Макс Фрай - Сновидения Ехо

Потом я осмотрел остальные дома, вернее, руины, в которые их превратило время. Выбитые окна и двери – это еще ладно бы, у большинства строений не было даже крыш. А некоторые и стен не досчитывались. И деревья – не огромные, как на берегу, а обычные – росли не только снаружи, но и внутри. И трава пробивалась сквозь половицы. Совсем молодая, сочная, первая весенняя трава.

В конце концов я отказался от идеи отыскать смотрительницу, руководствуясь здравым смыслом, и решил отправиться к ней Темным Путем. С самого начала надо было так сделать, но я тянул время, как мог. Неловко, да и просто жалко будить человека до рассвета. А теперь уже, наверное, можно, потому что, пока я скитался среди руин, утро окончательно вступило в свои права. Даже солнце показалось из-за горизонта – маленький ярко-оранжевый шар, совсем не похожий на привычное нам, жителям Хонхоны, большое бледное светило. Как будто я на другую планету попал, а не просто на соседний континент.

Если бы не удобная особенность Темного Пути, который позволяет мгновенно добраться до цели даже в тех случаях, когда ее местонахождение неизвестно – просто точно сформулируй, куда именно тебе надо, и вперед – я бы, наверное, до сих пор слонялся среди руин, пугая диким взором и пестрым одеялом редких паломников и лесных птиц. Ни за что ее не нашел бы. Потому что пожелав оказаться рядом с Нур Иристан, Лесничей Смотрительницей Саллари, я обнаружил себя в подвале.

Ну конечно. Подвалы-то я не обыскивал, хотя, если по уму, именно с них и следовало начинать. А где еще можно относительно удобно устроиться в доме, от которого остались три полуразрушенные стены и небольшой кусок крыши, угрожающе нависающий над покосившейся верандой?

Впрочем, оказавшись в подвале, я далеко не сразу обнаружил там следы человеческого присутствия. Ни намека на мебель, даже какого-нибудь ящика или плоского камня вместо стола, ни матраса, ни подстилки, ни сундука. Только груда сена в дальнем углу; впрочем, такого душистого, что человека, устроившего для себя подобное ложе, я вполне мог понять.

Но на сеновале тоже никого не было, во всяком случае, так мне показалось поначалу. Потом я услышал звук, похожий на шум моря, только очень тихий – так могло бы шуметь совсем маленькое море, умещающееся в тазу, – и вдруг понял, что это дыхание. Человека нет, а дыхание есть. Невидимая она, что ли?

Оказалось, действительно невидимая – пока спит.

По мере того, как Нур Иристан просыпалась, ее тело постепенно проявлялось на фоне сухой травы. Первыми возникли руки, крупные, с длинными пальцами, явно очень сильные, хоть и прозрачные – пока. За руками последовало небольшое крепкое тело в длинном вязаном балахоне и только потом лицо. Неожиданно молодое и смутно знакомое – где-то я уже видел эти мягкие, словно бы не до конца прорисованные черты.

Она открыла глаза, темно-серые, как штормовое море. Увидела меня, безмятежно зевнула, улыбнулась, сказала:

– Злок-йок, не мой, а зеленый. Я проиграла, ты пришел.

Ничего себе поворот.

Ну, зато сразу ясно, где я ее видел. В моих снах сероглазая леди выглядела старше и, пожалуй, гораздо эффектнее. Но она, она, сомнений нет. Надо же, какая хитрая, заранее позаботилась завести полезное знакомство в Тайном Сыске столицы Соединенного Королевства. Интересно, как вычислила, что именно я ей пригожусь? Или просто снилась всем нашим без разбору? И еще кумонской Хальфагуле Цияне, и членам кангонского Совета Общего Порядка, и куанкулехским Мастерам Высочайшей Справедливости, и даже парочке каких-нибудь туланских профессиональных подозреваемых, улыбалась, кидала кубики, рассуждала о свободе и играх, очаровывала, незаметно пробиралась в сердце. Очень предусмотрительно! Когда созданное тобой сновидение скачет с ножом по всем странам и континентам, сложно заранее угадать, кто первым заявится по твою душу на рассвете, до отвращения наяву.

