Katrina Sdoun - Безымянное зло [СИ]

Его губы обжигали кожу. Я запрокинула голову, и он оставил влажную дорожку от шеи до груди. Обнаженным телом я почувствовала, что и на Бене ничего не осталось, от этого ощущения низ живота скрутило сладостным спазмом. Губы, кожа, руки…. Мне все еще было мало, и ему тоже. Дрожь накатывала волнами, магия захлестывала мерцающим теплом, я тонула в аромате его кожи, таяла в крепких объятиях, сжимающих до боли. Зарывалась пальцами в его короткие волосы, терлась щекой о его щеку, а он нежно покусывал мне шею. Его пульс бился горячим леденцом во рту, и ничего лучше я в жизни не испытывала. Все это казалось сном — сознание плавало на поверхности, и ничего я не соображала, только осязала и сгорала.

Он осторожно провел ладонью по внутренней стороне обнаженного бедра, сдавил, заставив выгнуть спину. Нависнув, почти не касаясь меня, скользнул рукой вдоль изгибов тела, нежно провел пальцами там, где никогда не касался. Тяжесть у меня между ног нарастала, словно натянутая струна, которая вот-вот лопнет, и тело взорвется сладостным жаром. Бен заставил задрожать под ним одним невесомым прикосновением, сорвал с губ хриплый стон. Я прижалась обнаженной грудью к его телу, кожа засияла голубым, подхлестывая желание ощутить его внутри себя. Бен придавил меня бедрами к кровати и поднялся на вытянутых руках, целуя. Больно, жадно, глубоко. И вдвинулся в меня — осторожно, медленно, будто расчищая себе путь. Раз-два-три…. У меня спина выгнулась, в тот самый миг он вошел до конца. И охватил одной рукой за талию, не позволяя двигаться ни от него, ни навстречу. Я цеплялась за его плечи, словно боялась утонуть в нахлынувшем жаре. Искупление пылало над нами голубым огнем, и все вокруг казалось размытым, нереальным, ненужным.

Бен приподнялся надо мной так, чтобы большая часть его тела опиралась на руки и кровать, и касался меня лишь в одном единственном месте. Я была у него, как на ладони, и ему нравилось это — отразилось на лице, мелькнуло темным блеском в глазах. Склонившись, чтобы поцеловать, он коснулся кожей моей груди, и наслаждение спазмом пронеслось где-то глубоко внутри.

Бен обхватил меня за талию и рывком приподнял к изголовью кровати. Я села, когда он снова оказался во мне, и в этом не было ничего нежного. Застонав от удовольствия, хватаясь руками за его руки, обхватила его ногами. Он вонзался в меня так быстро и сильно, как мог, вызывая в моем теле все новую и новую волну наслаждения. Прижав к спинке кровати, Бен приблизился, целуя, и был нежен. Теперь он медленно входил и выходил, сила его сочилась в меня, сквозь меня. И моя магия потекла в него — это было слияние, нечто волшебное, и мы словно лишились кожи, растаяли и стали единым целым. Бен распахнул глаза — они пылали белым светом, а в моих бушевало черное пламя. Но это не напугало и не оттолкнуло его, хотя должно было бы. Я бы испугалась, если могла.

Его губы коснулись моих губ — легкое прикосновение, пробудившее безумное желание шептать о своей любви. Обхватив шею руками, я провела руками по волосам, осторожно и мягко двигаясь в такт, приближаясь к пику, не отпускала его, не позволяла разорвать поцелуй. Бен попытался отстраниться, но я подалась вперед, удержав его, и вызвала улыбку. Он поцеловал меня, как никогда прежде бережно и вызвал легкий укол смущения, и с силой вбился, глубоко, насколько мог. От резко ощутимого контраста по телу скользнула судорога, от ощущения того, как он двигался внутри меня, с каждым толчком срывая с губ стон.

Наслаждение начало нарастать — медленно, сильно, из самой глубины, и пролилось яркой вспышкой магии, затмившей все, что я знала об оргазме. Воздух застыл, замерцал, все вокруг казалось кристально чистым и сверкающим. Сердце остановилось, пропустило удар, и кровь побежала по венам горячее, сильнее, слаще.

Бен держался до последней волны удовольствия, которая заставила меня забиться под ним. Тесно прижимаясь к нему, я кричала и царапалась. Он накрыл мой рот губами, и я ощутила его последний самый мощный толчок. Вместе с ним мое тело захлестнула сила, подсветила кожу изнутри голубым. Сердце билось о его грудь, пульс Бена колотился о мое тело, он до последнего старался удержать руки, чтобы не свалиться на меня. Целуя, он пытался дышать, но ничего не получалось. Тихо рассмеявшись, он оперся рукой на спинку кровати. Прижавшись к его влажному телу, я утонула в собственной нежности, так давно ищущей выход. Бен сгреб меня одной рукой, тесно прижал к себе и уткнулся лицом в волосы. Он прижался губами к виску и поцеловал, вызвав у меня по-идиотски счастливую улыбку. Невозможно столько чувствовать сразу, нереально столько держать в себе и не делиться…. Как мы продержались так долго?

По пустому дому гуляли ночные сквозняки. За окном стелился искрящийся ковер снега, серебрился в свете полной луны. Шторы колыхались на распахнутых окнах, а я шла по коридору, путаясь в полотнах ажурных гардин, разгребая их руками, будто сухую воду. Под ноги сыпались крупинки снега, я наступала на них босыми стопами, но не чувствовала холода. В ушах шумела кровь, сердце колотилось, норовя выпрыгнуть из груди. Страх сковал плечи, скатился льдинкой по спине. Я остановилась, охватила себя руками и обернулась. Лунное сияние стелилось по паласу мерцающей дорожкой, указывая путь, но его заслонила огромная тень, и меня окутала тьма. Стены содрогнулись, качнулась люстра над головой, от неожиданности я вскрикнула. На улице что-то двигалось, заглядывало в окна, словно кого-то искало. Я застыла, задержала дыхание и медленно повернула голову. Тень великана замерла напротив меня и склонилась — в открытой форточке появился большой зеленый глаз. Его владелец улыбнулся — вокруг ока распустились лучистые морщинки. Раскатом грома прозвучал его смех, от звука я покрылась ледяными мурашками и попятилась.

— Я найду тебя, куколка. Достану, где бы ты ни пряталась.

Этот голос я узнаю среди прочих — Том Шерман.

Меня окатило новой волной ужаса. Я побежала в темноте, с моим движением закрывались окна, со звоном трескалось стекло. Том шел следом и колотил по крыше и стенам, но они стояли намертво. Он попытался толкнуть плечом дом, словно игрушечный, но опять у него ничего не вышло. Одновременно все ставни захлопнулись, воцарился густой мрак и тишина, только мое учащенное дыхание нарушало ее. Сердце замедлялось, успокаивалось, я смогла с облегчением вдохнуть. За щитами я была в безопасности — эта мысль помогла проясниться разуму. Закрыв лицо ладонью, я привалилась к стене, прижалась щекой к ее гладкой прохладе.

— Тебе не скрыться от меня, куколка, — свистящим порывом ветра просочился в щели в ставнях шепот Тома. Я взвизгнула и зажмурилась, мотая головой, и провалилась в пустоту.