Вольфганг Хольбайн - Космическая чума. Сборник

Я держался между фургонами, пока мы не подъехали к центру, и собрался было уже юркнуть в боковую улочку…

Но, как видно, оставался между ними чересчур долго.

Потому что парень впереди вдруг ударил по тормозам, и гигантский фургон замер на месте. Зато парень сзади даже не снизил скорости. Он несся на нас словно лавина. Я быстро огляделся и рванул машину в сторону, но он врезался мне в хвост, и мы заскользили вперед. Я выжал тормоза, но масса движущегося фургона была настолько велика, что шины лишь оставили черный след на мостовой.

Нас понесло на остановившийся фургон, словно мы собирались как можно быстрее раздавить своей малолитражкой эту громадину.

Потом вдруг задняя стена переднего фургона обрушилась передо мной сверху, вращаясь на шарнирах, и образовала прекрасный скат. Задний фургон подтолкнул на него нашу машину, и мы влетели внутрь по толстому эластичному настилу. В ту же секунду задняя стенка закрылась, с обеих сторон подскочили два парня и с криком «вылазь!» рванули дверцы.

Рослый детина с моей стороны одарил меня самоуверенной улыбкой, а короткий произнес:

— Вы не против выехать из Сент-Луиса по сороковому шоссе, Корнелл? Вряд ли вам эта шутка покажется слишком грубой.

Я попробовал увернуться, но высокий схватил меня за локоть и повалил на пол. Короткий нагнулся и достал бейсбольную биту.

— Ну что, Корнелл? Может, поговорим? А то тебя ничем не проймешь, — сказал он.

Я взглянул на эту парочку и сдался. В этом мире существуют личности, которые обожают потасовки. Они не остановятся, пока не выбьют из поверженного всю душу. Эти из их числа, из тех, что сводят счеты в темных аллеях, обменявшись сначала легкими ударами, чтобы придать мордобою справедливый характер. И единственное, чего бы я добился, — это выбитой челюсти и сломанных ребер.

Я расслабился и кивнул головой в знак согласия.

— Сороковое шоссе покажется тебе куда приятней и ровнее, чем ты ожидаешь, — заметил он, несколько разочарованный, что я не дал ему отвести душу. — Это ведь как в жизни — мы сами ищем неприятности на свою голову.

— Пошел к черту со своей философией! — огрызнулся я. Это был слабый протест, но на большее меня не хватило.

— Короче, Корнелл, вам не прорваться, — сказал детина.

Я взглянул на Фарроу. Она склонилась к ветровому стеклу, разглядывая стоявшую перед ней парочку. Те вели себя довольно развязно. Один предложил ей сигарету, а другой держал наготове спички.

— Спокойнее! — сказал один, выпуская изо рта дым.

— Может, так оно лучше, мисс Фарроу, — добавил другой. — Бороться, конечно, неплохо, но только не так. Нужно сначала заручиться поддержкой.

— Почему бы мне не закурить свои? — спросила она презрительно, не глядя на них.

Я мысленно согласился.

«Пусть им будет хуже, Фарроу».

Я тоже вытащил сигареты. Вдоль борта фургона стояли скамейки. Я сел, вытянув ноги, и затянулся. Покончив с сигаретой, я заметил, что возбуждение от погони внезапно угасло, оставив только желание поспать.

Я задремал, размышляя о том, чего только не бывает в жизни — едешь в Хоумстид, Техас, а оказываешься в Марионе, Индиана.

Фелпс не расстелил зеленой дорожки к нашему приезду, но ожидал нас вместе с Торндайком, когда наша передвижная тюрьма остановилась в глубине Медицинского Центра. Торндайк с тремя сестрами-амазонками выстроились эскортом вокруг Фарроу, словно конвоируя опасного преступника.

— Да, молодец! Вы устроили нам хорошую охоту, — самодовольно усмехнулся Фелпс.

— Разрешите, мы устроим еще одну, — ответил я нагло.

— Нет. Это лишнее, ведь у нас относительно вас грандиозные планы, — прогудел он весело.

— А есть у меня право выбора? Если да, то я отказываюсь.

— Вы слишком торопитесь, — сказал он, — и, по-моему, зря. Раскройте глаза.

— Для чего?

— Для чего, — проговорил он, махнув рукой, — В том-то и беда, что нынче люди не думают. Они слепо следуют за теми, кто думает за них.

— А я разве один из ваших последователей?

— Я преувеличил, конечно. Но только для того, чтобы показать, что вы одержимы старыми бреднями, встав на позицию лентяев и следуя по стопам своего отца.

— Бросьте! — огрызнулся я.

— Никто не может составить мнение за такой короткий срок. Запомните, большинство мнений нельзя отвергать только потому, что они не согласуются с вашими предвзятыми идеями.

— Послушайте, Фелпс! — пробурчал я, намеренно опуская его ученую степень, чтобы слегка уязвить. — Мне не нравится ваша политика и ваши методы. Вам не удастся…

— Вы ошибаетесь, молодой человек, — проговорил он спокойно, даже не рассердившись на мою неучтивость. — Я уже сказал, что мне чужды ваши игры. Я находился в полном неведении относительно существующей против меня оппозиции, пока вы так дерзко не привлекли к ней мое внимание. В прошлом году я усмирил инакомыслящих, обратив в бегство их основные силы, разрушил разветвленную сеть их коммуникаций и упрочил свое положение, открыто завладев всеми ключевыми позициями. А потом и вами, молодой человек. Беспокойной, но весьма необходимой особой для ведения такой войны. Вы лепечете о моей позиции, мистер Корнелл, и утверждаете, что она несостоятельна и обречена на гибель. Но пока вы стоите здесь и изрекаете всякие глупости, мы готовим главный штурм их основной базы в Хоумстиде. Мы взяли их на измор. Теперь достаточно малейшего толчка, чтобы опрокинуть их и разогнать на все четыре стороны!

— Прекрасная лекция! — хмыкнул я. — А кто автор?

— Оставьте ваш сарказм! — сказал он визгливо. — Вы им, видно, еще не переболели, мистер Корнелл.

— А жаль, что вы им не заразились, — огрызнулся я.

— Ваш юмор не лучше вашего сарказма.

— Возможно, — отозвался я. — Видно, поэтому вы меня и прихватили. Все же…

— Вы чересчур наивны, мистер Корнелл. Неужели вы думаете, что так нам необходимы? Ваша решимость сражаться против нас весьма похвальна и, может быть, с кем-то другим и сработала бы. Но мне посчастливилось узнать, что вы очень любите жизнь и что в решающий миг вы отступите.

— Узнали достаточно.

— Да, не без этого. А теперь мы отправимся в ваши апартаменты.

— Ведите! — сказал я глухо.

С демонстративной вежливостью он указал на дверь и последовал за мной. Мы сели в громадный лимузин с шофером, и он угостил меня сигаретой. Машина заурчала и двинулась с места.

— Вы будете для нас просто неоценимы, — сообщил он развязным тоном. — Я говорю так только потому, что вы значительно важнее для нас как добровольный союзник, нежели как вынужденный.

— Не сомневаюсь, — ответил я глухо.

— Я предлагаю вам отбросить свои предвзятые представления и заняться практической логикой, — предложил дипломированный специалист Фелпс. — Оцените свою позицию с точки зрения других условных ценностей. Заметьте, что сказанное или сделанное вами нисколько не повлияет на то, что мы станем использовать вас в наших целях. Я уверен, вы не питаете на этот счет никаких иллюзий.