Габриэлла Зевин - Право на рождение [Дилогия]

— Вс-с-п-ы-ы-ышка-а, — заорал он. Или что-то другое, я не поняла.

Я повернулась к Тео, упавшему на землю.

— Ты в порядке? — спросила я его. Свет пропал и я не смогла разглядеть, где у него было кровотечение.

— Я…

— Куда он тебя ранил?

— Я не знаю, — он слабо положил руку на грудную клетку, и мое сердце окаменело.

— Тео, я пойду за помощью.

Он покачал головой.

— Тео!

— Послушай меня, Аня. Не говори моей матери, что произошло.

— Ты не в себе. Я расскажу твоей матери. Я пойду за помощью.

Тео покачал головой.

— Я собираюсь умереть.

— Не драматизируй.

— Мама будет винить тебя. Это не твоя вина, но она будет винить тебя. Никому не говори, кто ты.

После слов Тео я уверилась, что виновна я.

— Я иду! — я вытащила руку из ладоней Тео и побежала в дом.

Следующие несколько часов промелькнули как пятно. Луз, Луна, и я положили Тео на носилки, которые мы сделали из простыни, вытащили его в грузовик и сразу поехали в больницу, размещенную в получасе езды от нас. К этому времени Тео вырубился.

Я объяснила Луз и Луне на столько, на сколько могла, что произошло, хотя не могла понять это сама.

Когда мы приехали в больницу, я повторила историю местной полиции, затем они задали мне вопросы, которые Луна мне перевела. Нет, я не знаю этого человека. Нет, я не видела его лицо. Нет, я не знаю, почему он оказался в саду. Да, я отрезала ему руку. Нет, я не взяла ее с собой. Она находится на земле, вместе с пистолетом.

— И ваше имя? — спросил один из копов.

Я не ответил сразу, поэтому Луна ответил за меня.

— Аня Барнум. Она остановилась у нас, чтобы узнать о какао-бизнесе. Она очень хороший друг Тео и дорогой друг нашей кузины, и мне не нравится, что вы сомневаетесь по поводу нее.

Наконец, полиция позволила нам идти, чтобы найти, если получится, руку, пистолет и однорукого человека в маске.

Луна похлопала меня по руке.

— Это не твоя вина, — утешила она. — У нас много конкурентов в какао. Раньше это никогда не оборачивалось насилием, но…Я не понимаю этого! — Луна начала плакать.

Пришел доктор, чтобы поговорить с нами.

— Пуля пробила насквозь легкое и пищевод. Состояние Тео серьезное, но сейчас он стабилен, — сказал доктор на испанском. — Можете отправиться домой, если хотите.

— Он проснется? — спросила мама Тео.

Врач сказал, что семья Тео может войти. Я пошла в вестибюль, чтобы попытаться позвонить.

Было почти около 10, что означало примерно 11 часов в Нью-Йорке. Я знаю, что звонить было опасно, потому что этот звонок может привести власти ко мне, но поговорить с мистером Киплингом было необходимо. Мне нужно позвонить домой.

Я набрала домашний номер мистера Киплинга. Хотя было поздно, он сразу ответил на звонок, видимо, полностью проснулся. Когда я рассказала, что произошло, он не удивился.

— Аня, как тебя могли найти так быстро?

На секунду я застыла. Я беспокоилась, слышал ли он, что в Тео Маркеса стреляли.

— Как вы? — спросила я.

— Я…Твоя сестра, Нэтти, позвонила мне. Она со мной.

— Почему Нэтти позвонила вам? Почему Нэтти с вами? Почему Нэтти не дома?

— Подожди, — сказал мистер Киплинг. — Кажется, мы говорим не об одном и том же. Почему бы тебе не сказать первой.

— В Теоброму Маркеса стреляли. И я думаю, что человек, выстреливший в него, пытался убить меня.

Мистер Киплинг откашлялся.

— Ох, Аня, мне так жаль.

— Я… хочу вернуться домой. Я не хочу принести больше никаких проблем Маркесам. Даже если вернусь в Свободу, — добавила я.

— Я понимаю, — отвлеченным тоном сказал мистер Киплинг.

