Сергей Алексеев - Карагач. Книга вторая. Запах цветущего кедра

Экспедиция накрылась, и это теперь понятно. Если взялся за это ЦК со Старой площади, на Карагач можно не соваться, по крайней мере, в этом году. На будущий же, возможно, исчезнет необходимость искать зарытые книги: всё выкопают и утащат, если власти наложили лапу.

Навязчивые мысли несчастного Сорокина всё-таки не были такой уж фантастикой. И опять этот новоявленный генерал в образе Распутина... Вот бы ещё узнать, что это за истины в этом Стовесте, если за ним гоняются аж с царских времён? Причём цари вспоминают о нём и лихорадочно ищут, когда небо с овчинку, когда жареным пахнет, когда вынь да положь информацию, есть ли у них, царей, будущее? Всё это очень уж напоминает авантюрные истории, некие попытки утопающих цепляться за соломину, последние неисполнимые надежды, ожидание чуда, когда уже верить в здравомыслие нет времени. Колюжный насмотрелся на учёных-алхимиков из разваленной оборонки, которые пыжились над неиссякаемыми источниками энергии, из воды делали топливо и у каждого в гараже стояло по вечному двигателю, для запуска коих требовалось всего-то немного денег.

Если власть посылает явного шизофреника искать некую спасительную книгу, значит, с духовным здоровьем у неё напряжёнка. Сам закрытый Центр коммуникаций тоже напоминает параноидальную организацию: ну разве могут серьёзные государственники полагаться на некие истины, изложенные при царе горохе? Привлекать некоего человека, явленного в образе Распутина? Выискивать спасительные рецепты и ответы в предсказаниях Нострадамуса, Ванги и прочей ясновидящей братии? Ментовской полковник Галицын выглядит как самый разумный и здоровый человек, знающий цель, — отобрать у несчастного канадца успешное предприятие. И сынок его тоже, но остальные, в том числе и сам Колюжный, — романтики и фантазёры.

Была в этих рассуждениях единственная нестыковка, и Вячеслав это понимал: воскресший от варисовела Распутин выглядел как вполне здоровый человек, и даже образ блаженного сибирского мужика не скрывал его земного, практичного ума. То есть чудодейственная книга может быть только для лохов, на самом деле в карагачских дебрях есть всё-таки что-то сугубо реальное. Может, в самом деле книги, только те самые, закопанные староверами. Может, там есть некие ценнейшие, древнейшие манускрипты, которые с руками оторвут на Западе, дабы пополнить коллекции, и не за содержание оторвут — за рыночную ценность самих рукописей. А кто-нибудь из властных структур имеет возможность безо всяких проблем переправлять исторические памятники за границу и там выставлять на аукционы. Вот в это Колюжный верил без оглядки, потому что можно сделать огромные деньги из воздуха, не заморачиваясь ни промышленностью, ни нефтью, ни даже золотом. Не надо воровать дорогие скрипки, картины и реликвии из музеев, а потом трястись, что накроет Интерпол: закопанное давно списано, никому не принадлежит и никто не предъявит претензий.

Возможно, Рассохин и в самом деле что-то скрывал от Колюжного, но не по злому умыслу, а чтобы не заморачивать голову, да и Вячеславу некогда было вникать в детали: главное — идея понравилась, и почему бы не прокатиться по суровому Карагачу, да ещё с раскопками? С приключениями, с ночёвками у костров, с рыбалками, с душевными разговорами на природе, как, бывало, в отроческие годы на Вилюе? Почему бы не оторваться от постылой столичной жизни и месяц-другой не побыть самим собой?

В общем, как-то надо пробираться на эту Гнилую Прорву.

С этими мыслями Колюжный исходил весь посёлок вдоль и поперёк, но ни одной, даже примерно похожей женской фигуры не высмотрел. Дважды он подходил к милиции, поднятой в ружьё по случаю пожара и побега; а поскольку к отделению даже приближаться было опасно, то стоял и издали наблюдал: вдруг Евдокию Сысоеву поймают и привезут? Можно внезапно напасть, отбить, и будет случай познакомиться и похитить не только тело, но и душу. Таким образом исполнить заказ сумасшедшего.

Он отмёл навязчивые воспоминания о Сорокине, но ненадолго. Выловить опытную канадскую поджигательницу ни местной милиции, ни приезжему ОМОНу оказалось не под силу. Когда суета возле отделения улеглась, Колюжный отправился на аэродром, благо, что располагался он сразу за посёлком. На бетонной площадке стоял вертолёт МИ-8, подсвеченный фарами машин, шла торопливая погрузка. Полуголые, вышедшие из пожара омоновцы таскали сумки, ящики, и в этом мельтешении людей и теней Вячеслав заметил хромающего Распутина с косичкой. Штаб ЦК в гостинице был разгромлен, тайная спецоперация провалилась! Конкуренты готовились бежать. Предсказание ясновидца Сорокина сбывалось! И тут, хочешь не хочешь, а вспоминать его придётся ещё долго!

На удивление арендованный частный геликоптер торчал на прежнем месте, прикованный к земле тросиками, и пилот мирно спал в кабине, забравшись в спальный мешок. Вячеслав походил вокруг и осторожно постучал в стекло. Лётчик вскинул голову, после чего выматерился и посоветовал идти подальше — спросонья не признал. Потом вгляделся и открыл форточку.

— Вас что, выпустили?

— Выпустили, — соврал Колюжный. — Видишь, сами убегают!

Пилот, скучая, посмотрел на суету возле вертолёта.

— Мне по барабану...

— Полетим сегодня, когда рассветёт? — с весёлой подстрекающей надеждой спросил Вячеслав.

— Разрешение получим — куда-нибудь полетим, — невозмутимо заявил лётчик, укладываясь на сидении. — К какой-нибудь матери... Кстати, в двадцать ноль-ноль заканчивается аренда. Решайте вопрос с хозяином.

— Это мы уладим, — легкомысленно пообещал Колюжый. — Придётся сделать несколько рейсов.

— Только топливо подвозите. Думаешь, мне не надоело торчать в этом дурдоме? То ловят кого-то, то пожары...

Даже у военного летуна сдавали железные нервы.

Подмывало попроситься к нему в кабину и поспать хотя бы несколько часов, но это показалось совсем уж несолидным. Колюжный понаблюдал за суетой бойцов возле вертолёта и вернулся обратно в посёлок, придумывая на ходу, как бы вызволить Бурнашова. Тот с Карагача не уедет, пока, невзирая ни на что, не достанет Рассохина. Возле милиции тревога унялась, многие окна погасли, но в голову ничего толкового не приходило. Вячеслав затаился на противоположной стороне улицы, возле поленницы свежерасколотых берёзовых дров, ещё пахнущих соком, и этот запах весны будоражил совсем иные мысли и чувства. В голову приходили примитивные варианты: пойти открыто и потребовать возврата отнятых при задержании вещей, дескать, генерал отпустил. Глупо — перепуганные местные милиционеры снова закроют и начнут проверять. Штурмовать оплот власти с голыми руками, брать ментовскую дежурку на испуг, на внезапность, даже если удастся разоружить — авантюра и терроризм...