Люси Сорью - Страна василисков

Небывалый энтузиазм, прозвучавший в её голосе, заставил меня удивиться — как будто бы и не было мёртвого гайдзина, лежащего за нашими спинами на тротуаре, точно таких же вопросов инспектора Ивасэ, ничего. Вообще, полицию в Сатурнианской Гегемонии уважают — нас, Национальную полицию, немного меньше — но не до такой же степени.

— Спрашивайте, пожалуйста. — добавила Тамара, учтиво наклонив голову. Стоявший рядом с ней парень переступил с ноги на ногу и покрепче сжал её руку. Я прищурился: либо парень просто чересчур волнуется, либо что-то здесь было не так.

— Вы обнаружили тело? — спросил я. Куртэ-Добровольская снова кивнула:

— Да, господин инспектор.

— Что вы делали перед этим?

— Мы прогуливались, — начала она, — мы живём здесь неподалёку, в тридцатом доме, там, дальше, — девушка махнула рукой вглубь улицы. — У нас выходной, и мы решили прогуляться. Вышли из дому и увидели… — она сделала паузу, — ну, гайдзина. Эйдзи ещё удивился, как странно он выглядит.

— Мне показалось, что у него ужасно смешные очки, господин инспектор… — пробормотал Эйдзи негромким голосом.

— И что было дальше? — спросил я.

— Ну, мы шли ему навстречу, мы с Тамарой ещё удивлялись, что у нас на улице делает гайдзин, да ещё и турист… а потом, — Маиру остановилась, чтобы перевести дух, и продолжила снова: — Потом он вдруг остановился, как вкопанный, будто что-то увидел… ну, нам так показалось, мы не видели его лица. Я тогда обернулась, но на улице за нами ничего не было, а когда я обернулась, гайдзин уже лежал на земле, вот так. — она кивком указала на тело, скрытое спинами полицейских. — Мы подбежали к нему, не знаю, может с ним что-то случилось, а он мёртвый. Тома вызвала полицию. А остальное… — она взмахнула руками.

— Я поднял его очки. — вновь заговорил Эйдзи; я обернулся к нему. Парень всё ещё неловко переминался с ноги на ногу. — Там была кнопка… ну, на ободке… и я нажал на неё. У меня вдруг сильно заболела голова, там был какой-то… не знаю, отблеск на стекле очков… и я выронил их. — он замолчал. — Я их разбил. Покорнейше прошу простить меня, господин инспектор! — выпалил он и уронил голову на грудь, стараясь не смотреть на меня. Тамара ещё крепче сжала его руку.

— Отблеск, значит. — повторил я; забавно, мне тоже показалось, что там был какой-то отблеск… — Я вынужден буду попросить вас впредь больше не трогать предметы на месте происшествия, господин…

— Лисицин, господин инспектор…

— …Господин Лисицин. — закончил я. — Вы меня поняли?

— Д-да. — выдавил он. — Покорнейше прошу прощения.

— Хорошо. — кивнул я и обернулся к Куртэ-Добровольской: — Вы не видели ничего подозрительного за спиной у гайдзина?

Она помотала головой.

— Нет, — ответила она. — На улице было пусто, только мы втроем… и он. И всё.

— Ясно. — ответил я. — Скажите, а вы не заметили никаких… конвульсий или других движений тела, пока он падал, или сразу после того, как упал?

— Не заметили. — покачала головой Тамара. — Он просто упал, лицом вниз… и не пошевелился. Мы и не сразу поняли, ну… — она пожала плечами, — что он умер.

Я кивнул.

— Большое спасибо. — поблагодарил я и склонил голову.

— Не за что! — просияла вдруг Куртэ-Добровольская. — Рады были помочь!

— Счастлива была оказаться полезной. — более скромно добавила Тамара. Эйдзи ничего не ответил, избегая встречаться со мной взглядом.

Мне не было дела до того, что он разбил очки. Во-первых, они всё ещё работали — иначе я не видел бы в стеклах никакого отблеска.

А во-вторых, я сомневался, что это дело зайдет хоть куда-то. С очками или без.

