Карл Александр - Эпоха за эпохой. Путешествие в машине времени

– Извините, сэр, это меня не касается. – Она махнула рукой кому-то у него за спиной. – Следующий, пожалуйста.

В бессильной досаде Уэллс повернулся и ушел из больницы.

Прохладный ночной воздух освежал, туман смягчал резкие границы света от фонарей и приглушал металлический шум машин. Успокоившись, Эйч Джи зашагал прочь от больницы. Выйдя на улицу, он попытался понять, что делать дальше: непривычное миганье разноцветных неоновых огней его ошарашило. Внезапно ощутив ужасную усталость, он сел на бордюр тротуара и попытался выработать логичный план, которому можно было бы следовать. Первая пришедшая ему в голову мысль была не блестящей, но вполне разумной.

Отдохнуть.

На противоположной стороне улицы стояли отели: их фасады напомнили ему Лондон девятнадцатого века. Он поспешно направился к ним, ощущая ностальгический укол в пустом желудке, выбивший из его глаз несколько слезинок. Он гневно стряхнул эти признаки слабости. Зачем ему сейчас эти навязанные глупости насчет «старого доброго времени»? Ему нужно место для ночлега.

Он вошел в «Отель и апартаменты Портреро (с 1929 года)» и прошел по небольшому вестибюлю с подернутой плесенью мебелью и дремлющим чернокожим консьержем. У стойки никого не оказалось. Он позвонил в звонок.

– Чего тебе, парень? Тут больше не дают, так-то, сударь. Как выбрали нового мэра, так все перебрались в центр и получили лицензии.

– Номер, пожалуйста.

Дежурный нацепил очки без оправы.

– На ночь?

– Любезный, а зачем бы он мне еще был нужен?

Чернокожий отреагировал усталым пожатием плеч и выложил перед Уэллсом пожелтевшую карточку и карандаш.

– Четырнадцать пятьдесят, пожалуйста, сэр.

Уэллс порылся в карманах, но обнаружил там только доллар и тринадцать центов мелочью.

Чернокожий мужчина молча ждал, часто моргая глазами. Он к такому привык.

Уэллс вдруг ухмыльнулся, вспомнив про дорожные чеки, которые в начале дня купил у Эми Роббинс. Господи, кажется, будто это было так чертовски давно!

– Вы дорожные чеки принимаете, сэр?

– Если они не заграничные.

Герберт Уэллс посмеялся забавной фразе дежурного и сунул руку в задний карман. Не заграничные, ну надо же!

Дорожных чеков в брючном кармане не оказалось – и он залез в карманы пиджака. Да, спать. Нет, сначала принять ванну. Понежиться в горячей ванне.

Внезапно он нахмурился. Дорожные чеки! Их нет… Они потерялись – или его обворовали? Он снова лихорадочно проверил все карманы – но безрезультатно.

– Что-то не так, сэр?

Уэллс не ответил: он повернулся и поспешно ушел. Он вернулся в больницу и снова зашел в комнату для ожидающих.

Чернокожие малыши спали в кресле, которое он недавно занимал, а их отцы сидели рядом на диване и играли в карты. Все остальные места тоже оказались заняты. Махнув рукой на все, Герберт Уэллс лег на пол между креслом и диваном, подложив под голову кипу вчерашних газет. Никто не обратил на него внимания, хотя он ведь мог оказаться умирающим!

Одна из машин «Скорой помощи» с завыванием подъехала к больнице, но Уэллс даже головы не поднял. Он – как и эти дети – усвоил новый урок. Он способен был заснуть где угодно.

* * *

Эми Роббинс встала под душ, расслабляясь под струями горячей воды и радуясь тому, что сама распоряжается своей жизнью.

Она была свободной женщиной уже год – здесь, в Сан-Франциско, городе огней, ресторанов и личностей, – могла прокладывать себе дорогу без компромиссов, имела право сказать «нет» или «да», не имея обязательств ни перед кем, кроме самой себя. И она этим наслаждалась. Вопреки всему у нее есть собственное жилье, она оплачивает счета сама и не должна делить туалет или душ с кем бы то ни было. Она подняла подбородок, подставляя воде свое точеное лицо. Она закрыла глаза, улыбнулась, а потом медленно подняла руки, позволяя воде массировать грудь и подтянутый живот. Обычные рабочие проблемы забывались, напряжение уходило. Жизнь прекрасна. Наконец-то.

Освежившись, она выключила воду, вышла из-под душа, вытерлась – и потянулась за висевшим на двери халатом. Перед тем как его надеть, она посмотрела в запотевшее зеркало, где ее нагая фигура была размыта паром. Она представила себе, будто только что сошла с картины какого-то импрессиониста. Одни пастельные тона, никаких теней.

Она прошла по скрипучему коридору в гостиную своей квартирки на третьем этаже жилого дома на Рашен-Хилл. Пройдя к единственному предмету роскоши, который она себе позволила, – стереофоническому музыкальному центру, – Эми включила венский сборник Моцарта. Оттуда она перешла на кухню, наполнила хрустальный графин (сувенир от семейной жизни) и полила цветы в горшках, расставленных на всех подоконниках.

Вернувшись на кухню, она убрала в холодильник остатки салата с тунцом и сполоснула посуду. Покончив с домашними делами, она налила себе бокал холодного «Шабли», прошлепала обратно в гостиную и устроилась на большом старом диване с утренней «Кроникл». Тихая мелодия навеяла ей мысль о той единственной вещи, о которой Эми по-настоящему мечтала: о настоящем камине и запахе горящих дубовых поленьев. Это у нее тоже будет. Со временем – и на ее собственных условиях. Сейчас она наслаждалась самым ценным даром – сладким одиночеством.

Зазвонил телефон.

Это оказался Гарри, младший администратор лизинговой корпорации. Он приглашал ее в потрясающий баскский ресторанчик выпить и порезвиться.

– Нет, Гарри. Мне никуда выходить не хочется.

Он решил, что она больна, посочувствовал и повесил трубку.

Эми рассмеялась, потягиваясь. Никто из них толком не понимает. Можно подумать, что пустая комната оскорбляет их мужское достоинство. Они не выносят, чтобы женщина ходила без сопровождения или проводила время одна.

Эми перешла к окну и посмотрела на деревья в слабом освещении, доходившем с улицы. Она была без ума от этих деревьев: тонкие, хрупкие. Они менялись так медленно.

Она вернулась на диван, чтобы дослушать Моцарта, и ее мысли вдруг вернулись к тому странному, наивному, почти беспомощному мужчине, мистеру Уэллсу из Лондона. Что в нем было такого? Он то казался старомодным (хотя и обходительным) кавалером, то производил впечатление осиротевшей куклы, которую надо отнести в химчистку.

Ей стало любопытно, позвонит ли он ей, как обещал, или она больше никогда его не увидит. Тут она пожала плечами и расхохоталась, вспомнив, что бедный мистер Уэллс забыл все свои дорожные чеки в банке.

Конечно, он снова позвонит! И если ей по-прежнему будет настолько любопытно, она вполне может спросить его, что он запланировал на время ленча.

Она допила вино, а потом встала и пошла спать. Идя по коридору, она продолжала потягиваться, чувствуя себя одновременно вымотанной – и чертовски довольной собой. Мисс Эми Роббинс было чем гордиться.