Юрий Бедзик - Великий день инков

Рассказ Пабло подавил Олеся. Слова его будто расширили перед мальчиком берега мрачной реки, и он увидел далекие горизонты, увидел то, что слышал раньше, и то, что рисовало его воображение.

— Ничего. Черный Себастьян недолго будет свирепствовать на этих землях.

Капитан замолчал, упорно глядя в темноту, из которой едва заметно проступали отвесные берега.

Вздохнул. Помолчал минуту. Крутанул колесо налево, затем перехватил его на правую сторону.

— У индейцев есть легенда о добром духе Кахунью, защитнике бедных и обиженных, который живет на горе Комо, — заговорил сдержанно капитан Пабло. — Как-то один индеец с Верхнего Ориноко рассказывал мне, что его предки ежегодно зажигали на горе Комо священный огонь свободы. Но позже в их страну пришли белые люди, то есть мы пришли к ним, и с тех пор огонь на горе Комо угас. Индеец говорил мне, что, пока будет жить на земле Черный Себастьян и такие, как он, гора Комо будет стоять в темноте. Индейцы хотят Себастьяну смерти. Его ненавидят все труженики по Ориноко.

Тропическая ночь тепла, волшебно мягкая, словно черный мягкий ковер. Под ее сенью трудно дышать и еще труднее заснуть.

Крутояр лежит, открыв в темноте глаза. Мысли наплывают одна за другой. Надо все хорошенько взвесить, до мелочей обдумать. За это опасное путешествие целиком отвечает он.

Профессор вспоминает разговор со шведом Сундстремом, тайные слова радиограммы Саунгейнлера: "Трагическая тайна инков раскрыта... У горы Комо совершено преступление..."

И уже мозг ищет ответы в прошлом. На дальнем пути истории где-то должна быть разгадка тайны.

На пути истории!

Смешались в кровавый клубок история народов и история завоевателей.

Когда-то был Колумб. Большой, бессмертный, знаменитый первооткрыватель континента. За ним пришли первые каравеллы с испанскими и португальскими солдатами, с гордыми, бездушными кабальеро и их духовными наставниками. Позже начались походы. Крестовые походы на американских землях.

В Мексике холодный меч Кортеса упал на головы добродушных ацтеков. Пленением и смертью их последнего императора Куатемока закончилось существование ацтекского государства.

На юге — перед колесницей конкистадоров склонились доверчивые инки. Жертвой испанского вероломства стал их верховный вождь, "сын солнца и воды" Атауальпа.

Крутояр невесело вздыхает. Инки! Мужественные дети первозданной матери-природы. Профессор вспоминает, как все началось, вызывает в памяти мельчайшие подробности той великой трагедии, которая всколыхнула земли Нового Света.

Мысли снуют в голове, сон уходит еще дальше, усталость от дневной жары еще разлита по телу.

— Василию Ивановичу не спится? — это голос Самсонова.

— Разве не слышите, — ворчит Бунч. — Начальник экспедиции решает нашу судьбу, Илья Григорьевич.

Крутояр, пыхтя сигаретой, протягивает руку к фонарю, что висит над головой, и нажимает на включатель. Пусть лучше будет свет. Может, тогда легче будет дышать.

— Действительно, решаю и ничего не могу решить, — бросает профессор между двумя глубокими затяжками. — Все вспоминаю тех инков. Славный древний народ!

— Приходится верить вам на слово, Василий Иванович, — с обидой в голосе отзывается Самсонов. — Может, и действительно славный, но для меня это пустой звук.

— Ага! Вот вы о чем! — вспоминает Крутояр. — Я обещал рассказать вам историю падения их государства. Об этом, собственно, и думаю сейчас.

— Прекрасно! Думайте вслух!

— Ну, тогда готовьтесь к долгой лекции. — Крутояр, будто действительно собираясь мучить своих друзей всю ночь, в последний раз сладко затягивается сигаретой и, утопив глаза в брезентовый потолок, начинает рассказ: — Инки, их история, их горе всегда тревожили меня. Не раз я спрашивал себя: почему судьба порой бывает такой несправедливой к миролюбивым народам и проявляла столько привязанности к поработителям?

Бунч натужно вздыхает в своем гамаке.

— Разве не ясно почему? Для старой грешницы все равно, кому стелить дорожку: мирным или воинственным народам. Кто сильнее, тот и берет верх.

— Я согласен с вами, Кирилл Трофимович, — говорит Крутояр. — Скажем только точнее: кто достиг высшей ступени в развитии производительных сил, кто стоит на прочной, более надежной материальной основе, тому и судьба улыбается приветливо. Представьте себе ситуацию. Отряд в сто пятьдесят человек во главе с авантюристом Франсиско Писарро завоевал целое государство. Гром аркебуз и мушкетов, блеск стальных панцирей вызвал растерянность у воинов многотысячной армии верховного Инки Атауальпы. И не думайте, что это была какая-то себе примитивная полупервобытная монархия. Сила, большая культурная сила, замечательные, благородные традиции, хорошо слаженный государственный аппарат, армия, чиновничество... Такая страна могла бы посоревноваться с нашей феодально-мракобесной Европой. Могла бы научить ее элементарным нормам общежития. В то время, когда католические изуверы сжигали на кострах неверных "еретиков", когда на площадях Рима и Болоньи идолы в черных сутанах провозглашали анафему смелым предсказаниям первых магелланов разума, когда за одно слово против освященных церковью птолемеевских догм человека бросали в тюрьму, а то и посылали на плаху, государство инков, наивно исповедуя примитивную религию поклонения солнцу, давало своим гражданам широкий простор для духовного расцвета. Конечно, это было классовое, эксплуататорское общество, но в нем еще жили сильные традиции первобытно-коммунистического строя. Четверть всей земли в государстве принадлежала сиротам и вдовам. Скот и сенокосы были собственностью общины. И хотя верховный вождь немалую долю готового продукта забирал на содержание своего двора и войска, на пышные пиры, выезды, ему приходилось уважать древние обычаи своего народа.

Инки добывали золото и серебро. Они не умели выплавлять железо, и это погубило их. Когда Писарро ворвался со своими головорезами в их страну, инкские воины вышли ему навстречу с каменными стрелами и бронзовыми мечами.

Инки высоко почитали науку. Они изучали в школах астрономию, математику, теологию, военное искусство, юриспруденцию. Брак был обязателен. Испанцы увидели на территории инков хорошие дороги, мосты, дамбы, в городах — склады для продовольствия и одежды, гостиницы для царских гонцов, казармы для солдат. Инки умели строить крепости и храмы, которые своей красотой и великолепием не уступали лучшим образцам древнего Рима или Эллады.

— И как же они отдали свою страну на растерзание этом самом проходимцу Писарро? — с горьким упреком в голосе восклицает непримиримый к несправедливости Илья Григорьевич.