Сергей Михайлов - Трещина. Повесть

Он вытянул руки навстречу автобусу, как бы пытаясь ускорить момент встречи со своими избавителями, но тут…

…но тут Мухин натолкнулся на невидимую преграду. Чей-то голос возмущенно произнес:

- Вы что, гражданин, рехнулись, что ли? Да отпустите же в конце концов мой нос!

Лепешкина похоронили в тот же вечер на берегу безымянной реки, метрах в трехстах от лагеря. Борис притащил откуда-то огромный валун, которым решено было увенчать могилу бедного бухгалтера. В молчании стояли люди у погребенных останков своего товарища, на печальные лица их, обращенные к заходящему солнцу, легла тень то ли надвигающейся ночи, то ли возможных опасностей, которые теперь, после смерти одного из них, стали более реальными. Люди, наконец, почувствовали, что все это слишком серьезно и жизнь их оценивается иными мерками, нежели в двадцатом столетии.

- Жаль, - нарушил общее молчание Олег Павлович, - что могила останется безымянной.

- Да, не по-человечески как-то, - вытирая глаза кончиком носового платка, произнесла Мария Семеновна. - Надо бы надпись какую-нибудь сделать. Человек все-таки.

- Надпись мы сделаем, - заверил ее Климов - но не сейчас, а после завершения работ по укреплению лагеря. Правда, надпись будет всего из двух слов: «Бухгалтер Лепешкин», ведь мы даже имени его не знаем.

- Не знаем, - вздохнула Мария Семеновна.

- Да, странная судьба у человека, - задумчиво произнес Олег Павлович. - Умереть за сто тысяч лет до своего рождения.

…Прошло несколько дней. За это время в лагере произошли заметные изменения. Были заготовлены бревна для частокола, и уже началось его возведение, параллельно с этим готовился сруб. Большую роль в повышении обороноспособности колонистов сыграло, разумеется, обеспечение их арбалетами, мастерски изготовленными Климовым. Пользоваться новым оружием было довольно-таки просто, и вскоре даже женщины без промаха били по цели.

Однажды за ужином Олег Павлович поинтересовался у Николая, сколько у того осталось горючего.

- Когда отправлялся, полный бак был. А что?

- На сколько его хватит?

- Часов на десять - двенадцать.

- Не густо, - подытожил Олег Павлович, что-то прикинув в уме. -Я вот к чему это спрашиваю. Пора отправляться на поиски выхода. Сидеть здесь и ожидать Божьей милости - это, знаете ли, все равно, что ждать, когда гора к Магомету пожалует. Чтобы из нашей затеи хоть что-нибудь получилось, необходимо передвигаться, по крайней мере, шансов на успех будет гораздо больше. Иначе мы никогда не вернемся обратно.

- Ура! - заорал Борис. - Значит, будем пытаться?

- Обязательно будем. Иного выхода нет. Я предлагаю каждый день хотя бы по часу отводить на поездки по близлежащей местности в поисках злосчастной трещины.

- А когда горючее кончится?

Олег Павлович развел руками:

- Тогда и решим. А пока будем надеяться на лучшее.

Восход солнца застал мужчин за работой. Сегодня надлежало закончить строительство частокола и приступить к сооружению жилища для колонистов. Инструментов для работы не хватало; вместо топора обходились одной небольшой ножовкой, которая оказалась в чемоданчике запасливого Климова, да коротким ломом из запасов Николая. Работали весело, с огоньком.

Женская часть колонии тоже не сидела сложа руки. Девушки по мере сил помогали мужчинам, а Мария Семеновна, взявшая на себя ответственность за приготовление пищи, хлопотала у костра. Но за работой не забывали поглядывать на часы; все ждали одиннадцати. Именно на этот час была назначена первая поездка на автобусе. Надежды на возвращение в двадцатый век было мало, но она все же была, именно она заставляла случайных попутчиков с замиранием сердца ждать назначенного часа.

В половине одиннадцатого все работы приостановились, и проголодавшиеся люди принялись за завтрак. Жареная медвежатина с грибами показалась им верхом кулинарного искусства, и не одним благодарным взглядом в этот день была удостоена искусная повариха.

Ровно в одиннадцать заревел мотор «Икаруса».

- На поездку отводится ровно час, - дал последнее указание Николаю Олег Павлович. - В двенадцать мы должны вернуться, если, конечно, не случится ничего непредвиденного.

Решено было двигаться вдоль реки в западном направлении, положившись на удачу и счастливый случай.

Люди сидели молча и, затаив дыхание, смотрели в окна. Все ждали чуда, ждали и боялись одновременно. А вдруг это опасно? Вдруг переход в другую временную плоскость сопряжен с риском для жизни? Правда, один такой прыжок во времени ими уже был проделан, но тогда его не ждали и не готовились к нему, а сейчас… И где гарантии, что автобус попадет именно в двадцатое столетие и в нужный им год, а не в какую-то другую эпоху? И все же люди понимали, что риск необходим.

Через десять минут река круто повернула на север. Николай повел автобус в том же направлении. Лес остался позади, справа расстилалась холмистая равнина с редким кустарником и небольшими березовыми рощицами. День выдался чудесный. Пьянящие запахи молодой травы и весенних цветов, стрекотание кузнечиков, шелест стрекоз, мелькание невиданной красоты бабочек заставляли путешественников забыть о превратностях судьбы и отдаться созерцанию окружавшему их чуду. Жаль все же, что, возможно, придется покинуть этот отмеченный Богом уголок земли, не тронутый еще человеческой деятельностью. Люди с грустью смотрели на эту землю, не до конца, может быть, сознавая, что природа раскрывалась перед ними в своей первозданной красоте. Человек здесь пока что еще только гость, а не хозяин.

Дорога пошла вверх. Холм, на который, словно муравей, взбирался «Икарус», был одним из самых высоких в округе. Достигнув вершины, Николай остановился. Далеко впереди, наперерез курсу автобуса, двигалась группа людей, причем один из них несколько опережал остальных. У самой реки сгрудились неказистые хижины, которые составляли первобытную деревушку дикарей.

- Товарищи! - обратился по микрофону Николай. - Прямо по курсу дикари!

Встревоженные люди столпились у кабины водителя и не отрываясь глядели на двигавшиеся вдалеке человеческие фигурки. Хотя расстояние до бегущих людей, - а они именно бежали, - было велико, все же бросалось в глаза, что тот, кто бежал впереди, заметно отличался от остальных. Он был среднего роста, довольно хлипкой комплекции, на поясе его болтались какие-то лохмотья; передвигался человек как-то неуверенно, с трудом, то и дело падая. Зато остальные пять или шесть преследователей воинственно размахивали копьями, в то время как первый был безоружен.

- Да ведь это погоня! - догадался Борис. И как бы в подтверждение его слов один из преследователей, не сбавляя шага, замахнулся и метнул копье в убегающего. Но оно, к счастью, не задев несчастного беглеца, воткнулось в землю правее его.