Анатолий Махавкин - Пантера

— Типун тебе! И хотелось бы, как можно позднее, — мрачно отмахнулся Малов, — Однако же, даже с этой овцой дело зашло слишком далеко. Мало того, что её носит по Лисичанску и она спрашивает о секретном институте, так ещё и умудрилась найти дорогу, которая ведёт к нам. Везучая, гадость!

— Ну и? Ждём гостей?

— С ума сошёл? — поморщился Малов, — Из-за этого меня и дёргают. Наружка засекла нарушение внешнего периметра и отреагировала. Расслабились засранцы, дальше некуда. Вызвали начальника отдела безопасности, потому как не знали, как поступить. Вот, до чего дело дошло! Однако же, что-то нужно предпринять, уж слишком настойчива эта тварь.

— Грехи спать не дают? — усмехнулся доктор, — Сходи к батюшке, пусть отмолит.

— Тебе всё шуточки, — пробормотал директор и его правая щека заметно дёрнулась, — Попробуй только представить, что снами всеми станет, если наружу выплывет всё дерьмо, которым мы тут занимаемся.

— Тебя никак не устраивает комфортабельная однокомнатная квартирка с постоянным видом из окна? — Станиславский аккуратно поставил чашку на стол и провёл ладонями по лицу, — Представляешь, какую тебе сделают рекламу? Сможешь написать книгу, а по ней снимут настоящий хитовый фильм. Да что ты переживаешь, твои заокеанские кураторы моментально поднимут шум об узниках совести и жертвах тоталитарного режима — и года не просидишь.

— Не думаю, что до этого дойдёт дело, — Малов казался очень старым и предельно серьёзным, — Я хорошо знаю этих самых кураторов и мне известно, как они поступают в подобных случаях. Огласка — совсем не в их интересах. Поэтому, если хоть малая часть информации выскользнет наружу, то не то что от меня — от самого института и камня не останется.

— Думаю, тут постараются не только те, — Станиславский показал пальцем в пол, — но и эти, — он повёл рукой вокруг, — В общем, куда не кинь — всюду клин.

— Угу, ещё и этот Тарасов, — Малова передёрнуло, — Когда он проверял документацию, то задавал очень нехорошие вопросы. Как будто раньше был не в курсе наших дел, мудак сраный! А когда проверял службу безопасности, так его просто коробило. Ну, тут то я с ним согласен: распустились сволочи!

— Так это же — старая закалка, — подтвердил доктор, — Я с ним знаком ещё по проекту: «Снежный Лев» и жалею, что тогда не прислушались к рекомендациям генерала. Глядишь, всё бы вышло по другому. Для него безопасность, это — глухой бункер, колючка и вышки сверху.

— Ну и как бы он поступил с нашей пронырой?

— Серёжа, ну ты же не мальчик и не мне тебе объяснять, что она не должна покидать Лисичанск. Как будто вы до этого поступали иначе. Как только она покинет пределы города, пусть попадёт в автокатастрофу или станет жертвой бандитского нападения. Только пусть это произойдёт, как можно дальше от нас.

— Ага, а если она плотно засядет в своей гостиничной норе?

Станиславский внимательно посмотрел на старого товарища и тяжело вздохнул:

— Чисто теоретически, ибо я не могу давать тебе рекомендаций незаконного характера, я бы посоветовал послать несколько решительных парней. Ну таких, которые сумеют уговорить слабую девушку проследовать за город, где с ней и произойдёт несчастный случай.

— Эти решительные парни, — Малов потёр подбородок и покачал головой, — Я же говорю: распустили дальше некуда. Они думают, что институт существует для оправдания их безнаказанности, а их руководитель — вообще, отдельная песня.

Малов совсем загрустил, почёсывая чахлую бородку. Станиславский смотрел на него и вспоминал разговор, который состоялся у него с Тарасовым перед отъездом генерала. Тот действительно оказался крайне недоволен и даже взбешён. По мнению офицера всё происходящее в институте вышло из-под контроля и напоминало неуправляемый автомобиль, несущийся к обрыву. Если срочно не предпринять решительные меры, то произойдёт катастрофа, которая утянет за собой людей на самом верху.

Успокоившись, Тарасов дал пару рекомендаций лично Станиславскому. Генерал посоветовал увезти объект эксперимента в Москву и поместить в одну из частных клиник, которые находятся под присмотром людей Тарасова. Узнав, что Станиславский собирается проделать этот же фокус, но в Лисичанске, он назвал доктора болваном. Впрочем, это нисколько не изменило намерений Станиславского, посчитавшего страхи генерала проявлением паранойи.

Как выяснилось через минуту, Малов оказался в курсе этих планов.

— Кстати, Роберт, — сказал он, выныривая из задумчивости, — Птичка на хвостике принесла, что у тебя появилась идея вывезти нашего клиента за периметр.

— Птичка? Какая продуманная птичка. — Станиславский сделал вид, будто ничего не знает о прослушке в лаборатории, — Вроде бы я не общался ни с какими сороками.

— Не уходи от ответа, — поморщился Малов, — Если тема дельная, разве я её поддержу? Аргументируй, если хочешь получить союзника, а не противника. Пока же я очень против. Очень — очень. Только мы с тобой поговорили про дебилку-блогершу и систему охраны, которая трещит по швам и тут ещё ты со своими ноу-хау.

— Всё очень логично, — возразил Станиславский, — Охранять небольшую частную клинику куда проще, чем огромный институт, а пугающая тебя журналисточка рвётся именно сюда. Думаю её вряд ли заинтересует зубопротезная лечебница, ну, тебе известно, о чём я.

— Опять ты прав, — неохотно согласился с доводами директор, — Тем не менее…Знаешь, Роберт, если бы подобное зарядил кто-то другой, я бы просто послал его подальше. Но зная тебя и то, что мой старый боевой друг ещё никогда не ошибался…

Внезапно по лицу директора скользнула хитрая усмешка.

— Кстати, — сказал он, прищурившись, — Только не говори, что вопрос безопасности был для тебя решающим. Думаю, эту отмазку ты придумал специально для меня, уж на это у тебя мозгов всегда хватало.

— Раскусил, — доктор развёл руками, — Действительно, безопасность — епархия твоего любимого Фельдмана и соваться в его дерьмо я не собираюсь. Просто хочу пронаблюдать за реакцией объекта в естественных условиях.

— У нас есть обычные палаты и внутри периметра, — заметил Малов, — Именно в такой держал Лебедева Барков.

— Угу. Если память меня нее подводит, то на второй день Лебедь случайно увидел, как мимо палаты транспортируют клетку с тигром, — язвительно хмыкнул Станиславский, — Как он на это отреагировал? Сломанная челюсть сиделки и выбитое окно? Просто чудесно!

— Ладно, ладно, не напоминай. Понимаю, что случайности неизбежны, — директор поднялся, — Когда думаешь заняться транспортировкой?

— Немедленно, — Станиславский бросил задумчивый взгляд на лежащего Бодрова, — И мне очень хотелось бы, чтобы он пришёл в сознание во время перевозки.