Владимир Корчагин - Тайна таёжного лагеря

— Понятно. Но возводить ради этого столь строго засекреченный лагерь… — покачала головой Ольга.

— Боюсь, что дело было не только в этом, — отозвался Сергей. — Посмотрим, о чем еще повествует автор письма. Так на чем я остановился? A-а, вот, — нашел он и продолжил: «Ты еще в состоянии читать дальше? А все обстояло именно так, как я пишу. В обломках метеорита был обнаружен нептуний. Такое важное открытие, как ты понимаешь, случается раз в тысячу лет и несомненно сразу же взбудоражило бы весь научный мир, если бы… Если бы оно было сделано в любой другой стране. Ну, а у нас… У нас все было как всегда. Кратер мгновенно обнесли несколькими рядами колючей проволоки. Все геологи, так или иначе принимавшие участие в его исследовании, были немедленно изолированы от общества. А в образованный на месте кратера засекреченный лагерь наряду с обычными зеками начали сгонять и репрессированных или срочно объявленных репрессированными представителей нашего братства — ученых. И работа закипела. В невиданно короткий срок на территории кратера были развернуты земляные работы, была построена обогатительная фабрика, а на другой стороне реки глубоко под землей смонтирована секретная лаборатория, оснащенная самым совершенным оборудованием. В результате очень скоро были получены первые граммы чистого нептуния, проведены все мыслимые и немыслимые его исследования и, как ты, наверное, уже смекнул, перед нами, физиками, была поставлена задача: создать нептуниевую бомбу.

Ну, есть ли предел человеческому безумию?! Создавать еще одну ядерную бомбу! Будто мало на Земле было подобного оружия. Но мы особенно не всполошились. В конце концов, что могла изменить эта новая бомба в судьбах человечества Земли? И без нее ядерные державы накопили уже столько атомного оружия, что его больше чем достаточно, чтобы уничтожить все живое на планете. К тому же много ли нептуния мог дать один-единственный метеоритный кратер?..

Но дело было не только в бомбе.

Вскоре оказалось, что в процессе распада ядер нептуния возникает ранее неизвестное излучение, пагубно влияющее на психику человека. Под действием его человек начисто забывает, кто он и что с ним было в прошлом, совершенно лишается способности мыслить и соображать, строить какие-то планы, принимать какие-то решения. Словом, превращается в безмозглого робота. Он может, правда, самостоятельно есть, пить, совершать простейшие физические действия, в частности, стрелять, бить, наносить увечья тому, на кого укажет управляющий им человек, а также переносить тяжести, строить укрепления. Но и только!

Теперь перед учеными и инженерами лагеря была поставлена задача: создать генератор, который мог бы передавать это излучение на большие расстояния и покрывать им большие территории.

И что бы ты думал? Такой генератор недавно был создан. Создан и испытан на многих несчастных заключенных. Ты представляешь, что это значит? Ведь его можно использовать не только в ходе каких-то военных действий, но и в обычной жизни: против любой неугодной правительству партии, политической оппозиции, кому-то враждебной группы населения.

Человечество, я подчеркиваю, все человечество, не сталкивалось еще со столь чудовищной опасностью, и только мы, мы сами, сможем отвести ее от жителей Земли. Тем более что все это делается в обстановке строжайшей секретности. Со всех нас была взята подписка о неразглашении тайны. Мало того, недавно мы узнали, что никто из нас вообще не выйдет отсюда живым. Тем самым рано или поздно мир просто поставят перед свершившимся фактом. Остается одно. И мы твердо решили спасти человечество ценой собственной жизни: взорвать лагерь вместе со всеми его службами, лабораториями, мастерскими, запасами уже полученного нептуния, всей проектной документацией и всеми созданными здесь нами приборами и установками. Когда это произойдет, не знаю. У нас все готово. Но надо ждать отправки твоего брата за пределы лагеря. Тогда я и вручу ему это письмо. Если он сможет выбраться из этого ада и как-то добраться до тебя, ты станешь единственным человеком, знающим о том, что едва не свершилось в истории цивилизации Земли и сообщишь об этом кому найдешь нужным. Если же погибнет и твой брат, то обо всем этом не узнает никто и никогда.

Вот и все. Прощай, друг. Твой Павел К. А также Иван Д., Ирек К., Леонид С., Максим О.»

