Эл Ригби - #Тени приходят с моря

Еды было много: три вида по-разному поджаренной рыбы, два – птицы, вкус которой был незнаком, противень запеченных прямо в тонкой розоватой кожуре корнеплодов таби. Теплый лобесовый хлеб и несколько ваз разных фруктов – от кислых красных бикуров до лиловой вишни и мелкой россыпи зеленого дживи на ветках. Одну из ваз и половину хлебного круга сразу отнесли чуть в сторону от стола: на все это с удовольствием набросились рогатые зайцы. Их хозяин кабинета разглядывал с особенным интересом, но вопросов пока не задавал, а только одобрительно покачивал головой.

Судя по тому, как барсук сразу предложил приняться за еду, он явно был готов подождать, прежде чем говорить о чем-либо важном. Но всех остальных – кроме голодного Джера и сильно взволнованного Ласкеза, которые сразу принялись сгребать еду в свои большие золоченые тарелки, – это не слишком устраивало. Тэсс, например, оставалось только догадываться, что они услышат после трапезы. Судя по лицу доктора, та думала о чем-то подобном. И после учтивого вопроса: «Что же вы так мало едите?» ла Довэ осторожно произнесла:

– Нам хотелось бы…

– Да-да?

– Нам хотелось бы, лоу товур, понять, что происходит. Как давно вы знаете о Джере. Как вы его…

Заканчивать фразу было не обязательно: все спешно закивали. Барсук, который сидел, наклонив голову, с одним только бокалом воды, оглядел их и усмехнулся. Казалось, он пребывал в замешательстве и выглядел немного раздосадованным. Затем он поставил бокал, взял из вазы какой-то незнакомый Тэсс продолговатый лиловый фрукт и начал очищать его:

– Ах да… ваш народец не может набивать пузо, оставаясь в неведении, и как я забыл… что ж, по рукам.

И еще… – Он с особым вниманием пробежался глазами по лицам всех присутствующих, включая Джера, – полагаю, вас беспокоит, что потом я стану вас расспрашивать, зачем вы едете и откуда… – Ему никто не ответил, но догадавшись по глазам, он продолжил: – Так вот. Нет. Я, вне всякого сомнения, советовал бы вам быть честными, ложь я учую на раз. И именно поэтому сам я не стану задавать вам вопросов. Вы зададите мне свои и попросите ту помощь, которая… – Тэсс показалось, что он нахмурился, – вам необходима. Если это возможно. На этом все, меня давно не беспокоят чужие дела. Всем понятно? Славно. А теперь ешьте, а я буду развлекать вас байками.

Его слова немного успокоили путешественников, и Тэсс потянулась к одной из тарелок: все-таки консервы с крупой, лежалые фрукты и черствый хлеб – основная часть всех их запасов – успели порядком ей надоесть. Барсучья еда была отменной, намного вкуснее даже тех неплохих блюд, к которым Тэсс привыкла в приюте. И это оценила не только она: теперь и доктор без конца подкладывала себе таби.

Товур Лирисс, на этот раз вполне довольный их поведением, поудобнее сел на свою подушку и наконец заговорил.

Слушая его, Тэсс с удивлением обнаружила, что барсучий народ – несмотря на то, что под Кровом его история изучалась наравне с другими – совершенно ей не известен. Воспитатели рассказывали им в детстве, кто из народов Единства где и как живет, но что она вообще знала о лавиби?

Немногое. Что они – в большинстве своем, но не все, – обитают под землей, строят разветвленные норы и предпочитают бодрствовать ночью. Что лавиби занимаются поиском руд и камней, изготовлением оружия и выращивают сладкий, почти незаменимый в любой семье таби, чьи капризные листья не терпят света и ветра. Что они первыми изобразили Зуллура и сестер на своих наскальных рисунках. И наконец, что они считаются хорошими, выносливыми воинами, но в большинстве своем миролюбивы – редкого лавиби можно увидеть среди служащих оборонно-карательной Длани. Серых. Алых.

Редкого … Тэсс внимательно посмотрела на белые подпалины, покрывающие лицо барсука. Такие же были на его шее, на руках. Окрас показался ей странным, такого Тэсс не видела ни у сирот, ни у воспитателей этой расы, ни у стражей, ни у пажей. А вот Ласкез несколько дней назад говорил, что…

Но догадки и подозрения, появившиеся в голове, сами отошли на второй план. Лирисс начал рассказывать историю Джера и то, чего Тэсс и вовсе не знала о барсуках.

– Я почти уверен: ла доктору известно, как в нашем народе обзаводятся потомством… правильно? Остальным я вкратце скажу, что, когда мы входим в пору полного созревания, мы выбираем себе самку для первого выводка. Это происходит довольно рано… – неспешно объяснял товур Лирисс. – У большинства из нас этим все и заканчивается, как и у киримо: мужчина начинает жить с женщиной, они воспитывают выводок, потом, возможно, второй и третий. Но у тех, чье происхождение несколько иное… особенно если необходимо сохранить высокий наследуемый титул, как в нашей семье… все иначе. Чтобы передать титул, нужен абсолютно здоровый ребенок с хорошим набором качеств. Неважно, будет он полукровкой или нет, но отклонения недопустимы. Думаю, – он посмотрел на Джера, который больше интересовался таби в своей тарелке, – это понятно. Синедрионы, как Большой, так и Малые, должны быть крепкими до последней кости, и крепкими должны быть Длани. Поэтому большинство тобинов и товуров… – он сделал глоток воды, – обзаводятся несколькими выводками от разных самок… ну или от самцов, если речь идет о престолонаследницах. Обычно мы обзаводимся одним-двумя чистокровными и несколькими смешанными выводками. Ваша раса… – продолжил он и посмотрел на Тэсс, – кстати говоря, сочетается с нашей наиболее удачным образом. Наши выводки от ваших самок или от наших самок с семенем ваших самцов обычно доживают до отрочества в полном составе, в то время как выводки полностью чистокровных уменьшаются к десяти юнтанам вдвое-втрое. Конечно, в смешанных выводках редко бывает больше трех детей, а чаще всего их двое… но это неплохо. Так или иначе, лично у меня было четыре выводка. Один от самки моего народа, один от ки, один от полукровки шпринг и один от киримо. Твоей матери… – вновь он повернул голову к Джеру и вдруг улыбнулся, – от которой тебе, как ни странно, достались эти карие глаза.

Джер кивнул, но ничего не ответил. Тэсс всмотрелась в его лицо и попыталась понять, о чем он может думать. Но либо он вовсе не думал в этот момент, либо тщательно скрывал свои эмоции. Его отец – как же странно и непривычно было это произносить даже в мыслях – продолжил.

– Пока мы спариваемся, мы не сходимся. Свою постоянную женщину мы выбираем – или не выбираем – после того, как детей становится уже достаточно. С ней или без нее мы выращиваем потомство. Ты был из моего последнего выводка. Хотя в полном смысле это не выводок, ты был единственным ребенком. Твоя мать…

– А какая она была? – Джер спросил совсем тихо, глядя в стол. Теперь Тэсс все же заметила кое-какие перемены: на его скуластом лице отражалась тоска. А сцепленные в замок руки выдавали напряжение.