Макс Фрай - Сновидения Ехо

– Ну и отлично! – сказал повар Кадди, который, сияя от радости, ждал нас у калитки в обнимку со своей питомицей. – Будет летать над городом, а вечером возвращаться домой, как в гнездо.

Это да. Скандальной синей птицы сыйсу, с истошными воплями кружащей над крышами Старого Города, нам здесь до сих пор отчаянно не хватало. Оставалось надеяться, что Скрюух действительно выздоровеет и внесет свой вклад в дело окончательного превращения нашего городского пейзажа в сложносочиненную галлюцинацию.

Когда я сел за рычаг, знахарь Иренсо Сумакей прислал мне зов – использовал Безмолвную речь, чтобы не говорить вслух.

«Мне правда очень жаль, что я затеял этот разговор, сэр Макс».

«Да ладно, – ответил я. – Понятно же, почему. И вообще все понятно. Очень жалко вашего лиса. А все остальное ерунда».

– Будет больно, но недолго, – громко сказала вышедшая нас проводить черная коза.

Оставалось надеяться, что она и правда изрекает пророчества. Я бы за это дорого дал, если бы знал, с кем можно договориться.

К счастью, по дороге взволнованная и возмущенная грубым медицинским вмешательством в ее частную жизнь Скрюух громко вопила, повар Кадди утешал ее душедробительно ласковыми словами, которые хотелось законспектировать и выучить наизусть, чтобы изводить потом ближних долгими зимними вечерами, а леди Лари и барышни, бурно жестикулируя, обсуждали прекрасный сад знахаря и встреченное там зверье. Поднятый ими гвалт быстро вывел меня из печального транса, так что уже на выезде из Нового Города я с облегчением обнаружил в своей шкуре старого доброго сэра Макса, обладающего удивительной способностью выбрасывать из своей дурацкой головы все, что мешает наслаждаться приятной поездкой, или любым другим событием, которое происходит с ним прямо здесь и сейчас, а стало быть, и является его жизнью. Ну, то есть моей.

Теперь наслаждаться приятной поездкой мне мешало только здоровое чувство невыполненного долга. Да и то лишь потому, что Дигоран Ари Турбон, чья семейная история интересовала меня сейчас куда больше, чем все прочие тайны этого Мира, сидел рядом со мной и блаженно щурился на солнце, озирая достопримечательности района, через который мы проезжали, – древние стены заброшенных Орденских резиденций, покосившиеся крыши ветхих домов, вековые деревья на обочинах и каким-то образом проросшие сквозь булыжную мостовую розовые кусты. Щеки его были оранжевыми, как мандарины, – цвет восхищения, если я ничего не путаю.

Ди словно почувствовал, что я о нем думаю, и улыбнулся мне широко и простодушно.

– Я только сейчас начинаю осознавать, как вы нас выручили, – сказал он. – Так далеко этот знахарь живет! Пешком, наверное, целый день пришлось бы к нему идти. И потом всю ночь обратно добираться. Удивительно большой город Ехо! Никогда, наверное, к этому не привыкну.

Я вдруг подумал: а может быть, Ди вообще не гуляет по улицам, как говорит домашним? А просто заходит в какой-нибудь ближайший двор и сидит там весь день? Привыкает понемножку к масштабам и суете многолюдного города, как медленно входящий в холодную воду пловец. Мне-то подобный метод кажется бессмысленной пыткой, проще сразу нырнуть с головой и закрыть вопрос. Но все люди разные, и некоторым легче именно так, это я понимаю, хотя только теоретически.

Ладно, с его прогулками пусть Кофа разбирается. Он обещал.

А вслух я сказал:

– Рад, что выручил. Мне несложно. Даже наоборот. Почувствовал себя ненадолго практически членом вашей дружной семьи. Например, дополнительным младшим братом. Впрочем, у вас и без меня братьев и сестер наверняка хватает.

Ди, к моему удивлению, отрицательно покачал головой.

– Нет, нас только двое – Лари и я.

И безмятежно улыбнулся.

Я растерялся. Как это – двое? А Иш тогда откуда взялась? Племянница – это же дочь брата или сестры. А ни Лари, ни Ди не называли ее дочкой. Впрочем, может быть, в Урдере «племянниками» именуют всех младших родственников, включая самых дальних?

Немного поколебавшись, я решил, что могу его расспросить. Нет никакой особой бестактности в том, чтобы интересоваться чужими обычаями.

– А почему тогда вы называете Иш племянницей?

Ди удивленно моргнул, и я пояснил:

– У нас «племянник» – это ребенок брата или сестры. А в Урдере иначе?

Собеседник мой пожал плечами.

– Племянница – это просто племянница, – неопределенно пояснил он. – Была бы она чьей-то дочерью, я бы так и сказал.

– Ээээээ… – протянул я.

Я вообще выдающийся мастер слова.

– О, а у вас тоже так не бывает? – внезапно оживилась леди Лари.

– Что именно?

– Ну конечно! – почему-то обрадовалась она. – И в Куанкурохе не бывает, и в Чангайе, я же расспрашивала…

– Да что не бывает-то?

– Дети так, как у нас, не появляются.

– Что?!

– Не все дети, конечно, а только некоторые.

Я всерьез задумался, не припарковать ли амобилер у какой-нибудь обочины. Потому что, похоже, меня вот-вот сведут с ума. И лучше бы мне в этот момент не управлять движущимся транспортным средством.

Но леди Лари сжалилась и пустилась в объяснения.

– У нас порой случается, что если чья-то семья слишком мала – вот как у нас с Ди: родители умерли, дедушки и бабушки тоже, дядей и теток нет, подходящие спутники жизни пока не встретились, и людей это печалит, в семье вдруг появляется ребенок. Никто его не рожает, никто ниоткуда не приносит, ребенок просто появляется, и все. Говорят, таких детей дает само Великое Крайнее море, которое только кажется суровым, а на самом деле милосердно, хоть и не любит это показывать. Такой ребенок похож на всех членов семьи, и вообще сразу ясно, что он – не подкидыш, а свой, родной. Только ни матери, ни отца у него нет, поэтому их обычно называют «племянниками» и «племянницами» – просто чтобы как-то обозначить кровное родство. Вот и у нас с Ди появился Иш. Мы были очень ему рады – ну, то есть ей; неважно, пусть будет, кем хочет, лишь бы самому нравилось.

– Ого! – присвистнул я.

– Так вот почему ты смогла почувствовать вкус моей еды, – сказала подружке Базилио. – А я-то все голову ломала! Теперь понятно. Наверное, ты тоже немножко овеществленная иллюзия. Надо будет Старшему Помощнику Придворного Профессора о тебе рассказать, то-то он обрадуется! Он говорил, что нас, овеществленных иллюзий, способных долго жить, никуда не исчезая, очень мало, а в Соединенном Королевстве сейчас вообще только я одна. К тому же, в некоторые игры лучше играть втроем, я точно знаю. А Макс вечно занят. И все остальные тоже.

Все-таки она у нас очень практичная барышня. И умеет позаботиться о своих интересах, по крайней мере, в вопросах, которые считает важными.

– Было бы здорово, – откликнулась Иш. – Но, по-моему, я все-таки самая обыкновенная, никакая не иллюзия, ничего особенного во мне нет. Даже чудовищем никогда в жизни не была.