И ахнет, узнав тайного сердечного друга из своих снов. Вот как я сейчас.

– Все бы так проигрывали, – наконец сказал я.

– Да ну, ничего хорошего, – она снова зевнула. – Ты пришел слишком рано. Я рассчитывала, что у нас есть хотя бы полгода. А лучше – больше.

– Полгода – на что?

– Успеть подружиться. Так крепко, чтобы остаться друзьями даже после того, как ты найдешь меня наяву. Но мы не успели, ничего не поделаешь. Теперь ты меня убьешь.

– С чего ты взяла? – опешил я.

– Ну так известно же, что вы, угуландские колдуны, убиваете всех, кто покушается на вашу власть над Миром.

– Ух ты! – восхитился я. – Правда? Слушай, отличная новость! Теперь если кто-нибудь покусится на мою власть над Миром, я буду знать, что делать.

– Я думала, ты только во сне веселый, а ты и наяву такой, – удивилась Нур Иристан. – Редко так совпадает.

Протянула мне руку – я решил, женщина хочет, чтобы я помог ей подняться, но, вцепившись в мою ладонь, она неожиданно потянула меня к себе, да с такой силой, что я потерял равновесие и рухнул в мягкое сено.

Не то чтобы это было неприятно. Пахучая сухая трава, ласковая легкая ладонь на лбу, теплые губы, касаясь уха, тихо шепчут какие-то слова – не то на чужом языке, не то просто неразборчиво, да какая разница, когда так хорошо…

Дырку над ней в небе, она же пытается меня усыпить! – вдруг понял я. Рад бы сказать, что вовремя опомнился, но на самом деле поздновато, потому что тело к тому моменту уже налилось сладким свинцом, я не то что вскочить, а пошевелиться не мог.

Ну, то есть как – не мог. Просто это было довольно трудно.

Шурф однажды рассказывал мне, что отыскал в Орденской библиотеке сведения о чрезвычайно полезном древнем заклинании, позволяющем отменить практически любое чужое колдовство – если, конечно, не прозеваешь нужный момент, успеешь произнести заветное короткое слово прежде, чем противник завершит свою работу. Я, помню, ужасно заинтересовался, но потом, как всегда, на что-то отвлекся и попросить: «Научи», – так и не сообразил. Что, с одной стороны, довольно досадно. А с другой – невелика беда. Потому что у меня есть собственный способ отменить, причем не только чужое колдовство, а вообще все, что мне по каким-то причинам в данный момент не нравится – прийти в ярость.

Плохо одно: прихожу я в это прекрасное состояние крайне редко. Впрочем, все мои близкие сейчас дружным хором сказали бы, что это как раз очень хорошо. Их можно понять.

Счастье, что тогда, в Саллари, я пришел в ярость мгновенно, как будто кнопку нажали. Сам от себя не ожидал. Причем, подозреваю, просто от стыда – это надо же, так глупо попасться! Как будто не к незнакомой безумной ведьме в гости пришел, а к своей старинной подружке. Нашел, когда расслабляться, доверчивый идиот.

В общем, буквально секунду спустя я уже стоял на ногах. И сероглазая любительница колыбельных тоже стояла. У нее не было выбора: я очень крепко ее держал. Всеми тридцатью восемью руками, или сколько их там у меня в тот момент оказалось. Ну или не руками, а просто такими штуками, которыми чрезвычайно удобно кого бы то ни было держать. А еще удобнее разрывать на куски, но в такие крайности я все же стараюсь не впадать. Однажды попробовал, не понравилось [80]. Я вообще недолюбливаю физический труд.