Екатерина Лейфрид - Правила экстрасенса (СИ)

Но самый большой кавардак теперь ждал его каждый день на рабочем месте. В первые дни, когда по управлению только разлетелась новость о появлении в их коллективе ходячего «рентгена», Лёня только и проводил время за тем, что разыскивал по кабинетам пропавшие (а, может, и специально спрятанные) кошельки, шарфы и другие личные вещи. Но и это оказалось еще безобидной забавой по сравнению с тем, что произошло потом. По долгу службы многие отделы их управления тесно работали с представителями прессы, среди которых оказался и некий Всеволод Калинин, репортер местной желтой газетенки с самым большим тиражом в городе. Как и откуда Калинин выкопал подробности обретения Лёней своих способностей, капитан так и не узнал. Однако неделю спустя в «Абсолютно секретно» вышла статья о «новом Кашпировском», работающим в самом обычном питерском РУВД. Этому козлу Калилину даже удалось Лёнькину фотографию где-то раздобыть. Хорошо хоть, что газетчики не умудрились поместить её на главную страницу. Все-таки никакая сенсация не могла заставить редакцию «АС» уступить своим моральным принципам и убрать с обложки полуобнаженную девицу.

Через день после публикации к ним пожаловал первый «клиент». Ему срочно надо было связаться со своим покойным другом и попросить его вернуть долг. Вежливо отказав ему и проводив к выходу, капитан столкнулся там с целой группой немолодых женщин, все как одна желающие провести какой-нибудь сверхъестественный эксперимент над своими мужьями: приворот, отворот, а заодно и отвод от курения, алкоголизма, хулиганства и прочих пороков. После десятого такого клиента у Лёни лопнуло терпение и он, наорав на пришедших, что не является бесплатным телефоном на тот свет или решением всех их семейных проблем, выгнал клиентов прочь и приказал дежурному больше никого не пропускать и принимать подобные просьбы только в письменном виде.

С того момента тумбочка, на которой раньше стоял чайник (которого, кстати, Воронцов до сих пор винил во всём случившемся даже сильнее Рыбкина), ломилась от заявлений граждан, нуждающихся в Лёниных спиритических услугах. Мише все происходящее нравилось безмерно, он просто балдел от этих записок, а с особенно смешными из них носился по всему управлению, читая каждому встречному. Ребята из соседнего кабинета тоже воспринимали происходящее с изрядной долей юмора. Причем Лёня так и не смог понять, то ли они верили в его способности и воспринимали эту особенность коллеги с легким сердцем, то ли просто считали его дурачком, возомнившим о себе невесть что, и смеялись именно над ним самим, а не над его злоключениями. По крайней мере, Леха каждый раз, зайдя в кабинет и видя гору новых заявлений, советовал Воронцову бросать милицейскую карьеру и открыть прием на дому.

Многие из Лёниных клиентов, убедившись, что их просьба так и не будет услышана, оставляли капитана в покое. Многие, но не все. Среди особенно назойливых отличилась некая гражданка Кравцова Нина Никифоровна. Она буквально забрасывала дежурных своими заявлениями, причем каждый раз описываемые ей события принимали все более невероятные обороты и все более указывали на то, что их автор скорее нуждалась в помощи психиатра, чем экстрасенса.

Да, проблем у Воронцова явно прибавилось, но капитан, несмотря ни на что, старался продолжать вести нормальный образ жизни и по возможности не смешивать ясновидение и работу. И все же одна деталь не давала ему покоя. С того вечера перемирия сны ему больше не снились, вообще никакие. Но Лёня знал, что последняя, самая неприятная часть его кошмара когда-нибудь должна была обратиться явью. Со дня на день Воронцов ждал появление трупа с отрезанной головой, и одним прохладным мартовским утром он его дождался.

Расследование первое.

Кукловод

Утро, с которого началось Лёнино первое расследование в качестве ясновидящего, началось довольно обычно. Забрав у дежурного очередную пачку исписанных заявлений и с удовлетворением заметив, что и в этот день пачка продолжила худеть, Лёня поднялся по лестнице на второй этаж и уже оттуда услышал громкий голос разбушевавшегося в соседнем кабинете начальника:

– Где это ваш Вольф Мессинг недоделанный? Я его скоро уволю к чертовой матери, из РУВД балаган устроил!

– Ага. – послышался из недр кабинета развлеченный голос Лёхи. – Нам скоро вывеску на улице на «Охотников за привидениями» сменить придется.

Под дружный смех оперов Лёня вошел в кабинет и встретился лицом к лицу с Марчуком, разъяренно махающим листком бумаги в одной руке и другой почему-то держащимся за щеку.

– А, наконец, явился. Быстро ко мне в кабинет!

Отдав бумаги крутящемуся здесь Мишке, капитан послушно последовал за Юрием Романовичем. Однако, как только за полковником закрылась дверь его кабинета, тот неожиданно превратился в саму любезность.

– Лёнчик, где ж ходишь-то? Я тебя жду, жду. – тон у Марчука был жалобным, словно у покорной жены, ожидающей дома своего загулявшего мужа.

– Что случилось-то, Юрий Романович?

– Зуб у меня болит. – ответил полковник, слегка массируя ладонью левую щеку. – Можешь посмотреть?

Лёня хотел уже было ответить, что стоматолог из него, мягко говоря, был хреновый, но потом до капитана дошло, чего на самом деле хотел начальник, и он усмехнулся:

– Юрий Романович, я даже не знаю. Насчет целительства. Не пробовал я еще.

– Ну так вот, я даю тебе возможность.

Все еще немножко офигевший от того, что полковник, человек, от которого Лёня меньше всего ожидал, что он поверит во всю эту экстрасенсорную ерунду, действительно в эту ерунду верил, капитан усадил начальника на стул и, нерешительно помедлив, осторожно положил руку ему на щеку. В следующую секунду его сознание пронзила картинка пораженного довольно неплохим кариесом зуба, а затем и сам Воронцовский зуб по аналогу c Марчуковым во всю мощь дал капитану понять, каково сейчас приходилось бедному Юрию Романовичу. Схватившись за свою щеку, Лёня тут же отпустил лицо полковника и подождал, пока его зуб вспомнит, что он здоровый, и перестанет ломать трагедию.

– Ни фига себе, Юрий Романович! Вам к стоматологу надо, причем чем скорее, тем лучше.

По взгляду полковника Лёня понял, что только что убил в нем последнюю надежду на чудо, которое избавило бы Марчука от часа мучений в клинике.

– Не можешь, значит. – разочарованно протянул Марчук и тут же, переключившись в режим «строгий начальник», хлопнул перед ним на стол исписанную бумагу. – А вот это что такое, ты мне ответить можешь?

Лёне нужно было лишь прочитать фамилию автора этого опуса, чтобы еле сдержать чуть не сорвавшееся с губ ругательство.

– Значит, эта Кравцова уже и до вас добралась? Меня она во всяком случае заколебала, товарищ полковник! Её уже все РУВД знает, и проблему её тоже. У ней в квартире якобы барабашка водится, пугает и спать по ночам не дает.