Софья Ролдугина - 13 кофейных историй

— Вот и прекрасно, — снова улыбнулся Лайзо краешками губ. Глаза его оставались тёмными. — Ещё, пока я не забыл… Эллис уверен, что завтра к вам под каким-то предлогом обратится мистер Лоринг и пригласит на обед. Не отказывайтесь и обязательно возьмите Эллиса с собой. Мы же, начиная с этой ночи, перебираемся в дом вдовы Янгер. Мистер Аклтон знает, где это. Сообщите либо через него, либо через Лиама, если Лоринг пригласит вас, когда Эллиса рядом не будет. У вдовы больной брат на попечении и пятеро детей, — добавил он зачем-то.

— Похоже, дом у неё громадный, если с такой большой семьёй остаётся ещё несколько пустых комнат.

— Не остаётся. Но миссис Янгер нужны деньги, а Эллису — надёжные свидетели, расположенные к разговору. К слову, Виржиния… Вы мне ни о чём не хотите рассказать? — спросил он внезапно.

Я сперва растерялась, а затем вспомнила сон, который приснился мне сегодня — и коротко изложила его.

— Значит, руки… — задумчиво протянул Лайзо. — Хорошо, я тоже присмотрюсь. Но вам не стоит больше делать подобное в одиночку. Я, конечно, мало разбираюсь в колдовских снах, но вижу, что они опасны. Если захотите попробовать снова, то пусть кто-нибудь сядет у кровати и разбудит вас, если заметит что-то подозрительное.

— Кто-то… Мадлен? — обернулась я к подруге. Она охотно закивала, хотя с лица её не сходило обеспокоенное выражение.

Лайзо никак на это не ответил. А когда я вновь посмотрела на него — спустя всего несколько секунд! — он уже стоял в дверях.

— Доброй ночи, Виржиния. И будьте осторожны.

— Вы тоже, — эхом откликнулась я.

Как только дверь захлопнулась, силы мне отказали. Я в изнеможении откинулась в кресле, уже не заботясь об идеальной осанке или внешнем виде.

Что-то подсказывало мне, что только что остался позади некий важный поворот, точка перелома. И к расследованию он не имел ни малейшего отношения.

Ночь прошла спокойно. Лишь однажды, уже под утро, Мадлен разбудила меня и попыталась объяснить, зачем — наполовину на языке жестов, наполовину словами. Оказалось, что во сне я вдруг начала говорить, неразборчиво, но определённо с испугом и недовольством. В памяти, к сожалению, ничего не отложилось, кроме смутного образа погони в темноте… или бегства?

Так или иначе, я выпила воды, успокоила Мэдди, накрылась одеялом с головой — и благополучно уснула, пробудившись в следующий раз уже после рассвета.

Несмотря на короткую перепалку с Эллисом минувшим вечером, миссис Аклтон пребывала в прекрасном расположении духа. Возможно, именно потому, что столь неприятный для неё гость предпочёл завтрак у вдовы Янгер. Накануне, к слову, я совершенно позабыла дать указания относительно меню на утро и сперва опасалась, что нам придётся довольствоваться традиционными, чересчур сытными кушаньями, вроде фасоли в томатном соусе с яичницей, обжаренными грибами, беконом и деревенскими сосисками. Однако миссис Аклтон, к счастью, вспомнила, что у городских жителей гораздо более нежные желудки.

В итоге на завтрак подали молочную овсянку с мёдом и фруктами, сладкие завитки из слоёного теста с орехами, джем из ежевики и, специально для Кеннета и Чарльза, молочный пудинг.

Всё было превосходно, кроме кофе; его миссис Аклтон безнадёжно испортила, а потому мне пришлось отправить на кухню Мэдди — спасать положение.

Сразу после завтрака Клэр куда-то исчез, предусмотрительно определив Джула в помощники к Паоле Мариани. Мне это, впрочем, было только на руку. Вряд ли бы дядя одобрил планы выступить перед рабочими с воодушевляющей речью. Я же, напротив, считала свою идею весьма удачной. Мы с Мадлен до полудня ещё раз перечитали газетные заметки и подробнее изучили доклад о суевериях и мистических происшествиях. Затем я выступила перед нею с речью. Мэдди старалась всячески изображать недоверие и злость. Она кривилась, насмешничала и задавала — с помощью блокнота, конечно — на редкость каверзные вопросы.

Словом, представление получилось незабываемое.

В полдень в двери коттеджа постучался мистер Панч — время пришло.

Ещё на середине подъёма на холм я услышала гул множества голосов. Сперва даже показалось, что их было несколько десятков. Но затем стало ясно, что говорят от силы человек пятнадцать, просто очень громко и напористо. Больше всего это напоминало спор, который вот-вот должен перерасти в свару. Но в основе лежал… страх?

— Неужели они действительно верят в проклятия и духов? — пробормотала я, машинально опираясь на локоть Мадлен сильнее, чем следовало бы.

— Боюсь, что так, миледи, — ровным голосом отозвался мистер Панч. — После смерти Джона Кирни слухов стало ещё больше. Однако уповаю на ваше красноречие, которое с завидной периодичностью прославляют бромлинские газеты.

— Благодарю за комплимент, — кивнула я и улыбнулась, хотя теперь не чувствовала себя такой уж уверенной.

Разномастная толпа рабочих показалась задолго до того, как закончился подъём. От нервного напряжения зрение у меня стало острее. Даже со значительного расстояния я видела, как отличаются эти люди друг от друга. Одежда была тёмных, скучных оттенков — линяло-чёрный, серый и коричневый. Однако некоторые из пришедших выглядели аккуратно, а облик их носил следы женской заботы. Другие, кажется, впопыхах напялили на себя первое, что подвернулось под руку. У одного из рабочих, весьма немолодого мужчины с неопрятными седыми космами, овчинный плащ был заляпан спереди чем-то настолько отвратительным, что у меня к горлу подкатила тошнота. И этот неряха горячо втолковывал что-то долговязому щёголю с тоненькой козлиной бородкой, а тот лишь с интересом кивал в ответ! Но особенно выделялся один юноша, высокий и плечистый, как цирковой атлет. Он сидел немного в стороне, рисовал прутиком на снегу и громко напевал:

— Сундук в стене, сундук в стене… А что в сундуке? Смерть твоя! У-у-у! — и так слова и снова, до бесконечности.

Наверное, я побледнела, потому что даже непоколебимо-равнодушный обычно мистер Панч поспешил меня успокоить:

— Это Руперт, местный дурачок. Он прекрасный резчик по дереву, исполнительный работник, однако разум его в тумане. Не обращайте внимания.

Откровенно говоря, после этих слов я ощутила ещё большую тревогу. Ни один из встреченных до сих пор безумцев не принёс мне ничего хорошего. Начиная с парикмахера-убийцы и заканчивая несчастной женой Лилового Душителя, каждый сумасшедший был по-своему опасен. И появление нового персонажа в моей личной галерее ужасов явилось точно знак грядущей потери…

И тут, словно подслушав мои мысли, Руперт вскинул голову, широко улыбнулся — и закричал:

— Идёт, идёт! У, важная — аж в сугроб просится. Макнуть, что ли?