Сергей перевел дыхание:

— Но это еще не все, Оленька. Слушай дальше:

«PS. И вот еще что. Взрывное устройство мы смонтировали в здании обогатительной фабрики. Устройство огромной мощности. Так что после взрыва от нее не останется и следа. Все, что расположено на поверхности земли, в радиусе полутора-двух километров от фабрики, будет также уничтожено. Но вот подземные лаборатории… Боюсь, что они могут уцелеть, просто вход в них окажется засыпанным продуктами взрыва. Поэтому наша к тебе просьба: постарайся сам или, послав кого-нибудь из близких тебе людей, посетить развалины бывшего лагеря и уничтожить эти лаборатории или хотя бы их уникальное оборудование и хранящуюся в них исследовательскую документацию. Вход в подземелья расположен на территории обогатительной фабрики, почти на берегу реки, у восточной окраины метеоритного кратера. Двери в них, хотя и достаточно массивные, открываются просто: стоит лишь набрать на дверной панели цифровой код 3-28-74. Прости, что я втягиваю тебя в столь рискованное предприятие. Но, сам понимаешь, что будет, если это сделает кто-то другой.

Вот теперь все. Павел.»

Сергей сглотнул комок, давно застрявший у него в горле:

— Н-да… Вот что, оказывается, творилось в этом лагере! И вот как случилось, что я оказался единственным, кто остался в живых из многих десятков тысяч его обитателей. Кстати, вот тут еще одна небольшая приписка, сделанная чьим-то другим почерком. Написано, правда, очень неразборчиво. Но я постараюсь прочесть. Так вот:

«Сегодня ночью Павла и Максима вызвали в комендатуру, и они до сих пор не вернулись. Возможно, их уже нет в живых. Похоже, эти изверги о чем-то догадываются. Поэтому мы вынуждены торопиться. Кстати, только что стало известно, что после обеда ваш брат будет послан с одним из зеков на дальнюю делянку за дровами. Спешу вручить ему это письмо. И через час после их отъезда наступит конец. Конец всему…»

Сергей снова нервно вздохнул и отложил письмо в сторону. Ольга торопливо вытерла набежавшие слезы:

— Какой кошмар! И ты, находясь там, ничего не знал обо всем этом?

— Почти ничего. Видишь ли, Оленька… Я должен покаяться, наконец, в своем хоть и невольном, но большом обмане. Мне следовало сделать это давным-давно. Но… Все как-то не хватало решимости на это Я… как бы это тебе сказать… Я совсем не тот, за кого до сих пор себя выдавал. Я не брат Петра Ильича. И не служил в охране лагеря. Я был зеком. Помнишь, я как-то рассказывал тебе о себе и сказал, что с пятого курса университета был призван в армию. Так нет! Я действительно вынужден был уйти из университета. Но только потому, что был арестован за один глупейший пасквиль в адрес некоего высокопоставленного вельможи и сослан в этот самый лагерь. И не я конвоировал, а меня конвоировал в тот день сержант Сергей Гнедин в поездке за дровами. Ну, а дальше все было примерно так, как я рассказывал. Только опять-таки не я, заключенный, а Сергей Гнедин погиб в результате взрыва. И не он, а я похоронил его в этой могиле. И это он, сержант Гнедин, перед смертью предложил мне назваться его именем, взять его документы и по возможности передать брату имеющееся у него письмо. Без этих документов я просто не смог бы выбраться из той запретной зоны. Но и с ними не мог рассчитывать вынести оттуда секретное письмо. Вот почему мне пришлось спрятать его на могиле сержанта. И тем не менее я считал своим долгом все-таки уведомить обо всем брата Сергея Гнедина и потому выбравшись, не без помощи твоей матери, как ты теперь знаешь, из этого проклятого места, прежде всего явился на квартиру Петра Ильича. Ему я бы, конечно, рассказал все, как было, и сказал, кто я такой. Но меня встретила ты и, буквально не дав мне сказать ни слова, сама назвала братом Петра. Что мне оставалось делать, как не согласиться с тобой? Не мог же я рассказать тогда тебе, совершенно незнакомому человеку, все, что произошло на самом деле. Ну, а потом… Потом у меня просто не хватало решимости признаться во всем этом, и я…