Сергей Алексеев - Карагач. Книга вторая. Запах цветущего кедра

— А у вас был контакт? И то, что написано Стюартом, это правда?

— Не перебивайте! У меня и так путаются мысли... Зачем я нужен, когда на Карагач приехал тот, который её убил? Они же всё знают: слепая пророчица ищет своего убийцу!

Колюжный уже понимал, что перед ним шизофреник, но всё равно мороз побежал от плеч к голове, показалось, что волосы зашевелились.

— Кто же её убил?

— Ваш товарищ, Рассохин. Все об этом знают.

— Она мёртвая?

— Не совсем так! Она живёт за счёт энергии особых полей. Погорельцы научили её извлекать варисовел из пространства! Вам это трудно понять, но это так. Существует энергия смерти — чишовел. Люди добывают её за столом, поедая трупы. Природная энергия варисовела даёт, по сути, бессмертие. Поэтому Распутин всё время перевоплощается... Но вам не нужно вникать в детали! Для непосвящённого они кажутся бредом. Просто помогите мне скрыться, пока я не сошёл с ума!

Он выпалил это одним духом и задышал как загнанный.

— Про чишовел я уже слышал, — оцепенело произнёс Колюжный. — Но никак не пойму, от кого вы хотите скрыться?

— Мне надо вырваться из-под влияния молчунов! Они навели на меня порчу, заморочили голову. Они лишили меня здравого рассудка! Я живу теперь в кажущейся реальности. Но зато я знаю будущее, вижу, что произойдёт. Спасите меня!

— Как?

— Морок огнепальных очень силён, с ним трудно совладать. Как трудно расставаться с искушениями, со способностями предвидеть, предсказывать будущее. Не обращайте внимания ни на что! Я подскажу, как! Отнимите меня у этой женщины! И тогда молчуны не смогут влиять на моё сознание!

Колюжный потряс головой.

— Что я должен сделать? Конкретно!

— Отнять у меня Матёрую!

Он ощутил некое зачарованное отупение, когда невозможно сконцентрироваться ни на одной мысли. Казалось, сейчас и сам сойдёт с ума.

— Как же я её отниму?!

Эта его зачарованность вдохновила Сорокина.

— Вам надо похитить Дусю! Я знаю: сделать это трудно. Придётся украсть не только её тело, но и душу! Как это делают молчуны.

— Похитить, а дальше что?

— И более не оставлять никогда! Сделать её счастливой! Тогда она будет вам благодарна, признательна... Это всё не бесплатно. У меня совсем нет денег, но я расплачусь! Да, получится, я в третий раз её продаю. Но нет другого выхода!

— То есть вы нанимаете меня? За деньги? Чтоб я похитил Матёрую?

— Наконец-то вы меня поняли! — он схватил его за руку. — Денег нет, но отдам вам гостиницу! Последняя собственность, что осталось. И её бы отняли, но успел спрятать документы. Мы завтра можем оформить... Не буду вас обманывать, всё по-честному! Матёрая сбежала, чтоб поджечь гостиницу. Сейчас это нам поможет! Пожар сорвёт тайную спецоперацию. Она всё предвидит, и сегодня ночью гостиница загорится! В любой момент. Она закидает первый этаж коктейлями Молотова — и всё! Или я опять кажусь вам сумасшедшим?

Вячеслав стряхнул его руку и отпрянул:

— Не кажетесь, вы — сумасшедший!

— Но это легко проверить! Только запомните, что скажу. Первый этаж обгорит, пострадают два человека. Пожарная машина приедет без воды. А скажут: замкнула электропроводка! В общем, Распутин вынужден будет уехать вместе со своими солдатами. Он боится света пожара! Я от него избавлюсь. Избавлюсь от влияния молчунов, которые морочат мне голову, как только вы избавите меня от морока Матёрой! Помогите мне! После пожара здесь можно сделать ремонт, восстановить! Возьмите обгорелую гостиницу! У меня больше ничего нет — последнее отняли китайцы.

Его бред был липким, навязчивым, и Колюжный уже не мог ему противиться только словом, ибо сейчас требовался бульдозер. Он молча взял Сорокина за шиворот и чуть ли не волоком потащил к двери. На пороге тот упёрся, заговорил шёпотом:

— Не запирайте дверь. И не ложитесь спать. Когда загорится, бегите в коридор. Намочите простыню, наденьте на голову. Вас никто не узнает. Это единственная возможность скрыться. Будет сутолока, неразбериха. Воспользуйтесь! Я тоже в это время сбегу!

Вячеслав выпихнул его и затворил дверь на ключ. Гарий не унимался, поскрёбся и сказал громким шёпотом:

— Встретимся на Мотофлоте. На берегу — старая самоходная баржа. Там побеседуем предметно. Вам же интересно узнать про Матёрую? Мне есть что рассказать!

В душевой оказалась даже горячая вода, но Колюжный умылся холодной до пояса, растёрся полотенцем, однако чувство некого мерзостного налёта, оставленного безумием, не прошло. Тогда он открыл холодильник, вынул бутылку водки и залпом выпил полстакана. На голодный желудок хмель почти сразу достал головы, потрепетал минуту иугас. Сначала Вячеслав вспомнил мнение отца, который мерил алкоголь не на килограмм веса, а на метр роста в литрах. Налил сразу полный стакан, открыл судок с холодной рыбой, поскольку ощутил спасительный толчок голода, выпил и стал есть.

Самое время было принять дозу смертельного яда — чишовела.

Рыба оказалась вкусной, и Вячеслав вспомнил, что это, должно быть, местная нельма! Вспомнил — и опять мысленно вернулся к Рассохину, который ещё на Вилюе расхваливал эту рыбу, считая, что лучше неё на свете не бывает — ни красной, ни белой.

И заявление шизофреника о том, что Станислав Иванович убил какую-то женщину, вдруг показалась совершенно правдоподобным. Он выглядел необычно молодо для своих лет, но всё время жил с некоей стариковской печалью, особенно заметной отроческому глазу. Будто каждую минуту конца ждал, смерти: даже когда веселился, смеялся или пел песни у костра, по-братски обнявшись с Бульдозером. Он словно знал, что в любой момент откроется дверь, за ним приду и скажут: пора. Он встанет и уйдёт не моргнув глазом.

Однажды в экспедиционный посёлок за ним и правда приехал следователь и под конвоем увёз куда-то. Взрослые между собой обсуждали это событие, и несколько раз из уст отца прозвучало: мол, неужели теперь Стаса всю жизнь будут таскать за эту бабу? Дескать, надо идти на выручку, требовать, чтоб не дёргали, — сколько же можно? Геологов на приисках и самих приискателей в милицию и КГБ вызывали частенько, в основном за золото, добытое подпольным путём, чаще — за обручальные кольца, печатки и прочие побрякушки, которые наловчились отливать местные умельцы. В том числе таскали и за баб, на которых оказывалось слишком много драгоценностей, собольих шуб, а во рту золотых зубов. Но у Рассохинской жены, Анны, никогда ничего подобного не было, и его таскали за что-то другое, о чём он никогда не рассказывал. Выручать тогда не пришлось — вернулся сам и сказал, что дело закрыто.

А ещё однажды на рыбалке Славка увидел у него широкий шрам, расчеркнувший между рёбер всю правую часть груди.

— Это чем вас так? — спросил он.