Виктория Шваб - Архив. Ключи от всех дверей

Он не настоящий. Он не может быть настоящим. Он здесь только потому, что я о нем думала. Это галлюцинация… ведь правда? Трудно сказать, что хуже: возвращение Оуэна или помешательство.

– Как ты выбрался? – спросила я.

– Благодаря моему упорству, – ответил он. Он перестал крутить биту и оперся на нее. – В конце концов, у меня получилось разрывать бездну изнутри, но я все равно не мог выбраться. Вот такая проблема с этим делом. – Он кивнул на разрыв в воздухе и раздраженно фыркнул. – Эти двери открываются совсем не надолго. Как только кого-нибудь втягивает в них, они тут же закрываются. Я не мог выйти первым. И не мог обойти их. И я решил, что должен пройти сквозь них . – Он посмотрел на лужу крови. Я подумала о рассеченном надвое теле тренера Меца, плавающем где-то в бездне, и внутри у меня все сжалось. Я схватилась за металлическую полку за спиной.

– Неприятное дело, – вздохнул он, запустив окровавленные пальцы в серебристые волосы. – Но вот я здесь, и вопрос в том…

Я не дала Оуэну договорить. Я дернула полку на себя что есть сил и в последний миг отскочила в сторону. Стеллаж полетел прямо на него. Но даже такой, уставший и ослабленный, Оуэн среагировал молниеносно. Он отпрыгнул в сторону, и на пол посыпались металлические кубки. В следующую секунду погас свет, и склад погрузился в темноту.

– А ты стала напористей, чем прежде, – его голос приближался ко мне. – И еще…

Я отступила на шаг, но его рука обхватила мою шею.

– Стала другой. – Он резко дернул меня на себя и вверх. Ноги оторвались от пола, дыхание перехватило.

– Я должен убить тебя, – прошептал он. – И мог бы.

Я корчилась и брыкалась, но его рука держала меня словно тиски.

– Ты задыхаешься. – В груди у меня горело, в глазах все плыло. – Поверь, это довольно легкая смерть. Но вопрос в том, таким ли способом хочет умереть Маккензи Бишоп?

Я не могла вдохнуть и вымолвить хоть слово, но в мыслях кричала: «Нет!». Неожиданно Оуэн разжал пальцы. Я качнулась вперед и, ловя воздух ртом, повалилась на колени, упираясь ладонями в бетон в нескольких дюймах от лужи крови. Мое серебряное кольцо поблескивало на полу, я схватила его и надела на палец. Затем, шатаясь, поднялась на ноги и повернулась. Но Оуэн исчез. Остались лишь следы его пребывания: перевернутые полки и кровь. Но на складе я была одна. Вдалеке хлопнула дверь, я выскочила в ярко-освещенный коридор… но его и след простыл. Ни единого намека, что он вообще тут проходил. Я помчалась к выходу и выбежала на улицу. Снова ничего. Лишь издали доносился смех студентов, занимавшихся приготовлениями к фестивалю. Я видела второкурсниц на зеленой лужайке, какого-то первокурсника, двух преподавателей. Но Оуэн как сквозь землю провалился.

Кровь была настоящей, но больше я нигде никаких признаков Оуэна не заметила. Остались следы на мне. На моих руках, ладонях, шее алели отпечатки его пальцев. Десять минут я не выходила из женской раздевалки, пытаясь их смыть. А затем плескала в лицо холодной водой, снова и снова, как будто это могло помочь.

Я не могла заставить себя вернуться на склад. Там не осталось следов, которые могли бы связать меня с этим местом. Местом преступления. И чем больше проходило времени, тем выше становилась вероятность, что кто-нибудь туда зайдет и все обнаружит. А я не могла допустить, чтобы меня там застали.

Мама прислала сообщение, что ждет меня на парковке. Собравшись с силами, я вышла из спортивного центра и направилась к воротам. Я шла мимо студентов, которые еще не знали, что от тренера Меца осталось лишь подсыхающее на бетонном полу пятно крови.

Я заметила Сако. Привалившись к дереву, она пристально следила за мной. Теперь она не просто наблюдала, а, скорее, выжидала , как охотничий пес, которого удерживают за ошейник, пока не прогремит выстрел. Я видела, как сильно ей хочется услышать этот выстрел. На меня вновь накатила тошнота, когда я поняла, что если Оуэн и вправду реален, то вскоре ей представится такой шанс. Агата закончит проверку Отряда. И что тогда мне ей сказать? Что мне известно, кто открыл двери в никуда? Что та История, которую, как считалось, поглотила бездна, вырвалась во Внешний мир с помощью ключа, по сути переданного мной? В прошлый раз меня простили только потому, что Оуэн исчез. Он должен был исчезнуть навсегда. Так и случилось. Он не реален. Но кровь ведь настоящая? Я же ее видела. Как видела и Оуэна.

– Все нормально? – спросила мама, когда я плюхнулось на пассажирское сиденье.

– Тяжелый выдался денек, – пробормотала я. Слава богу, что мы не разговаривали. Я почувствовала, как в груди все онемело. Я смутно понимала, что это плохо, и дед наверняка сказал бы что-нибудь на этот счет. Но в сейчас мне стало легче – хоть какое-то спокойствие, пусть даже и такое неестественное.

Я закрыла глаза. Мама вела машину и, видимо, чтобы заполнить тишину, стала тихонько напевать. Я тотчас узнала мотив, и кровь заледенела в жилах. На свете сотни тысяч песен, но она выбрала именно эту. Песню Оуэна. Только он всегда напевал одну мелодию, а мама пела со словами: «…мое ты солнце, мое единственное солнце…». По коже побежали мурашки.

«…ты даришь мне счастье, когда хмуры небеса…»

– Откуда ты знаешь эту песню? – спросила я, стараясь скрыть дрожь в голосе.

Она помолчала и потом ответила:

– Я слышала, как ты ее напевала.

– Когда?

– Несколько дней назад. Славная песенка. Когда-то давно была популярна. Моя мать, случалось, пела ее, когда готовила. А ты где ее слышала?

В горле у меня пересохло, я отвернулась к окну.

– Я не помню.

Я слышала напев в Коридорах и шла на звук, довольно громкий. Так что я без труда следовала за мелодией. Я кружила по Коридорам, и песня привела меня к пронумерованным дверям и к Оуэну. Он стоял с закрытыми глазами, прислонившись к двери с начертанной мелом пометкой, и напевал. Когда я подошла к нему, он разомкнул веки, пронзив меня взглядом ярко-синих глаз.

– Маккензи.

Я скрестила руки.

– А я все гадаю, настоящий ли ты.

– А каким же еще я могу быть? – изогнул он бровь.

– Призраком? – предположила я. – Воображаемым другом?

– Выходит, – его губы искривились, – я – все, что ты можешь вообразить?

Уже дома, где сами стены внушали чувство безопасности, я прошла на кухню, села за стол и, взяв телефон, написала сообщение Уэсли.

Мак : Сегодня ночевка отменяется.

Через минуту он ответил:

Уэс : Все хорошо?

Мне хотелось признаться, что все плохо. Что, возможно, вернулся Оуэн, а я не могу доложить об этом Архиву, поскольку это моя вина. Что мне нужна помощь. Но Уэсли нельзя находиться рядом со мной, потому что в любой миг может явиться Оуэн и обнаружит его. Если он и в самом деле реален.