Гапарюн Гарсаров - Галерея демонов Ламбранта

Быстро придя в себя от падения, люциферит пополз к обезглавленному телу Одилона. Лацерна кивернита уже не светилась и стала похожа на обычную белую ткань с блёстками. Вместо крови из разрубленной шеи вытекала вязкая мутная жидкость, больше похожая на прокисший кефир. Ламбрант вспомнил, что когда он пару лет назад отрезал голову Зерданского, из шеи брызгало нечто похожее.

Монахи ворвались в зал, уже вооружённые дубинками и топорами. С ними пришли мужчины в кожаных куртках, украшенных распятиями и иконками. Со стороны входа они не могли видеть тертиара, который по-прежнему пытался пролезть внутрь, заставляя Аркашу неистово верещать. Зато бородачи могли его прекрасно слышать, отвлёкшись от ползающего возле люстры Павлова. Он как раз стаскивал с трупа кивернита блестящую накидку, продырявленную в нескольких местах острыми краями упавшей конструкции. Когда люциферит прикасался к ткани, та начинала светиться изнутри.

— Матерь Божья!.. — воскликнул один из православных рокеров, оценив обстановку, и поспешил в солее.

Ему удалось взглянуть на купол и даже заметить там какое-то шевеление, но в следующий миг его задавил упавший тертиар. Появление огромного двухметрового чудовища со сверкающими полосками вынудило монахов застыть на месте. Рисгольд, судя по всему, и сам был оглушён падением, не рассчитав свои размеры. Удержаться на ободке, подобно маленькому Аркаше, у него не получилось. Да и шестидесятиметровая высота дала о себе знать. Впрочем, он помотал трёхрогой головой, и его жёлтые глаза вновь вспыхнули.

— Ламбрант! — прорычал тертиар на весь зал и поднялся на мощные копыта.

— Изыди, демон! — крикнул один из отчаянных православных рокеров, не дав Рисгольду возможности как следует осмотреться.

Может, поэтому он и не заметил копошащегося возле разломанной люстры люциферита. Один раз махнув когтистой лапой, тертиар отбросил «изгоняющего» его мужчину на несколько метров в сторону выхода. Тот сбил с ног монахов. Люди, столь воинственно настроенные ещё пару мгновений назад, принялись заново покидать церковь. Из-за этого в дверях даже образовалась давка. Рисгольд же подпрыгнул и налетел сразу на двух смертных, скрутив им на ходу шеи. Его тонкий длинный язычок, наподобие стрелы, проткнул череп одной из жертв практически насквозь. Кровь и мозги брызнули на ближайших монахов, заставив их в панике ринуться в сторону купели. Пара мужчин даже провалилась в водоём, в котором плавали куски льда.

Тертиар же схватил ещё одного монаха и насадил его прямо на остроконечный хвост. От каждой новой атаки полоски на его теле будто становились ярче, а рога шевелились. Но насладиться обилием беззащитных смертных ему не удалось. Те почти все выбежали во двор монастыря, зовя на помощь. Пришлось пробовать на вкус отставших троих раненых, раздирая их лапами и клыками. В десятке метрах лежал Гриша, которого монахи бросили на произвол судьбы. Он по-прежнему не двигался, но уже привлёк внимание монстра.

Люциферит, накинув на себя костюм Одилона, заставил Рисгольда повернуть рогатую голову к люстре. Чудовище произносило его имя, откусывая куски плоти от смертных. Впрочем, тертиар сразу заметил свечение перед солеёй и зарычал, обнажив окровавленные клыки и расставив синие руки в стороны. Он в один прыжок очутился в центре зала, оставив затею попробовать на вкус обездвиженного мальчика. Хвост хищно метался, готовый пронзить главного врага.

— Ламбрант! — радостно сказал Рисгольд, жмурясь от сверкающей лацерны Одилона. — Вот ты где!..

Павлов как раз сделал прорези в своём новом наряде, и через мгновение расправил чёрные крылья.

— Да, это я, — грозно отозвался он, обходя люстру, придавившую туловище кивернита.

— Не узнал меня? — заговорил тертиар басом, стараясь придать голосу более человеческий тембр. — Смотри, каким я стал!

Люциферит сощурился, напрягая память. То, что перед ним стоит его бывший адвокат, он не мог даже предположить.

— Я послушался тебя, — продолжил Рисгольд, надвигаясь на крылатого знакомого. — И видишь, во что меня превратили!

Ламбрант замешкался, уже не спеша нападать на диковинного монстра. Он вновь присмотрелся к нему. Таких созданий ему ни разу не доводилось встречать раньше. Для люциферита у него была слишком уродливая пасть с кучей зубов. Да и три рога на голове пульсировали синим светом, точно мигалки на крыше милицейской машины.

— Лучше возвращайся, откуда прибыл, — предупредил Павлов, напряжённо двигаясь к солее напротив полосатого чудика.

— Теперь я могу сказать тебе «нет», — оскалился тертиар, сжимая здоровенный кулак. — Бесов я уже попробовал — неприятно. Человечинка гораздо мягче и солонее. А какой вкус у тебя?!

С этими словами он подпрыгнул и хотел налететь на Ламбранта, однако тот отпрянул назад. Рисгольд шмякнулся об обломок люстры, озлобленно ударил по ней лапой, сдвинув погнутую конструкцию аккурат под главный купол, и яростно зарычал. Тело Одилона оказалось освобождённым, и его руки зашевелились. Следом пришли в движение ноги. Безголовый кивернит пополз вбок.

Люциферит же вскарабкался на солею и обошёл сигил. Рисунок из праха всё ещё темнел на возвышении пола, покрытый при этом густым слоем паутины. В его центре валялась бала, напоминавшая сейчас ком пыли.

— Теперь ты боишься? — надвигался на него Рисгольд, размахивая опасным хвостом. — Меня все будут боятся!

Он рассёк воздух когтями, едва не задев Павлова. Вот только пальцы опутала инфернальная паутина, вынудив чудовище изумлённо уставится на иероглифы перед собой. Теперь идти напролом тертиар резко передумал, и Ламбрант недовольно констатировал, что его противник обходит сигил.

Тем временем через парадные ворота монастыря выбегали объятые ужасом мужчины. Они кричали подъехавшим машинам что-то про дьявола и демонов. Среди автомобилей оказался и фургон с символикой адвентистской Церкви Христианской Надежды. Оттуда как раз выбрался пастор Роберт, сжимая в кожаной рукавице пернач. Следом за ним из кабины вылез Никита Власьев, жестом поторапливая своих пассажиров выходить наружу.

Перанс с двумя гвардейцами распределяли экспеллеры между собой возле чёрного седана. Себе помощник убитого Фресслента оставил алебарду, надеясь, что при помощи её длинного эфеса получит в схватке какое-нибудь преимущество. Аделард же не торопился присоединиться к ним, наблюдая за паникой прихожан и монахов. Те удирали прочь от светлых монастырских стен, махая руками и вопя от ужаса. Мотоциклисты пытались взобраться на своих «железных коней», но из-за страха не смогли даже завести двигатели.

— Ну чего ты стоишь! — в полный голос возмущался Плетнёв. — Возьми акс!