aurora Consurgens» ждала меня на столе Мэтью. Стараясь не смотреть на мерцающие доспехи, я села, включила старомодную настольную лампу времен космической гонки.

«Скажи мне кончину мою и число дней моих, какое оно, дабы я знал, какой век мой. Вот, Ты дал мне дни, как пяди, и век мой, как ничто пред Тобою» [46] Пс. 38: 5–6. .

Это вновь напомнило мне о Мэтью.

Поняв, что на алхимии сосредоточиться не смогу, я решила составить список вопросов по уже прочитанному тексту – для этого не требовались бумага и ручка.

Стол черного дерева походил на своего хозяина основательностью и серьезностью. По обе стороны – тумбы на круглых ножках с ящиками, вокруг столешницы – резной орнамент с листьями аканта, тюльпанами, свитками и геометрическими фигурами. Не то что мое бедственное рабочее место в Оксфорде, заваленное бумагами и книгами и загроможденное недопитыми чашками: здесь лежали только эдвардианский бювар, разрезной нож в виде меча и стояла лампа. Такая же причудливо-гармоничная смесь старины и современности, как и сам Мэтью.