Виктория Шваб - Архив. Ключи от всех дверей

– Вот, – Уэс появился в дверях с маленьким флаконом. – Я всегда держу аспирин в сумке.

Дрожащей рукой я взяла пузырек и вытряхнула две таблетки, пока Уэс разглядывал себя в зеркале. Затем достал из кармана маленький круглый контейнер, открыл крышку и начал наносить гель на волосы, ставя их пиками, как панк. Кто-то постучал в дверь.

– Войдите, – крикнула я.

– Это пицца? – донесся из ванной голос Уэса. – Я бы убил за кусок пиццы.

– Не надейся, – хмыкнула я. – Наверное, мама забыла ключ.

Но как только дверь приоткрылась, кто-то схватил меня за ворот и грубо выволок в холл. Дверь захлопнулась, и меня буквально впечатали в нее спиной. И тут же в голову хлынул поток: «…время настало не могу ждать пришла пора маленький Хранитель…» Я едва успела сообразить, что это шум Сако, как она вставила ключ в замочную скважину и повернула. Открыв дверь, она втолкнула меня в приемную Архива с такой силой, что я не удержалась на ногах и упала на пол. Я больно ударилась, даже дыхание перехватило, но тут же поднялась на ноги и увидела Агату. Она мрачно улыбалась.

– Взять ее, – велела она, и стражники схватили меня. Она подошла ближе, сунув мне в лицо лист бумаги.

– Знаете, что это, мисс Бишоп?

Текст был написан на латыни и скреплен печатью Архива – тремя вертикальными золотыми линиями.

– Это разрешение , – сказала Агата и положила листок на стол. Она начала снимать черные перчатки, одну, затем вторую, и в груди у меня все сжалось.

– Сейчас, – сказала она, откладывая их в сторону, – мы увидим, что ты скрываешь.

Когда Оуэн запер меня в комнате Возврата, вся моя жизнь начала обобщаться и упорядочиваться. Тогда я чувствовала странную вялость и онемение. Здесь же наоборот.

Казалось, будто меня вывернули наизнанку. Обрушили на меня то, что не хотелось ни видеть, ни вспоминать, ни чувствовать. Влезли в самые потаенные уголки моей памяти и все оттуда вытряхнули. Боль точно когтями разрывала мою голову в то время, как в уме беспорядочно проносились образы: Уэсли лежит в моей кровати; родители сидят на диване и смотрят на меня, будто я совсем пропащая; Кэш протягивает мне кофе; Сако подкарауливает меня в проулке; порез на руке; бандит из парка с разбитым лицом; Роланд предлагает мне лечь; Оуэн… Оуэн гонится за мной по лабиринту каменных горгулий; Оуэн убивает меня в классе; Оуэн берет в руки голубого медведя моего брата; Оуэн сидит в кресле Даллас…

Дед учил меня: если хочешь что-то скрыть, оставь на самом видном месте. « Стоит спрятать что-нибудь подальше , – говорил он, – как люди тут же принимаются это искать ».

Я вспомнила об этом за секунду до того, как Агата ворвалась в мой разум. Я думала об этом, пока она раздирала мой мозг. Пока боль терзала меня, проникая сквозь кожу и устремляясь вдоль позвоночника до самых костей. Я думала об этом между пытками и после. Думала, когда лежала на холодном полу в приемной, пытаясь вспомнить, как дышать.

В какой-то момент я просто хотела, чтобы все закончилось, осознав, как на самом деле устала. Даже мелькнула мысль, что Оуэн прав и это место стоит спалить. Но я сумела собраться и прийти в себя. Сдаваться еще слишком рано. Надо выбраться отсюда. Вернуться во Внешний мир. Мне придется пройти до конца, что бы ни случилось сегодня вечером. Потому что так или иначе, а я это сделаю.

Я встала на четвереньки. Во рту появился металлический привкус, пошла носом кровь, несколько алых капель упали на пол.

– Поднимите ее, – велела Агата. Стражники подхватили меня и поставили на ноги. Она взяла меня за подбородок.

– Почему этот предатель проходит через твою жизнь красной нитью?

Оуэн. Я ответила то, что было ближе всего к правде.

– Он снится мне в ночных кошмарах.

Она выдержала мой взгляд.

– Думаешь, я не смогу отличить сны от воспоминаний?

И тут я с мрачным удовлетворением поняла: не может. Потому что я и сама не могла. Агата влезла в мой мозг, но видела только то, что вижу я.

– Думаю, нет, – сказала я.

– Ты от меня что-то скрываешь! – прорычала она, запустив пальцы в мои волосы. – Но я докопаюсь до правды, даже если для этого придется растерзать твой мозг в клочья.

Агата крепче стиснула пальцы, и я закрыла глаза, приготовившись к новой волне боли, но в этот момент у нее за спиной открылась дверь.

– Я предупредила тебя, Роланд, – прошипела она, не оглядываясь, – попробуй еще раз меня прервать, и я отправлю тебя на полку.

Но в дверях стоял не Роланд. Этого человека я никогда раньше не видела. Каштановые волосы, вьющиеся у висков, и коротко стриженная бородка. Золотая булавка из трех вертикальных полосок, приколотая к нагрудному карману простого черного пиджака. Весь его облик внушал ощущение бесконечного спокойствия и уверенности.

– К сожалению, моя дорогая, – произнес он с незнакомым акцентом, – ты не можешь быть сразу и судьей, и присяжными, и палачом. Тебе придется оставить работу и для нас.

Агата напряглась, услышав его голос, и убрала руки от моей головы.

– Директор Хейл, – сказала она, – не знала, что вы пришли.

Во мне все заледенело. Директор. Один из руководителей Архива. Один из его палачей. Из-за его плеча показался Роланд. На мгновение он поймал мой взгляд. Его глаза потемнели от волнения. Он вошел в приемную вслед за Хейлом, который неспешно подошел к Агате. Его ботинки негромко, но отчетливо стучали по плитам пола.

– Гляжу, с моим приходом ваш пыл заметно поутих, – сказал он. – Впредь всегда ведите себя так, как будто я рядом.

Его зеленые глаза уверенно смотрели на Агату, затем он перевел взгляд на меня.

– Я бы посоветовал вам проявлять чуть больше заботы о наших сотрудниках, – произнес он, все еще обращаясь к ней. Стражники тут же отпустили меня, и я собрала все силы, чтобы устоять на ногах.

– Мисс Бишоп, я полагаю?

Я кивнула, хотя малейшее движение отзывалось в голове болью. Директор Хейл вновь повернулся к Агате.

– Ваше заключение?

– Виновна, – процедила Агата.

– Нет! – выпалила я, кинувшись к ней. Стражники снова схватили меня. – Агата, я не открывала двери в бездну, и вы это знаете.

Хейл нахмурился.

– Так она открывала их или нет?

Агата выдержала его пристальный взгляд.

– Двери в бездну она не открывала, но…

– Позвольте вам напомнить, – перебил ее Хейл, – что я позволил вам только выяснить, она ли стоит за всеми этими происшествиями. Если ее вины в этом нет, тогда объясните, как она может быть виновна?

– Она на грани срыва, – заявила Агата, – и что-то от меня скрывает.

– Как я понял, любой мог от вас что-то скрыть. Это помешало вам выполнить свою задачу?

Агата напряглась, раздираемая гневом и страхом.