Кэтрин Хоу - Книга таинств Деливеренс Дейн

Конни чувствовала себя увереннее после встречи с Чилтоном. Он намного восторженнее воспринял результаты ее поисков, чем она могла предположить.

— Конечно, есть руководства по обнаружению ведьм, — сказал тогда Чилтон. — Немецкий «Молот ведьм» пятнадцатого века, да и трактат Коттона Мэзера 1692 года «Чудеса невидимого мира».

— Конечно, — согласилась Конни. — Но до сих пор мое исследование показывало, что не сохранилось ни одной книги или брошюры колониального периода по практической магии. Обычно это объясняется тем, что никто ею не занимался, правильно? Если книга Деливеренс и есть то, что я думаю, это будет потрясающая находка. Ее содержание изменит взгляд истории на развитие медицины, науки…

Голос Конни оборвался.

— Не говоря уже о принципиально другой интерпретации Салемских процессов. Боюсь, слишком много «если», — сказал Чилтон. — Но слишком соблазнительно, чтобы отказываться от поисков.

На столе появилось два блюда с теплым хлебным пудингом. Чилтон задумчиво посмотрел на Конни.

— Скажите, девочка моя, — наконец спросил он, — вы действительно планировали поехать на конференцию Ассоциации специалистов по истории колониальной Америки?

— Думаю, да, — кивнула Конни. — Меня, конечно, нет в списках участников, но я хотела бы послушать доклады.

Она погрузила вилку в мягкий пудинг, подцепив на зубец золотистую изюминку.

— Правильно, — одобрил Чилтон. — Вы должны быть в курсе исследований в своей области. — Он помолчал, словно сомневаясь, продолжать или нет. — Знаете, я собираюсь сделать очень важный доклад в этом году, — сказал он, как будто между прочим.

— Правда? — удивилась Конни.

— В самом деле. Изложу новые положения моего исследования по истории алхимической мысли. Кстати, выводы будут весьма неожиданными. — Он помолчал и, когда Конни подняла на него глаза, поймал ее взгляд. — Скорее всего я вас там представлю, — закончил он решительно, откладывая в сторону вилку.

— Но зачем? — спросила она, совершенно сбитая с толку.

Чилтон усмехнулся.

— Подробнее обсудим позже. Давайте не опережать события, девочка моя. Ваша единственная цель на данном этапе — найти книгу и убедиться, что она соответствует вашим предположениям. Я надеюсь, что вы будете извещать меня о своих достижениях.

Чилтон говорил, сложив руки куполом — знак того, что он что-то обдумывает.

Из преподавательского клуба Конни вылетела как на крыльях. Как же иначе: ее похвалил научный руководитель, и ей предстоял следующий этап исследования. Она была настолько поглощена своими мыслями, что на дорожке около студенческой библиотеки столкнулась с Томасом.

— Ой! Конни! — взвыл он, потирая отдавленный палец ноги.

— Прости, Томас! — воскликнула она, хватая его под локоть, чтобы он не упал. — Я только что от Чилтона, слишком усиленно думала.

Они вместе пересекли гарвардский двор. Томас прихрамывал на одну ногу, чтобы показать, насколько серьезна его травма, а Конни обсуждала с ним его летнюю работу в библиотеке по сортировке книг.

— Ну почему вы мне не позвонили? — ныл он. — Как я без вас подготовлю документы в аспирантуру? Я уже начал составлять обоснование темы, но без вас я точно не справлюсь.

Конни вздохнула.

— Томас, может быть, тебе не идти в аспирантуру? Может, лучше получить диплом и устроиться на хорошую работу в банк или еще куда-нибудь?

Томас нахмурился.

— Так говорит моя мама. И вы сейчас говорите, как моя мама.

— Прости. Старею. В любом случае я не могла тебе позвонить, в доме нет телефона.

— Нет телефона? — повторил Томас, не веря своим ушам.

— И электричества тоже нет. Ну что ж, я теперь простой деревенский житель. И отбоя не будет от желающих купить дом с безопасными для окружающей среды, хотя и неудобными, неэлектрическими приспособлениями. Вот ты когда-нибудь видел холодильник, который не надо включать в розетку?

— А почему вам не поставить телефон? — вдруг предложил Томас. — Дисковые телефоны не требуют электричества.

Конни остановилась, посмотрела на своего студента и улыбнулась.

— Готово! — крикнул мастер в открытую входную дверь.

Конни все еще разбирала бумаги на столе и только при звуке его голоса подняла голову и заметила, что по углам гостиной сгущаются сумерки. Ее всегда удивляло, почему говорят, что тьма опускается. Ей казалось, что она, наоборот, поднимается из-под кустов и деревьев, выползает из-под мебели и, заполнив все закоулки на земле, вырастает до неба.

Она встала и потянулась, хрустнув пальцами.

— Здорово! — восхитилась Конни, проводя рукой по черному дисковому телефону, примостившемуся на маленьком столике в холле.

— Сейчас народ ставит радиотелефоны, в курсе?

Мастер опять приподнял и опустил кепку.

— Да, — сказала Конни, — но тут нет розеток.

Мастер пожал плечами, словно не удивившись тому, что в конце двадцатого века обитаемый дом в густонаселенной местности стоит без электричества.

— Счет по почте, — буркнул он и, повернувшись, зашагал по плитам дорожки, ведущей к калитке.

— Спасибо! — крикнула она вслед.

— Тут бы фонарь, — донеслось в ответ, и Конни осталась одна.

После четырех гудков на том конце провода с грохотом сняли трубку, и голос Грейс произнес:

— Алло?

— Мама? — сказала Конни.

Она стояла у входа в столовую, прислонившись к косяку. Кашпо, висевшие в оконных проемах, постепенно исчезали в вечернем мраке, а цветы в них, как высушенные пауки, застыли без движения. Нужно их выбросить. Почему она еще до них не добралась?

— Конни, дорогая! Как хорошо! Не думала, что услышу тебя так скоро, — сказала Грейс.

Почему-то Конни подумала, что Грейс печет пироги. Она представила, как ее мама с длинными седеющими волосами стоит посреди кухни, ухом прижав трубку к плечу. Руки у нее в муке, и мучной след остался на телефоне.

— Ладно. А что ты печешь? — рискнула Конни проверить свою догадку.

— Самосу. Не понимаю, в чем дело — тесто все время рассыпается.

— Надо добавить побольше топленого масла.

— Добавила, но оно стало таким жирным!

Грейс вздохнула, и Конни представила, как она откидывает со лба прядь волос. В Санта-Фе, наверное, еще светло, и Конни нарисовала в своем воображении мамину кухню. Вот раковина, а вот подоконник, весь уставленный толстыми ощетинившимися кактусами и тимьяном. Когда Грейс переехала на запад, ее комнатный сад приобрел колючий и немного сухой вид. «Он меняется по приказу земли», — обычно говорила Грейс, и никто не знал, что это значит. Грейс всегда слишком замысловато понимала связь между погодой и сознанием, как у людей, так и у растений. Она утверждала, что электромагнитные поля, вызванные изменениями погодных условий, могут напрямую влиять на человеческую ауру и даже менять характер или способности. Конни относилась к этой идее с терпением, если не с пониманием. Но Грейс всегда все усложняла.