Наталья Косухина - Сад чёрной розы

— Ты же знаешь, у него сейчас нет таких денег.

— Не мои проблемы. Пусть продаёт свою школу. Меня устроит только эта сумма, в противном случае…

Его широкая торжествующая ухмылка вывела из состояния ступора. Я, наконец, осознала — меня шантажируют! В крови забурлили возмущение и гнев. Да как он смеет?! Я шестнадцать лет убегала от прошлого, фактически не жила, а пряталась, спасала людей от тяжёлых болезней, не думая о себе! В итоге, один фанатик похитил бабушку и собирается меня убить, а второй — шантажирует. За что?! В чём, кроме родства с убийцей я виновата? Неужели это никогда не закончится?!

То, что случилось дальше — помню смутно. Эмоции хлынули волной, прорвавшей плотину. Кажется, я что-то закричала и бросилась на Громова с кулаками. Кресло перевернулось. Он растянулся на полу, я навалилась сверху. Мои руки на его груди, глаза в глаза. В этот взгляд я вложила всю свою боль, обиду, ярость. Всю свою силу. Понадобилось всего пять секунд, чтобы потрясённое выражение голубых глаз сменилось покорной пустой. Я чётко проговаривала слова, он их послушно повторял, запоминая, записывая как код глубоко в подсознание.

Очнулась, когда его сердце под моими ладонями едва билось, и с ужасом поняла, что натворила. Всё же попыталась устроить ему обещанную остановку сердца! Пусть не осознанно, но попыталась!

Около десяти минут потребовалось, чтобы привести его в чувство. Уходил капитан в твёрдой уверенности, что приезжал посоветоваться по одному из дел, которые сейчас ведёт. О своих подозрениях и сегодняшнем разговоре он с моей помощью напрочь позабыл, а ещё о подробностях недавних убийств и о том, что вообще принимал участие в расследовании.

Меня ещё долго трясло от осознания — я хотела убить Громова! Но полученный результат обнадёживал — сработало! Теперь встреча с Игроком уже не так пугала. А вот возвращение Алана стало полной неожиданностью. Чемпион ворвался в квартиру, едва не сбив с ног, когда я вышла в прихожую за верхней одеждой.

— Злата! — он облегчённо выдохнул. — Не могу дозвониться до Эда, и ты телефон отключила, испугался…

— Я в порядке. Нашёл что-нибудь?

Он с горечью закусил губу и покачал головой.

— Ты плакала? — осторожно вытер влагу под глазами. Наверное, переизбыток эмоций сказался, а я и не заметила. — Это я виноват, не уследил! Пойду искать дальше.

Я оглянулась на часы. Времени оставалось всё меньше.

— Подожди. Побудь со мной немного. Мне страшно, — потянула его за руку к дивану.

Он удивился, но послушно пошёл следом и опустился рядом, заметив:

— Ты вся дрожишь.

— Просто перенервничала.

Я знала, что должна сейчас сделать, но решиться было не просто. За последние несколько дней Алан стал не просто хорошим знакомым, а кем-то очень близким — тем, кому не хочешь причинять боль, кем не смеешь манипулировать. Всё внутри меня протестовало, только другого выхода я, правда, не видела. Он, наверное, никогда не поймёт и не простит, зато будет жить.

Войнич с тревогой вглядывался в мои глаза, не выпуская руку из своей ладони.

— Мы её обязательно найдём, — шепнул он уверенно, — обязательно!

А я вдруг осознала что, возможно, вижу его в последний раз. Стало горько.

— Не надо, — приложила палец к его губам и на несколько секунд позволила себе утонуть в серых глазах. Затем шепнула: — Прости!

— За что? — не понял он.

— За это, — прощаясь, легко коснулась губами его губ и посмотрела в глаза уже совсем с другими намерениями.

Больно было видеть, как его взор наполняет безразличие. По щекам снова текли слёзы, когда я повторяла:

— Сейчас ты уснёшь. Проснёшься отдохнувшим и спокойным. Если со мной что-то случится, тебе не будет больно, потому что смерти нет. Жизнь вечна. Помни об этом. Мы обязательно встретимся там, за чертой, и всё будет хорошо.

Я действительно в это верила. Хотела верить. Надеюсь, в другой — лучшей жизни у нас что-нибудь сложится. А здесь и сейчас это просто нереально. Ну не смогу я просыпаться рядом с ним по утрам и каждый раз бояться увидеть тот взгляд: сравнивающий, выискивающий малейшее сходство с отцом, полный неприязни и отвращения.

Когда я, наконец, вышла из квартиры, до окончания назначенного Игроком срока оставалось сорок минут. Следовало поторопиться.

Чтобы не опоздать, пришлось вызвать такси. Меня всё ещё потряхивало от мощного выплеска энергии. Настолько мощного, что теперь всё тело казалось невесомым, в ушах звенело, а голова кружилась от слабости, словно после долгого глубокого транса. Только теперь поняла, как много сил затратила на Громова. Это плохо. На противостояние Игроку оставшейся энергии может просто не хватить!

Такси остановилось на окраине Лесогорска. Здесь не было многоэтажных домов только частные, в основном не жилые. Люди покидали провинциальный посёлок в поисках более выгодных рабочих мест и лучшей доли.

Дом, куда мне предстояло войти, тоже пустовал. Об этом свидетельствовали заколоченные окна. Медленно подошла к зелёным воротам. Краска местами облупилась, её давно не обновляли. Калитка была слегка приоткрыта. Входная дверь дома тоже подалась без труда — меня здесь явно ждали.

На несколько секунд замерла в проёме, вглядываясь в полумрак прихожей. В голове отчаянно билась мысль: «Что я здесь делаю?!». Одна, почти обессилившая, бесполезная. Разве я смогу что-то предпринять в таком состоянии?! Возмущалась бессмысленностью бабушкиного поступка, а сама сейчас делаю тоже самое! Ощущение безысходности буквально пригнуло к земле, точь-в-точь как неделю назад, когда мне принесли букет с запиской.

Из глубины дома раздался приглушённый женский крик. Бабушка! Забыв об осторожности, я поспешила внутрь, по пути нащупывая на стенах выключатели. Они не срабатывали, дом был обесточен. Источник крика обнаружился в самой дальней комнате: на столе стоял ноутбук, демонстрирующий какой-то триллер.

Не успела испытать ни облегчения, ни разочарования. Сзади схватили чьи-то сильные руки, рот зажала ладонь с тряпкой. В нос ударил резкий запах хлороформа. Сознание унеслось за грань реальности…

Я пришла в себя уже в другом месте. Окна здесь не были заколочены, в помещение свободно проникал дневной свет. Значит, времени прошло не так уж много. Наверное, меня перевезли, заметая следы.

Огляделась и осознала, что лежу на диване без верхней одежды и сапог, со связанными руками. А рядом на полу небрежно рассыпан ворох свежих чёрных роз. Особенно напряг отрывной календарь на противоположной стене. Всё, как во сне Дарины!

— Полностью связывать не стал. Всё равно не убежишь, — раздался откуда-то со стороны смутно знакомый голос. — Ну, здравствуй, Марьяна, давно не виделись.