Николай Шмигалев - Космические опера (СИ)

Еще несколько минут полета и впереди замаячила одинокая вершина потухшего вулкана — того самого, в кратере которого был воздвигнут Храм Голоса Разума. Именно к этой горе, как уже поняли опера, стекались со всего Ульропа полувоенные формирования суровых аборигенов.

Верховный жрец Арх-Хо с глубокой тревогой следил за прибывавшими со всех сторон света племенами, которые становились лагерями вокруг Священного Пупа — одинокой вершины, самой высокой в округе, где располагался Храм. Плохие вести быстро разлетались по весям, а весть о том, что Голос Разума бесследно пропал, была наихудшей из всех когда-либо появлявшихся в их местах вестей. Наверное, потому все вожди узнали об исчезновении Голоса Разума практически одновременно и поспешили сюда за разъяснениями. И держать ответ перед ними надлежало именно ему, Арх-Хо. А кому больше, если остальные семь младших жрецов — хранителей символа, по одному от каждого племени, погибли защищая святыню. Ситуацию усугубляло то, что погибшими младшими жрецами Храма были старшие сыновья семи великих вождей, которые, в свою очередь, тоже когда то были жрецами. Чьих рук это гнусное дело Арх-Хо не знал и хоть у него были смутные подозрения по этому поводу, но заявить о них на Совете вождей он вряд ли осмелился бы. Его могли посчитать за безумца или, хуже того, заподозрить в нем виновника несчастья. Это могло привести к началу кровопролитной резни между его родным племенем и остальными племенами. Даже если его племя отвернется от него, и не захочет его защищать, то весь гнев племен будет направлен искючительно на Арх-Хо, а уже после его лютой смерти и на безжалостные разборки между собой. Что так, что эдак, выходило одинаково плохо. Помочь Арх-Хо предотвратить междоусобные битвы теперь могли лишь только забытые боги, которые, видимо, окончательно отвернулись от них.

Старый жрец ещё раз окинул печальным взором с выступа окрестности священной горы, пристально посмотрел на затянутые смогом небеса, словно искал там ответа на мучавшие его вопросы, и, прихрамывая, направился в пещеру, располагавшуюся невдалеке от осиротевшего Храма.

Небольшое облачко, чуть более темное на сером фоне неба, плавно поплыло следом за ним.

— Я уже подумал, что этот старик нас «спалил», — нервно хохотнул Белов, глядя сквозь прозрачный пол капсулы на горбатую спину ковылявшего жреца. — Он так, блин, внимательно глазел в нашу сторону, что я даже глаза отвел, чтобы не встретиться с ним взглядом. Чумовой дедок! Да?!

Элай никак не прокомментировал замечание Белова, он как раз остановил челнок строго над храмом и теперь настраивал бортовой сканер, который должен был сквозь толстые каменные плиты, из которых была сложена крыша местного религиозного сооружения, просканировать место преступления.

Поняв, по недовольному сопению коллеги, что он его немного отвлекает, Олег замолк, ожидая результатов сканирования.

Сделав несколько контрольных замеров, Элай выяснил, что мощности бортового сканера для того чтобы пробить каменную толщу и произвести более-менее точные исследования недостаточно и придется высаживаться на планету, для проведения следственных действий непосредственно на месте. Это было нежелательно, но другого выхода у них не было.

— Мне необходимо спуститься и добраться до места преступления, чтобы провести досмотр, — заявил Элай, ожидавшему указаний Белову. — А ты останешься на борту, контролировать периметр и подашь сигнал в случае опасности.

— Ага, сейчас! — иронизируя, возразил Белов. — Чтобы потом тебя опять на своем, так сказать, горбу, до базы телепать для очередного «капремонта». Ты видел того космача-бородача?! Как он пристально смотрел на вроде как не видимых нас. Подобные ему дикари не так просты, какими кажутся с высоты птичьего полета. Нет, брат, я от тебя теперича ни на шаг. Да и приставлен я к твоей VIP-персоне не для того чтобы прятаться за широкой крылатой спиной, а для повышения квалификации. Так что, извиняйте, но на дело пойдем всем отделом.

Выслушав обоснованные возражения, Элай не стал вступать с упертым землянином в полемику, потому как понимал, что это пустая трата драгоценного времени. Ему ничего не оставалось делать, как согласно кивнуть и начать снижение судна.

Челнок, «закамуфлированный» активированной системой преломления, создававшей оптическую иллюзию практически пустого места, завис в метре от поверхности пробки — застывшей несколько веков назад лавы потухшего вулкана. Он казался чуть более темной дымкой на фоне серых скал, эдакого мутного марева, которое можно было принять за изредка вырывавшиеся из щелей газовые завихрения. Если бы кому-нибудь из местных, например тому же жрецу или ещё кому, вздумалось для каких-нибудь своих целей пройти именно в этом месте, вот бы он удивился, столкнувшись с невидимым препятствием на пустом месте.

Но опера уже знали, что на горе, за исключением престарелого ульропца, который, скорее всего, являлся служителем культа, больше никого не было. Уж мощности их сканеров хватило для того, чтобы выяснить этот ободряющий факт. Поэтому, после высадки на поверхность планеты, Элай, под нажимом Олега, подкалывавшего его по поводу «бдения и перебдения», принял волевое решение не поднимать в их отсутствие челнок на безопасное расстояние, которое, согласно инструкции, должно было обязательно осуществлено во избежание непредвиденных ситуаций.

Проверив работоспособность гарнитуры шлемофонов, опера спокойно, без суеты (пещера со скрывшемся в ней аборигеном осталась с противоположной стороны религиозного заведения) пересекли открытое пространство и вошли внутрь сложенного из каменных блоков храма. Пройдя пару-тройку «техпомещений», они включили нашлемные фонари, так как свет от входа настолько глубоко уже не проникал, а факела, торчавшие в каменных кладках, сгорели почти до основания. Одолев груду камней, образованных развороченной стеной, они проникли в святая святых Храма, комнату для ритуальных жертвоприношений, в котором стоял алтарь Голоса Разума. Свет фонарей выхватил из кромешной тьмы странные темно-красные сгустки на стенах, которые Олег уже однажды видел.

— Кого я вижу! — воскликнул Белов и хлопнул напарника по плечу. — Глянь Элай, это же кажись Орокл, собственной персоной! Тоже к нам на помощь прислали, дружище?! Ты как всегда, появился в самый нужный момент.

— Это не Орокл, — раздался в наушниках Олега голос Элая.

— А кто тогда? — не понял Олег куда клонит аурриец. — Вы же дружно говорили, что он едва ли не единственный в своем роде.

— Орокл-то, насколько нам известно, единственный из своей древней расы, — пояснил Элай, наводя переносной сканер на сгустки на стене. — А это то, что осталось от местных аборигенов, охранявших свой религиозный артефакт.