Павел Багряк - Синие люди. Повесть

Они снова спустились по винтовому трапу, прошли каким-то светлым и пустынным коридором и остановились перед массивной дверью со штурвалом, которые обычно устраивают в атомных газоубежищах. Шиз повернул штурвал и потянул дверь на себя. Она тяжело отошла. Честер хотел шагнуть первым, но Таратура остановил его, тронув за плечо.

- Погоди, Фред, - сказал инспектор. - Эта штука просится туда первой. - Он кивнул на пистолет в своей руке, и Честер посторонился, хотя Шиз ни словами, ни выражением лица не выдал собственного отношения к сказанному Таратурой.

За дверью был небольшой бункер и вторая дверь - точь-в-точь как первая. Теперь уже Таратура, легонько звякая о штурвал пистолетом, повернул его и потянул дверь. Полоска сине-сиреневого сумрака за дверью раздвигалась все шире и шире. После яркого света коридоров пространство за дверью показалось им поначалу совсем темным, хотя темноты вовсе не было. Ровный, мягкий, мертвый сине-сиреневый свет заливал открывшуюся перед ними картину.

И еще до того, как мозг сказал Фреду Честеру, что он видит, еще до этого жуткого мгновения синий свет сжал его сердце, и все существо Фреда наполнилось неосознанной и нестерпимой тоской…

Они стояли у подножия гигантского прозрачного купола. Трудно сказать, каковы были его истинные размеры. Круг в основании имел, очевидно, диаметр около ста пятидесяти метров, находился внутри огромной залы, как они догадались, внутри кратера потухшего вулкана. Вокруг на разной высоте шли три кольцевых балкона. Они стояли как раз на нижнем из них. В стены и потолок зала, окружающего купол, были вмонтированы синие светильники, создающие гнетущий полумрак. Неподалеку от них нижний балкон расширялся, и там приглушенным светом светились какие-то маленькие лампочки, не сразу можно было понять, что там пульт. Вся полусфера купола - серебристо-синяя, прозрачная - была гладкой, без следов какого-либо монтажа.

Честер слегка отстранил рукой Таратуру и шагнул вперед, чтобы лучше рассмотреть, что же находится внутри купола. Впрочем, видно все было отлично и так.

Там двигались синие люди.

В их облике не было ничего страшного, в чертах лиц - ничего уродливого, просто они были синими. Главное было не в цвете их кожи, а в том, как они двигались, как смотрели и общались друг с другом.

Бывают такие кошмарные сны, когда ты медленно идешь или летишь, всем существом ожидая впереди какую-то смертельную опасность, понимая, что каждое движение твое гибельно, и все-таки не можешь остановиться. В эти секунды беззвучный крик отчаяния переполняет тебя, но и крикнуть ты не в состоянии. Подчиняясь незримой воле, ты уже не властен над собой, своим телом, своей жизнью, из-за этого и бьет тебя мелкая дрожь, и капли холодного пота разом выступают на теле.

Так вот, эти синие люди двигались как привидения, они были, словно призраки, бестелесны, и казалось, надо крикнуть, ударить в звенящий гонг, чтобы они вдруг встрепенулись, сбросили с себя вязкий дурман и взглянули друг на друга, как смотрят люди.

Честер поймал взгляд девушки, стоящей за прозрачной преградой ближе других к нему, и увидел в ее глазах долгий, привычный и одновременно удивленный ужас. Это не был взгляд затравленного животного, запуганного или лишенного рассудка человека, она не боялась сейчас чего-то конкретного, не страшилась никакой реальной опасности, взгляд ее был человечен и разумен, и это было самое страшное!

Все обширное пространство под куполом, совершенно ровное, было покрыто не то крупным сиреневым песком, не то опилками и напоминало цирковую арену. В этой пустыне не видно было ни зданий, ни хижин, ни каких-либо признаков жилья, как не видно было никаких следов человеческой утвари: мебели, посуды, одежды. Синие люди были прикрыты серебристыми то ли плащами, то ли комбинезонами. Многие из них просто стояли молча и одиноко, другие медленно передвигались с места на место без видимой цели. Можно было заметить несколько темнеющих групп. Ближайшая такая группа вдруг распалась, расплылась - они ходили так, что слово «плавание» подходило здесь больше, чем слово «ходьба», и Честер увидел, что они окружили аккуратную компактную машину величиной с бочонок, довольно замысловатую, похожую одновременно и на автоматическую межпланетную станцию, и на кассовый аппарат. Потом он заметил еще несколько таких штук вдалеке. Все отошедшие от машины держали в руках длинные, тонкие белые полосы, с виду очень похожие на бумажные ленты, и медленно их ели, глядя куда-то в пространство. Честер подумал вдруг, что все эти синие больше всего похожи на оживших покойников.

- Боже мой. Боже мой!

Он услышал тихий шепот и обернулся. Сюзи, не отрываясь, во все глаза смотрела на обитателей купола.

- Пойдемте отсюда, - предложил Шиз.

- Сколько их здесь? - спросил Таратура.

- Может, сто. А может, и двести, - нехотя ответил Шиз.

Честер окинул взглядом все пространство под куполом. Да, тут было, наверное, человек двести молодых мужчин и женщин. Странным казалось и то, что, живя на ограниченном пространстве, они принимали такие позы, что создавали зримую иллюзию совершенного одиночества: одного синего человека отделяли от другого многие и многие мили. Разглядывая дальние фигуры, Честер заметил вдруг, что некоторые из них двигаются чуть живее, энергичнее, как бы преодолевая в себе этот кошмар медлительности. Честер всмотрелся пристальнее и увидел, что эти более быстрые существа вроде бы меньше других, - перспектива сферы искажала масштаб расстояний? Просто они дальше от Честера?

И вдруг, как молния, ударила в голову страшная мысль: это дети! И, поняв это. Честер, словно сорвавшись с привязи ужаса, метнулся по кольцевому балкону вокруг сферы к противоположному краю купола.

- Куда?! - крикнул Таратура, но Фред не слышал его, он несся что было сил, и под сводом огромного зала громко билась дробь его бега.

Таратура бросился следом. Он не поспевал за журналистом, хотя был неплохим бегуном. Честер обогнал его метров на пятьдесят, потом вдруг остановился, рванулся вперед. И, распластав руки, упал на синий прозрачный купол, и все они - подбегающий с пистолетом в руке Таратура, оцепеневшие на месте Сюзи и Шиз - услышали страшный, душераздирающий вопль:

- Майкл!!!

Зал загудел, и со всех сторон понеслось каркающее эхо:

- Айкл! Айкл! Айкл!

И тут Таратура увидел Майкла. На нем был такой же серебристый комбинезончик или плащ, а сам мальчик стоял один, неподалеку от края сферы. Синева кожи не исказила и не изуродовала его черты, это был тот же Майкл, только синий, вернее, густо-голубой. Он просто стоял, опустив ручонки, ничего не видя и не слыша, и смотрел куда-то поверх купола, поверх фигуры отца с тем выражением привычного и спокойного ужаса во взгляде, который и был здесь до боли невыносим.