Виктория Шваб - Архив [litres]

– Боишься пауков? Пыли? Или привидений?

– Нет. Подобными пустяками меня не запугать. – Здесь все слишком громкое, прямо как ты.

Его улыбка полна лукавства, но глаза смотрят прямо и открыто.

– А в чем тогда дело?

Нас отвлекает Джилл, выглянувшая из-за двери с новой книгой. Мне интересно посмотреть, как этот проныра Уэсли отразит новую атаку с маффином и книгой в руках, но он оборачивается к Джилл, словно признавая свое поражение.

– Ладно-ладно, я иду, мерзкая девчонка!

Он кидает книгу Джилл, и она неловко ее ловит. Затем смотрит на меня со своей фирменной косой улыбкой.

– Спасибо за маффин, Мак.

Мы только что встретились, а он уже зовет меня уменьшительным именем. Я бы с удовольствием надрала ему задницу, но в том, как он произносит мое имя, чувствуется приязнь, и мне почему-то становится лестно.

– Еще увидимся.

Дверь в 5С уже закрылась, но я все еще стою в коридоре. Легкое царапанье в кармане возвращает меня к реальности. Я отхожу к лестнице и достаю листок.

Джексон Лернер, 16.

Эта история уже такая взрослая, что ее никак нельзя откладывать. Чем старше они становятся, тем быстрее срываются – иногда имеют значение часы и даже минуты. Оставив корзину на лестничной клетке, я бегу на третий этаж и, подходя к марине, снимаю кольцо. Затем через голову снимаю шнурок с ключом, и пока глаза привыкают к другой картинке, несколько раз обматываю шнурок вокруг запястья. Вот я уже различаю замочную скважину, вставляю в нее ключ и поворачиваю. Раздается глухой щелчок, и на поверхность всплывает дверь, очерченная полоской света. Я шагаю в вечную ночь Коридоров.

Закрыв глаза, прижимаю пальцы к ближайшей стене и тянусь за воспоминаниями. Перед моими глазами предстают те же Коридоры, только мутнее и бледнее. Время отступает назад под моими пальцами, но воспоминания остаются неизменными, как статичная картинка. Ничего не происходит, и тут неуловимой, расплывчатой кляксой мелькает История. Я не сразу его замечаю, и мне приходится остановить время и промотать немного вперед, медленно выдыхая и прокручивая кадр за кадром, пока не нахожу его. Кадры сменяют друг друга в последовательности пусто пусто пусто пусто силуэт пусто пусто . Попался. Я сосредотачиваюсь на изображении и разглядываю подростка в зеленом балахоне с капюшоном – это Джексон – затем запускаю время и смотрю, как он проходит мимо справа налево и огибает угол.

Я моргаю, мир вокруг обретает четкие очертания, я отстраняюсь от стены и следую по тому же пути, что и Джексон. Там я снова проделываю ту же операцию, пока едва ли не в точности могу воспроизвести траекторию его движения. Читая четвертую или пятую стену подряд, я наконец слышу его самого, не заглушенный шепот прошлого, а тихие шаги в настоящем. Оторвавшись от воспоминаний, следую за звуком, обхожу угол и лицом к лицу сталкиваюсь с…

Самой собой.

С отраженным, перевернутым изображением самой себя, с упрямо выпяченной челюстью, в нелепой желтой бандане – в глазах Истории. Чернота уже начала пожирать цвет его радужки, а это означает, что он срывается.

Джексон Лернер стоит, склонив голову набок, и удивленно таращится на меня. Копна спутанных рыжих волос свешивается на скулы. Он такой же тощий, как многие мальчишки в его годы, – складывается впечатление, что его вытянули вверх на каком-то гигантском станке. Я делаю незаметный шажок назад.

– Что за чертовщина? – сердито начинает он, сунув руки в карманы. – Это что, какой-то аттракцион или вроде того?

Я стараюсь говорить без выражения:

– Вообще-то нет.

– Что ж, это было круто, – говорит он, маскируя в браваде страх. Ничто не может быть опаснее страха. – Я хочу выбраться отсюда как можно скорее.

Он переминается с ноги на ногу, производя впечатление живого обычного парня из плоти и крови. Из плоти, если быть точной. Истории не могут истечь кровью. Он еще раз беспокойно переминается на месте, и тут его чернеющие глаза опускаются к моим рукам, туда, где на шнурке болтается ключ. Металл слегка поблескивает в полумраке.

– У тебя есть ключ, – говорит он, следя за покачивающимся ключом. – Почему ты просто не выпустишь меня отсюда? А?

Я уже слышу перемену в его голосе. Страх вытесняется агрессией.

– Ладно. – Дед посоветовал бы мне оставаться абсолютно спокойной. Историям свойственно срываться, но ты не можешь себе такого позволить. Я окидываю взглядом ближайшие двери. Но они все отмечены меловым «Х».

– Чего встала столбом?! – рычит он. – Выпусти меня, я сказал.

– Ладно, – повторяю я, слегка подаваясь назад. – Я отведу тебя к правильной двери.

Я делаю еще один незаметный шажок назад. Он не движется с места.

– Просто открой вот эту. – Он тычет в ближайшую дверь с четким «Х» сверху.

– Не могу. Мы должны найти дверь с белым кругом, и затем…

– Открой эту чертову дверь! – орет он и протягивает руку к моему ключу. Я вовремя уворачиваюсь.

– Джексон! – одергиваю я, и от неожиданности он замирает. Я пробую другой подход. – Ты должен сказать мне, куда хочешь попасть. Все эти двери ведут в разные места. Некоторые вообще не открываются. А некоторые, хоть и открываются, ведут в очень и очень плохие места.

Злобу, перекосившую его лицо, сменяет растерянность, на лбу появляется горестная морщина, уголки рта печально опускаются.

– Я просто хочу домой.

– Хорошо, – соглашаюсь я, облегченно вздохнув. – Тогда пойдем домой.

Он замирает в нерешительности.

– Пойдем, – с нажимом говорю я. Мысль о том, что придется повернуться к нему спиной, зажигает кучу тревожных маяков в подсознании, но другого выхода нет – Коридоры слишком узки для того, чтобы мы могли пройти бок о бок. Поэтому я разворачиваюсь и иду, оглядываясь в поисках белого круга. Я замечаю вдалеке заветный кружок, ускоряю шаг и оборачиваюсь.

Джексон за мной не идет.

Он останавливается поодаль и разглядывает скважину двери, вмонтированной в пол. Из-под носка кроссовки виден край мелового креста.

– Ну же, Джексон, – говорю я. – Разве ты не хочешь домой?

Он ковыряет ногой замочную скважину.

– Ты не отведешь меня домой.

– Отведу.

Он поднимает голову, и тонкий луч света из-под двери отражается в его почерневших пустых глазах.

– Ты даже не знаешь, где мой дом.

Это, конечно, верно подмечено.

– Да, не знаю. – Его лицо снова искажается от злости, и я поспешно добавляю: – Но это знают двери.

Я указываю пальцем на дверь под его ногами.

– Все очень просто. Крест означает, что это не твоя дверь. – Затем показываю на дверь с заштрихованным кружком. – Вон та, с меловым кругом. Это точно твоя. Туда нам и надо.

Надежда начинает теплиться в его глазах, и я должна была бы чувствовать стыд из-за вранья, но у меня нет выбора. Джексон бросается вперед, опережая меня.