Алексей Большаков - Страстные приключения Изгоя (СИ)

После этого ритуала рыжая слегка успокоилась, и Борька снова приступил к написанию своей детективной повести. Из-за большой загруженности занятиями по тайскому боксу и каратэ работа продвигалась небольшими урывками.

Их догнали еще трое стражей вместе освобожденной журналисткой Алисой. Девушка провела дюжину часов в холодной, сырой темнице, да еще в колодках и вытянутыми руками. Поэтому, её немного трясло, и она невольно прижималась у крупному охраннику, стараясь согреться. Одновременно девчонка терла холодные, голые ступни (модные туфли жандармы так и не вернули видимо присвоив в качестве трофея себе) о круп горячего коня. Ощущение тепла возвращалось, и начало покалывать промерзшее девичье тело.

Песня и вовсе взбодрила Алису и она заметила:

— Человек с таким голосом и чувствами не может оказаться мерзавцем.

Колобков на это ответил с уверенностью аксакала:

— Дитя ты еще… Сколько нам приходилось видеть убийц с благородством херувимом.

Карташов тоже счел нужным добавить:

— Чаще всего политические террористы неисправимые идеалисты, и вполне искренне считают, что они служат народу, а то и Господу Богу. Откровенная уголовщина среди эсеров редкость…

Охотничий и рыбачий домик Абрама Хинштейна оказался не таким уж незрячим и маленьким, как показалось вначале. Просто несколько большущих деревьев его практически скрывали с глаз. А так в нем можно было и с комфортом заночевать и пригласить гостей за стол… На стенах висело не меньше десятка сабель, ятаганов, палашей и пара древних мечей. Причем, оружие старинное, с украшенными каменьями рукоятями. Ну, а подвале, нашелся и солидный запас спиртных напитков, а также холодная закуска, включая американские консервы.

Жорж Бычков отметил:

— Хотя тут и чудесные места, но все же… Интересно, Абрам Хинштейн скупой до того, что стал фигурантом множества анекдотов, все-таки принимала гостей.

Карташов логично отметил:

— Нет людей чисто скупых и исключительно щедрых. Иногда личная встреча и беседа за столом, приносят такую коммерческую выгоду, что тысячекратно превосходит личные расходы. В конце концов, Абрам холодный, бессердечный прагматик, а не маньяк скупости вроде Плюшкина.

С Виктории сняли кандалы, и даже милостиво предложили перекусить с ними. Та отрицательно мотнула головой:

— Я не ем мяса, и принципиально стараюсь не предаваться излишествам, особенно если впереди ждет тюремная баланда и кнут тюремщика. — Тут глаза мятежной девчонки злобно сверкнули. — А вообще, вы едите и пьете чужое без разрешения хозяина, нарушая закон…

В ответ послышался издевательских смех, Карташов сделал, выразительный жест, призывая к спокойствию:

— Хозяин мертв, и кому принадлежат его капиталы, все еще не определенно судебным порядком, а значит пока они под нашим покровительством. А тебе остается только… — Кажущиеся маленькими, на жиром и крупном лице статского генерала глаза, стали злыми. — Так ты покажешь нам труп? Чтобы потом не было никаких путаниц и неурядиц с наследством?

Виктория с сильным волнением в голосе произнесла:

— А можно мне прогуляться одной? Подышать свежим воздухом, может даже в последний раз в моей жизни, пройтись по горным тропам и травам. Сочинить заключительную вольную серенаду… — Девушка повернула к следователям личико и пустив слезу прошептала. — Вряд ли я смогу найти труп, так его не убивала, и единственная моя цель, это хоть напоследок ощутить запах и силу родной земли, прежде чем меня навечно похоронит каменный мешок.

Колобков свирепо набычился, рука, в которой помощник следователя держал большую позолоченную вилку с вымоченным в кетчупе сосиске побледнела. Он прохрипел:

— Думает мы идиоты и позволим ей так просто сбежать… Детские хитрости, я ожидал чего-то более изощренного.

Жорж Бычков с нарочитой ленивостью возразил:

— А куда она денется… Мои собаки будут идти вслед за ней и не дадут скрыться. А на правую ногу еще и повесим железку, чтобы не шибко бегала. Дадим её такую возможность…

Карташов даже добавил:

— Да и в присутствии одних собак, её легче будет отыскать труп… Одобряю.

Викторию на правую лодыжку нацепили железку с цепью и ядром. Так ходить крайне неудобно, да и кожу быстро растирает, и о быстром беге придется забыть. Хотя сильная Тараканова и это выдержит, у нее ноги, словно у принцессы изящны и у батрачки сильны.

Алиса, глядя, как её заковывают, вдруг уловила, своим цепким взглядом, что противоестественное в её босых, девичьих ногах. Но после муку подземелья аналитический отдел мозга пребывал в полусне и понять, что именно бросилось ей в глаза Канареева, не сумела. Тяжело подтягивая ногу, Виктория удалилась.

Когда двери закрылись, Колобков заметил:

— А все же мы поступили опрометчиво. Может там нее в засаде притаились сообщники.

Карташов презрительно хмыкнул:

— Ага! По радио им передали, что мы сюда едем, высылайте освободительную группу.

Колобков не сдавался:

— У них наверняка мог быть предусмотрен запасной план, на случай провала, именно с таким на первый взгляд нелепым разводом.

Жорж Бычков возразил:

— Ты им приписываешь слишком много ума, а на самом деле, это ущербные типы, и тупые фанатики, совершившие на редкость топорно свои убийства. Так они поступают лишь идиоты… Что впрочем, не удивительно — отсутствие здравого смысла, скорее правило для политических террористов, чем исключение. Пускай глупенькая девочка выплачется, под конвоем обученных овчарок, а затем… — Главный эксперт поднял указательный палец вверх. — Расскажет нам интересное, не только по этому, столь очевидном делу.

Прошло примерно двадцать пять минут, Алиса этим временем читала, чуть ли не силой сунутую Колобковым папку с подробностями данного дела. Журналистка видела, некоторые натяжки, но не могла придумать аргументированных возражений, хотела бросить, чтение и хоть немного перекусить пока ничейными яствами, как вдруг послышалось испуганное скуление собак, царапание когтями в дверь. Все разом вскочили, ощетинившись револьверами и винтовками. Колобков ликуя, ответил:

— Вот что значит моя интуиция — все-таки тут засада!

Жандармский полковник проорал:

— Тем лучше! Все наши ребята имеют боевой опыт и инсургентам не уйти.

Дверь внезапно распахнулась, и на пороге появилась высокая, исцарапанная Виктория Тараканова. Её загорелое, здоровое лицо, странно побледнело, глаза горели, а руки дрожали. Подволакивая скованную ногу и тяжело дыша, видимо после стремительно бега, девушка подошла к столу. С ее гладкого лобика падали капельки холодного пота. А деле последовало и вовсе немыслимое. Девушка без спроса налила себе целый стакан виски, причем пролила часть крепкого напитка и залпом стала пить… Но не в не привыкшем к отраве горле возник спазм, и Виктория выплюнула спиртное, после чего утопив щеки в ладонях бурно разрыдалась.