Кира Измайлова - Чудовища из Норвуда [litres]

Чернушка успокаивающе прихватила мою руку когтями, и я опомнилась, поняв, что ухитрилась приревновать Грегори к собственной племяннице! Впрочем, будь он не так осторожен и внимателен, мог бы и перепутать нас с нею, а тогда… Ну да я говорила об этом с духами деревьев: лошади понадобились Летти не для кровавой жертвы, а для того, чтобы создать видимость побега, как мы и думали. И мной она прикинулась (вернее, фея придала ей мой облик), чтобы сподвигнуть Грегори на какое-то деяние, о котором он потом пожалеет… Правда, зачем нужно было делать это, если роза уже погибла? Чтобы он поверил – это моих рук дело, и тогда… что – тогда?

«Роза пустила корни в его душе, – припомнила я. – И цветок еще может расцвести, если живы корни. Розу вырвали из земли, оставалось выкорчевать ее из души Грегори, и тогда конец настанет обоим. А что, как не мое предательство, отравило бы его душу? Счастье, что он не поверил!»

– Что дальше? – спросил Грегори, помолчав. Лунный свет посеребрил его голову, и мне на мгновение показалось, будто он начинает стареть, чтобы за одну ночь превратиться в иссохшего старика, как его отец. Но нет… в самом деле показалось! – Моя судьба меня мало заботит, я знаю, что мне конец. Но я хочу попрощаться с Тришей, я обещал ей…

– Нет, мой дорогой, – прошелестела фея, – умирать тебе в одиночестве, потому как твоей подруги здесь нет.

– Где она?!

– Это не важно, – повторила фея и засмеялась. – Ты уже никогда ее не увидишь! Не сверкай глазами, Грегори Норвуд, ее больше нет. А сейчас не станет и тебя. Не противься, мой милый, я не сделаю тебе больно…

Чернушка впилась когтями мне в руку, и я крепче стиснула рукоять кинжала. Мне показалось, что он немного светится в темноте, но… не время для фантазий!

Сосна бесшумно приподняла тяжелые лапы, и я встала позади феи. Можно было ударить ее в спину или перерезать глотку, но… ее длинные волосы и покрывало струились по ветру, и было так удобно схватить их и намотать на кулак, как сделал Грей Норвуд, спасая брата! И еще я рывком развернула ее лицом к себе – мне хотелось посмотреть в глаза этой твари…

…В непроглядно-черные, без блеска, бездонные глаза, лишенные даже тени человеческого чувства, – жуткие дыры в пустоту на мертвенно-белом лице. Фея была красива, но настолько чуждой, нечеловеческой красотой, что я содрогнулась от омерзения, словно схватила жабу или что похуже… Немудрено, что Грегори не польстился на нее!

И вот, заглянув в эти глаза – мне хватило мгновения, – я без колебаний всадила кинжал в сердце феи по самую рукоять и провернула, насколько хватило сил.

– Ты ошиблась, – сказала я, не без труда выдернув его и глядя, как фея падает мне под ноги. – Беллатриса Норвуд здесь!

Но проклятая тварь все не подыхала – она корчилась на земле, иссыхая на глазах… Когда же фея открыла рот – на пергаментную сморщившуюся кожу выплеснулась черная кровь, – я живо перерезала ей горло, чтобы она не успела выговорить какое-нибудь проклятие. Жаль, у меня не было силы Годрика Норвуда, не то я бы отсекла ей голову!

– Не будет никаких условий, – проговорила я, – я просто не отдам то, что тебе не принадлежит!

А она все извивалась, заливая нелюдской кровью землю – должно быть, тут еще долго ничего не сможет расти! «А я ведь обещала напоить этой кровью старые деревья», – не к месту подумала я, а вслух прошипела:

– Да когда ж ты сдохнешь, мразь?!

Грегори оставался безучастен, словно и не замечал происходящего. Неужто фея успела его околдовать?

И тут Чернушка с воплем кинулась под защиту деревьев, а я не сразу поняла почему, но тут…

Высоко вверху ударил гром, хотя время гроз давно миновало, – это распахнулись небесные врата, и чудовищная кавалькада короля Зимы ринулась в наш мир из предначалья…

Запрокинув голову, я увидела, как тучи разлетаются клочьями и превращаются в гривы кошмарных коней, мчащихся по небу, как звезды делаются горящими глазами призрачных псов, и слышала, как посвист ветра становится их пронзительным воем… Где ступали они – земля промерзала, трава покрывалась инеем, и, право, смертному не стоило смотреть на праздничный королевский выезд! Мне, впрочем, деваться было некуда. Не на фею же любоваться!

И вдруг меня осенило…

– Король Зима! – выкрикнула я, протянув руки к небу. – Король Зима, прими жертву от Норвуда и даруй нам свою милость!

Кажется, меня услышали: королевский конь – чудовище, выдыхающее клубы морозного пара, – привстал на дыбы, словно хозяин осадил его на полном скаку, и грянул копытами о небесную твердь так, что искры градом посыпались в ночной лес. Зимний король повернулся к жалкой букашке, окликнувшей его с земли, и мир вокруг заледенел.

Не помню, видела ли я его лицо, кажется, нет, оно словно было скрыто вуалью. На зубцах короны сверкали холодные звезды, а за спиной вился плащ, сотканный из самой тьмы…

– Прими… жертву от Норвуда… – повторила я едва слышно, потому что в горле замерзло дыхание.

Король помедлил мгновение, потом кивнул – только звезды мигнули, – и поднял руку. Кавалькада понеслась дальше – стелились по ветру сивые гривы, грохотали копыта, азартно выли псы, заметала следы поземка, – и скоро пропала из виду.

Я наконец смогла дышать и оглянулась.

Феи не было. Не осталось и следа, только несколько пятен на побитой морозом траве и опавших листьях…

– Туда тебе и дорога, – выговорила я и взглянула на кинжал, который так и не выпустила из руки. Лезвие его было покрыто инеем, серебряным в свете луны. Я бережно убрала его в ножны – сдавалось мне, этот иней просто так не растает.

– Триша? – едва слышно произнес Грегори, и я, опомнившись, кинулась к нему. – Триша, не молчи… Это ты?

– Кому еще здесь оказаться, сударь, в такую-то ночь? – Я обнимала его изо всех сил, а он хватался за мои руки. – Конечно, я. А феи больше нет. Совсем нет, я убила ее и подарила Зимнему королю – он только что промчался здесь, вы разве не слыхали?

– Кажется, я слышал гром, но… – Он встряхнул головой и посмотрел мне в глаза. – Как ты это сделала? Фею нельзя убить!

– Можно, – ответила я. – Я солгала вам, сударь. Кинжал Годрика был у меня. Я хотела сама пустить его в дело… Так и вышло!

– Скажи лучше, «мужчинам ничего нельзя доверить», – негромко рассмеялся он, но вдруг осекся. – Да только ты зря рисковала. Розы больше нет, и… Я хоть увидел тебя на прощанье и успею сказать, как обещал…

– Вы успеете встать и пойти со мной, – перебила я и вскочила. – Давайте руку!

– Куда ты меня тащишь? – Грегори споткнулся на ходу, и стало видно, что идет он как-то странно, подволакивая ноги.

– Узнаете. Держитесь за меня! – Я закинула его руку себе на плечи, и, хоть был он очень тяжел, так дело пошло на лад. – Ну же, Грегори Норвуд, переставляйте ноги хоть как-нибудь, волоком я вас не дотащу!