Владимир Корчагин - Тайна таёжного лагеря

Теперь — в путь!

Все дальнейшее оказалось проще, чем он думал. Дорога была, оказывается, совсем недалеко. Никто ему на ней не встретился. Но сил своих Сергей не рассчитал. Уже где-то к полудню он почувствовал, что не сможет сделать больше ни шага, и вынужден был залечь в придорожных кустах.

Так было и на второй день, и на третий. А к концу третьего дня полил дождь. В считанные минуты Сергей вымок до нитки, и вся последующая ночь превратилась для него в сплошной кошмар: его бил озноб, голова раскалывалась от боли, беспрестанный кашель разрывал грудь. К утру он был уже в каком-то странном, полубредовом состоянии и даже не удивился, когда услышал чьи-то голоса и конское ржание.

«Ну да, я же в лагерной конюшне, — пронеслось в его мутящемся сознании, а все, что было до этого — просто сон».

Потом ему почудилось, что кто-то затаскивает его на телегу. Но и это было вполне естественно: разве мало таких он сам вывозил на лагерный погост.

«Вот и я вместе с тобой, сержант. Скоро встретимся там, на небесах», — пронеслась последняя мысль, и он окончательно провалился в черный бездонный омут.

Очнулся он на дряхлой деревянной кровати, в бедной крестьянской избе и долго не мог понять, как и почему оказался здесь. Но через минуту над ним склонилось чье-то лицо и негромкий женский голос спросил:

— Проснулся, касатик? Ну и слава Богу, а то я уж и не чаяла. Я вот чайку с малинкой приготовила. Попей немного, глядишь, и полегчает. Сейчас бы тебе молочка горяченького, да видишь, какое дело: сдохла моя кормилица, прибрал ее Господь. Но и чаек с малиной…

— Постойте! — прервал ее Сергей. — Где это я?

— Так у меня в хате. Намедни ехали мы с базара и нашли тебя, чуть живого, в лесу на дороге. Ну и привезли ко мне: я, как видишь, одна живу. А ты пей, пей!

Сергей сделал несколько глотков обжигающего напитка и откинулся на подушку.

«А все-таки это был не сон», — пронеслось в его голове, и он снова провалился в знакомый бездонный омут.

Разбудил его громкий шепот, доносившийся из-за перегородки.

— Ну как, кума, ожил твой покойничек? — отчетливо прозвучал оттуда незнакомый женский голос.

— Слава Богу! Как напоила его малинкой, так сразу пропотел и вроде раздышался. А кто он, по-твоему?

— Кто ж его знает. Какой-то военный.

— То-то, что военный. Слышала, где-то там, в тайге, взорвалось что-то. Так, может, оттуда он?

— Говорю, не знаю. Да и что из этого…

— И то верно. Кто бы он ни был, все же человек божий. Жалко мне его. В лесу ведь чуть не помер. Так ты вот что… Не болтай обо всем этом. Мало ли что…

— Будь спокойна. Никто не узнает.

Сразу вслед за этим входная дверь захлопнулась, и сердобольная хозяйка вновь склонилась над Сергеем:

— Проснулся? Ну и ладно. Теперь неплохо бы тебе и поесть. Я утречком курчонка забила, сейчас принесу тебе бульончика.

Сергей приподнялся на подушке:

— Постой! Сначала скажи, как тебя зовут.

— Меня-то? Федосьей кличут.

— Федосьей? Значит, теткой Феней! Представь, точно так зовут и мою мать. А кто это был у тебя, тетка Феня?

— Соседка моя, Аграфена Сысоева. Мы с ней вместе на базар-то ездили, когда нашли тебя.

— Вот как! А это ты верно сказала, что не стоит болтать обо мне лишнего. Сейчас всех военных пытают, где и что взорвалось. А я, к примеру, понятия об этом взрыве не имею. Я служил в стройбате, попал под демобилизацию, спешил на станцию. Да вот такая незадача. А как мои документы? В кашу, наверное, превратились?

— Нет, что ты! Все документы я просушила, разгладила. Целехоньки. И деньги тоже. Много их у тебя, оказывается, денег-то. Но ты не думай, я и копеечки не взяла.

— Да я и не думаю, — не мог не усмехнуться Сергей. — А деньги… Платили нам действительно немало, не то, что на гражданке. А ты вот что… Скажи, сколько может стоить сейчас корова?

Женщина задумалась:

— Да тыщ пять, наверное, не меньше.

— Тогда сделаем так: отсчитай из тех денег пять тысяч и купи себе корову. Остальных мне хватит.

— Ой, что ты, касатик! Как можно? Нет-нет, ни за что не возьму.

— Возьми, тетя Феня. Даже после этого я еще останусь твоим должником, ты же меня от смерти спасла. А теперь нам в самом деле пора поесть.

— Что я и говорю, — она помогла ему одеться, накрыла на стол, внесла миски с дымящимся бульоном.

Сергей пристроился на немудреной табуретке и взялся за ложку. Несмотря на не проходящую слабость, никогда еще он не чувствовал себя так легко и комфортно.

А та не знала, как угодить и чем попотчевать своего постояльца. Затем снова уложила его в постель и аккуратно прикрыла одеялом.

— С кем же ты живешь-то, касатик, — ласково проговорила она, поправляя ему подушку.

— А ни с кем. В живых осталась только мать. Если еще осталась.

— Так ты давно не видел ее?

— Давно.

— Вот и я свою дочь давно не видела. Как уехала она в город учиться, так и… Раньше хоть писала мне. А в последнее время… Вот уж месяц — ни строчки.

— А адрес ее?

— Не знаю даже адреса. Велела писать ей на главную почту, как это там… «До востребования». А не ровен час, что случится…

— Да, не позавидуешь тебе, тетя Феня. Как и мне…

— Ну, какие еще твои года. Вот бы тебе с моей дочкой…

— Что?

— Нет, это я так… — женщина неожиданно всхлипнула и поднесла фартук к глазам.

— А что станция, далеко от вас? — спросил Сергей больше для того, чтобы сменить тему разговора.

— Станция-то? Нет, недалече, каких-нибудь верст пятнадцать, не больше. Да ты не беспокойся, мы свезем тебя туда на лошади. Только не торопись, поживи еще у меня, окрепни малость.

Сергей и сам понимал, что пускаться в путь в его теперешнем состоянии было по меньшей мере неразумно. Но он лишь благодарно погладил руку Федосье.

Так прошло около недели. Все это время Сергей не выходил из избы, чувствуя, как день ото дня возвращаются его силы и растет расположение к сердобольной хозяйке. Та же, похоже, готова была душу отдать за своего постояльца. Особенно после того, как в один из базарных дней сходила в соседнее село и привела круторогую буренку. В тот вечер она буквально сияла от счастья и, торжественно выложив перед Сергеем небольшую пачечку денег, с чувством произнесла:

— Вот тебе сдача. За четыре с половиной тыщи выторговала я буренушку.

— Что ты, тетя Феня, — отодвинул деньги Сергей, — я тебе в десять раз больше задолжал за все твои заботы обо мне.

Впрочем, теперь он постарался вернуть этот долг не только на словах. Окончательно придя в себя, он подремонтировал во дворе развалившийся хлевушок, подлатал крышу, поправил покосившееся крыльцо, а главное — привел в порядок видавший виды репродуктор и внимательно прослушивал теперь все «последние известия» из Москвы, надеясь услышать хоть что-нибудь о происшедшем взрыве. Но, как и следовало ожидать, ни в одной передаче об этом не было ни слова.