— О чем вы говорили раньше?

— Аня, ситуация здесь очень опасная, у меня нет хорошего способа повлиять на нее. Имоджен Гудфеллоу мертва.

Я перекрестилась. Я едва могла принять эту новость. Как я могла жить в мире, где Имоджен Гудфеллоу нет? Имоджен, которая любила бумажные книги и которая так хорошо заботилась о бабушке. Без Имоджен, моего друга.

— Она погибла, защищая твою сестру. На улице произошло нападение, и Имоджен стала между Нэтти и пулей. Она умерла по дороге в больницу. Нэтти сразу же доставили ко мне домой. У нее, конечно же, была истерика. Сейчас она в отключке. Аня, ты все еще здесь?

— Да, — я не могла поверить в то, что услышала. — Так вы думаете, что нападение на меня и Нэтти связаны? — спросив, я сразу же осознала, что это правда.

— Боюсь, так и есть, — сказал мистер Киплинг. — Пока ты не позвонила, я надеялся, что нападение на твою сестру было просто актом насилия.

— Кто-то пытался избавиться от детей Леонида Баланчина? — я внезапно вспомнила о брате в Японии.

— Лео, — мистер Киплинг и я сказали одновременно.

— Я позвоню Юджи Оно, — сказала я.

Я попрощалась с мистером Киплингом и сразу же позвонила другому человеку. В этот раз Юджи Оно. Он не отвечал. Я хотела закричать, но знала, что другие больные пытались уснуть. Как же так произошло, что у меня нет никакой возможности добраться до моего брата, кроме как через Юджи Оно? Я слишком много верю в этого человека, которого, если смотреть фактам в лицо, я едва знала.

Я попыталась позвонить Юджи Оно снова, и вдруг Луна прикоснулась к моему плечу.

— Аня, Тео хочет увидеть тебя прямо сейчас.

Я кивнула и пошла за ней палату Тео. Помочь я не могла, но вспомнила Вина и Гейбла. Куда бы я не пошла, я приносила с собой насилие.

Тео был подключен к искусственной вентиляции легких. Несмотря на загар, он казался серым и бескровным. Он не мог говорить из-за трахеотомии, но рядом с ним была доска для записей.

Аня, — написал он, – я люблю тебя как сестру…

Его почерк был слабым.

Я люблю тебя как свою сестру, но тебе необходимо уехать. Человек, который сделал это…

Я положила свою руку на его. Я знала, что он пытался написать.

— Человек, сделавший это, может вернуться закончить работу. Или другой человек. Ты любишь меня как сестру, но твоя любовь к семье больше. Они не в безопасности, пока я здесь, — сказала я.

Тео печально кивнул. На его глаза навернулись слезы.

— Мне очень жаль, Тео. Мне очень-очень жаль. Я возьму свои вещи и оставлю вас сегодня же.

Он схватил меня за руку и сжал.

Куда ты пойдешь? – написал он.

— Домой. Не нужно мне было приезжать сюда. Ты не сможешь этого избежать. Они придут за вами.

Я рад, что ты приехала. Мое сердце… — доска для письма начала соскальзывать с кровати, и прежде чем я ее поймала, упала на пол. Тео положил свою руку мне на сердце.

— Я знаю, Тео. Обещай не думать обо мне больше. Я только хочу, чтобы тебе стало лучше.

Луз осталась в больнице с сыном. В машине Луна едва говорила со мной. Я решила, что она устала.

Когда мы приехали в Гранья-Манана, Луна пошла на кухню передать новости о Тео своим бабушкам, а я в комнату собрать свои вещи. Я приехала в Мексику ни с чем и покидаю с почти пустой книгой рецептов, парой писем и мачете. Письма я решила сжечь и еще не придумала, как буду передвигаться, я не хотела вовлекать кого-то из моих друзей, если меня арестуют. Я отправилась на кухню попросить спичек. Там была только прабабушка, она не удивилась моей просьбе. Она просто сказала, что я могу сжечь письма в печке. Я остановилась на письме Вина, но все же сожгла его. Единственное письмо, которое я сохранила — это письмо от Имоджен. Вот сейчас я заплакала.