Я оставил свидетелей вместе с городовыми и их инспектором, распрощавшись с ней, и мы с Фудзисаки пошли обратно, к люфтмобилю. Разбитые очки лежали у меня в кармане: я положил их туда совершенно машинально. Осторожно выудив их из кармана, я протянул очки Жюстине:

— На, включи. — попросил я. Фудзисаки покосилась на меня, но очки приняла. Повертела в руках, нащупав кнопку на ободке. Огонек загорелся зеленым.

— …Ай. — пробормотала она. — В виске что-то заныло.

— Однако. — сказал я и протянул руку. Жюстина вернула мне выключенные очки. На них она старалась лишний раз не смотреть.

— О чём ты? — спросила она, подходя к люфтмобилю и поднимая дверцу.

— Когда я включил их, у меня тоже будто заболела голова. — сказал я. — Совпадение?

— Скорее всего… — протянула Фудзисаки. — И что будем делать? Что-то не так с этими очками.

Я засунул очки обратно в карман.

— Полетели к Мэгурэ. — сказал я. — Заодно и спросим, что… Честное слово, Жюст, меня это уже раздражает, — я обошёл люфтмобиль и уселся на место, с силой захлопнув дверцу за собой. — Мало того, что с Вишневецкой у нас аж одна-единственная — пока — зацепка, так ещё и очередной глухарь мне подсовывают, с какими-то очками… Благодарю покорно!

— Глухарь, говоришь? — прищурилась Жюстина.

— Ну да, глухарь. — повторил я. — А тебе что, так хочется бегать ещё и за убийцей гайдзина?

Турбина пронзительно загудела, пуская во все стороны волны горячего воздуха. Из-за угла с протяжным воем тормозов вынырнул старый омнибус, белый с синей полосой и надписью «ПОЛИЦИЯ» аршинными иероглифами на боку. Чуть ниже бежала надпись «Экспертная служба».

— Совершенно не хочется. — глядя на омнибус, сказала Фудзисаки. — Полетели отсюда.

— …Нет, когда я говорила, что лучше бы укокошили гайдзина, я не имела ввиду, что лучше бы его укокошили в Титане-Орбитальном! — бушевала Мэгурэ, расхаживая туда-сюда по кабинету. Рукава платья шефа метались туда-сюда, как ветровые указатели в десятибалльный шторм. — Так нате, пожалуйста! За два дня до высочайшего визита! Получите, распишитесь!

Мы с Фудзисаки хранили молчание, пока шеф металась в четырёх стенах, топча сапогами тёмно-синий ковёр. Герб Национальной полиции над креслом укоризненно взирал на разворачивающуюся сцену. В коридоре и соседних кабинетах, наверное, уже дюжину раз возблагодарили всех богов за то, что прозрачные стенки были оборудованы звукоизоляцией. Наконец Мэгурэ утихомирилась и рухнула обратно в кресло, жалобно заскрипевшее от неожиданно свалившегося на него веса.

— Ну, — грозно спросила она, — и что вы двое скажете в своё оправдание?

— Э-э-э… не виноватый я, она сама пришла? — неловко предположила Фудзисаки. Я укоризненно зыркнул на неё.

Мэгурэ улыбнулась. Судя по её улыбке, шутка была неуместной.

— Ничего особенного, — поспешно сказал я, наградив Жюстину ещё одним взглядом (та и бровью не повела), — поскольку мы не обнаружили никаких внешних следов. Возможно, гайдзина могли отравить, — Мэгурэ нахмурилась, и я торопливо продолжил, — но, во-первых, мы не можем определить этого без вскрытия, а во-вторых, непонятно, как его отравили. Как и то, что он вообще делал на Регенераторной. Кроме того, — я извлек из рукава Линзу, — свидетели говорили, что гайдзин замер — будто бы что-то увидел — и рухнул замертво. Зрачки трупа были расширены, будто бы он что-то увидел перед смертью. Вот, — я включил запись разговора с Куртэ-Добровольской и её спутниками. Мэгурэ сощурилась, слушая запись; я наблюдал, как тонкие брови шефа сдвигаются всё ближе и ближе к переносице. Наконец, когда запись закончилась, она кивком велела мне продолжать. — Подтвердят или опровергнут их слова только камеры наблюдения… но доступ к ним необходимо получить отдельно. У гайдзина было это, — я извлёк из кармана плаща очки и подал их шефу. — Но они разбиты.