Влада Ольховская - Между мирами

Он ведь и не может быть живым. Миста умерла. А Лили Чин, должно быть, послышалось.

– Остановись.

– Не ходи туда.

Снова голос, а с ним и второй!

Миста и господин Лантеус. Они как будто пытались докричаться до нее издалека! Лили Чин растерянно оглянулась по сторонам, но никого рядом с собой не увидела. Она по-прежнему стояла одна на лугу, у самого подножья холма со старым деревом.

– Не верь ублюдку! – прорычал господин Хорео.

Они с Лили почти не разговаривали и друзьями точно не были, но теперь его голос звучал даже громче двух других. А еще она чувствовала тот специфический запах, который всегда окружал его, когда он принимал свою истинную форму. Но если рядом с самим мапингуари вонь была непередаваемой, до слез в глазах, то теперь она казалась легким неприятным запахом, который откуда-то принес ветер.

– Ни шагу дальше, – умоляла Миста.

– Не верь! – требовал Хорео.

– Беги отсюда! – просил ее Лантеус.

– Беги быстрее ветра! – вторил ему Дорб. – Потому что оно – как ветер!

Они говорили одновременно, ниоткуда и вместе с тем со всех сторон сразу. Они были ненастоящими. Они были записями своих собственных голосов. Но как Лили Чин ни старалась, она не могла заглушить их.

Отвлеченная обрушившимся на нее шумом, она не сразу заметила нечто странное – и едва не поплатилась за это.

Дерево на вершине холма начало двигаться. Сначала Лили Чин решила, что это ветер, но очень быстро стало ясно, что ветер на такое просто не способен. Ветви двигались в разных направлениях, то быстрее, то медленнее, а потом – быстрее и медленнее одновременно. Они извивались и казались уже не твердыми, а гибкими, как змеи. Над Гвирддом все еще царила ночь, и на фоне звездного неба дерево смотрелось уже не растением, а чудовищем, вырвавшимся из самой преисподней.

Только теперь Лили Чин вдруг поняла, что на этих холмах деревья сроду не росли.

– Беги! – прошептала Миста.

– Беги! – отчаянно крикнул Дорб.

– Беги! – наставлял ее Лантеус.

– Беги, дура, а то умрешь! – взвыл Хорео.

Но Лили Чин не могла бежать. Парализованная страхом перед этими голосами и извивающимся деревом, она просто застыла на месте, а потом было уже слишком поздно. Ветви-щупальца рванулись к ней, скрутили, потащили вверх, на холм. Они без жалости разрывали ее кожу, от них шел странный жар, и Лили вдруг вспомнила тех, чьи голоса она только что слышала. Однако не таких, какими они были при жизни, нет. Она вспомнила их тела.

Хорео, разорванный на куски, с мордой, превратившейся в дешевую карнавальную маску. Разрезанный белый конь. Голые кости, проглядывающие из кровавой раны. Тело Мисты она не видела – и не хотела видеть, понимала, что с каждым разом становилось только хуже. Лили Чин не хотела присоединяться к ним, становиться еще одним именем на новом кладбище Гвирдда.

Поэтому она собрала остатки сил, рванулась в сторону и в этот момент перевоплотилась. Дерево попыталось ее удержать, и, если бы она была человеком, ему бы удалось. Но там, где только что была миниатюрная девушка в пышной юбочке и белоснежной блузке, теперь отбивался от ветвей большой, с человека размером, белый заяц.

Побег Лили Чин все равно не был простым. Она почувствовала, как острые ветви проникают под ее шубку, пронзают мышцы и тянут, тянут на себя. Но она не остановилась, не поддалась ни боли, ни отчаянию. Она вырвалась, оставив на ветвях солидный кусок своей шкуры, и бросилась прочь, оставляя за собой алый след.

Она понятия не имела, смертельная это рана или нет. Лили Чин думала лишь об одном: она должна бежать изо всех сил, несмотря ни на что. Потому что странное существо, чем бы оно ни было, отказывалось оставлять ее в покое. Оно тянуло к ней ветви, пыталось запутать ее лапы травой и корнями, подбирало лианами камни и швыряло их в белого зайца.

Однако Лили Чин бежала, как ей и было велено, быстрее ветра, и уж точно намного быстрее, чем умел бегать келпи. Ей было больно, она устала, и все же она не позволила себе остановиться – а ведь ей хотелось! Она бежала уже не ради себя, а ради всех, чьи голоса звенели у нее в сознании.

Они прорвались к ней сквозь завесу смерти, чтобы предупредить ее. Она должна была выжить, а если не выжить, то хотя бы прожить достаточно долго, чтобы сказать господину Эйтену правду: колдунья Арбор никого не убивала, тот, кто это сделал, все еще в Гвирдде!

Ее силы убывали вместе с кровью, в глазах уже темнело, хотя в ночном мраке она не сразу заметила это. Она бежала, пока могла бежать, к деревянной хижине лешего. Она не видела в окнах света, не знала, спит господин Эйтен или нет. Лили Чин понимала, что у нее будет всего пара секунд, чтобы крикнуть, попросить о помощи, всего одна попытка – а потом чудовище доберется до нее и утащит обратно в лес.

* * *

Эйтен должен был торжествовать – а он чувствовал лишь странную опустошенность. Он уже не знал, что правильно, а что – нет. В том, что случилось, не было торжества правосудия, он не хотел, чтобы колдунья уходила.

Хотя нет, дело даже не в ней. Он понимал, что скоро все закончится: переговоры с первой ветвью не могут длиться дольше недели. А скорее всего, им откажут за один день! Тогда Марселлина больше не вернется, а Джесс уедет навсегда.

Он никогда ее больше не увидит. Это было ожидаемо и даже правильно, вот только Эйтен почему-то не мог смириться.

Сама Джесс неожиданно вызвалась провести эту ночь с ним. Причем она так и заявила, и Эйтен опешил, не зная, как на такое реагировать, а она расхохоталась.

– Просто побуду! – пояснила она. – Никаких сексуальных поползновений, обещаю! Мы с тобой знаем, что за теми смертями стоит не Лина. Настоящий убийца все еще здесь, и нам лучше быть вместе на случай, если он проявит себя.

Она была права – и сейчас, и всегда. Ему следовало бы радоваться, что секретарша Великого Клана оказалась такой отважной и сообразительной. А он не радовался… Он смотрел на нее, такую красивую, полную жизни, привлекательную, и понимал, что ничего у них не выйдет. Они ведь из разных миров, о чем тут вообще говорить?

– А мне здесь понравилось, – задумчиво произнесла Джесс. – Странно звучит, да? Я не имею в виду, что мне понравились смерти, не подумай! Это ужасно. Но сам кластер – он очень красивый. Я была бы рада снова сюда приехать.

– Я был бы рад тебя принять.

Он хотел сказать больше, но не смог, просто не получилось.

– Мне жаль, что это свалилось на тебя и Лину.

– Ты так говоришь, как будто тебе не досталось! – невесело усмехнулся Эйтен.

– Не так, как вам. Это не моя ответственность, не мой мир… Да и вообще, я девушка крепкая, многое выдержу!

Резкий удар в дверь не дал Эйтену ответить. Всего один – но какой! Казалось, что в хижину лешего выстрелили из пушки.