Люси Сорью - Страна василисков

А потом, два месяца спустя, я познакомился с Жюстиной — трижды чемпионкой Академии по стрельбе, отлично водившей люфтмобиль и знавшей город, как свои пять пальцев. Мы довольно натерпелись друг от друга в те первые месяцы, но у меня никогда не было причин всерьёз быть недовольным своей напарницей.

А потом была Канако. Я был по-настоящему счастлив — впервые после расставания с Алисой — но я не мог не замечать, как смотрела на нас Фудзисаки. Тогда они с Селезнёвой здорово разругались, казалось бы, из-за сущего пустяка — но этого пустяка хватило, чтобы они до сих пор смотрели друг на друга косо.

Жюстина давно была влюблена в меня. Наверное, с того самого времени. Но одно дело — встречаться с капитаном СПОР, которая тебе не только равная, но в отдельной цепочке командования, а другое — с собственной напарницей. Младшей. Отношения старших и младших очень часто переставали быть только рабочими… но на этот раз младшей была Фудзисаки, а старшим — я.

Так не делалось. В первую очередь потому, что мужчина редко когда был старшим. Почти никогда.

Фудзисаки было всё равно. Но я пытался держать дистанцию. Я и так был уникумом: в Национальной полиции никогда не было заморочек, свойственных тем же КВСГ, и мужчины-полицейские были всегда. Но их никогда не было много, а в уголовном розыске — тем паче. И тут был я — на особом счету у Мэгурэ, изловивший и отправивший плавать в банке не одну опасную преступницу. Я вряд ли был лучшим, но я был одним из лучших.

Может, отчасти из-за этого Жюстина и полюбила меня. Об этом я мог только догадываться.

— Жюст… — начал было я, но меня прервала трель входящего вызова, раздавшаяся в ухе.

Жюстина обернулась ко мне; я замахал рукой, и она отвернулась обратно, к приборной панели. Я снял вызов:

— Штайнер, слушаю. — сказал я, так и не заметив, от кого шёл вызов. Иначе я бы очень удивился.

— Господин Штайнер. — произнёс в ухе бархатный голос Адатигавы. Голос, который я ожидал услышать в последнюю очередь. Мы никогда не связывались так, напрямую: слишком велик был риск. Риск, который Адатигава только что презрела — а поступить так она не могла без веских на то причин.

Очень веских причин.

— Доброго вам дня. — учтиво продолжила Адатигава. — Вы не заняты?

— И вам доброго дня, госпожа Адатигава. — со всей вежливостью ответил я. Жюстина снова удивлённо обернулась ко мне. — Полагаю, что в данный момент я не занят.

— Превосходно. — ответила Адатигава. — Мне крайне необходимо встретиться с вами, господин Штайнер. Сейчас. Лично.

Я оторопел. Такое предложение перечёркивало все наши тщательно выстроенные договорённости — ещё хуже, чем прямой, без участия третьих лиц, звонок. А значит, это было очень серьёзно — иначе Адатигаве и в голову не пришло бы нарушить установленные правила приличия.

Сатурниане бережно относятся к своим традициям. Сатурнианская мафия, стремящаяся выглядеть уважаемыми членами общества, свои традиции чтит особенно свято.

Сейчас Адатигава одним махом нарушала их все. Прямой контакт с представителем закона, да ещё и по своей инициативе, для мафии был совершенным и безусловным табу.

Кроме как в самых исключительных случаях.

— В чём дело? — спросил я. Мой голос прозвучал грубо и невежливо… но я справедливо предполагал, что это уже глубоко неважно.

— У меня есть информация. — произнесла Адатигава. — Информация, имеющая прямое отношение к вопросам национальной безопасности, господин Штайнер. И имеющая столь же прямое отношение к вашему расследованию.

Я сглотнул. В горле вдруг пересохло.

Вот оно. Недостающее звено.

— Где я должен буду встретиться с вами? — спросил я.

— Набережная Швестерзее, 24. - сообщила Адатигава. — Кафе «Хайфиш». И прошу вас, поторопитесь, господин Штайнер. Если мои догадки верны, мы оба серьёзно рискуем.

— Да. — только и ответил я. — Я скоро буду там, госпожа Адатигава.

— Прошу вас. — только и ответила Адатигава и прервала связь.

Я обернулся к Жюстине.

— Поворачивай. — сказал я. — Швестерзее, 24.

— С чего это? — спросила, не оборачиваясь, Фудзисаки. — С того, что тебе так сказала Адатигава?

— Нет. — ответил я. — С того, что Адатигава никогда не сказала бы мне, если бы это не было крайне важно. С того, что это кафе «Хайфиш», помнишь? То самое, где была Вишневецкая!

— И ты ей веришь? — спросила Жюстина.

Я помедлил.

— Да. — наконец сказал я. — Ей — верю.

Жюстина ничего не ответила.

Тёмно-синяя «Аспера» приземлилась на краю тротуара, порывами воздуха из-под подъёмного вентилятора колыхая деревья набережной аллеи. Свинцовое небо сплошной чёрной громадой нависало над нами; тусклый вечерний свет люминёра едва пробивался через грозовые облака.

Озеро Авауми, наше Швестерзее, было пусто. Каждый день его заполоняли многочисленные прогулочные судёнышки, но теперь они исчезли, разбежавшись по эллингам и причалам, в преддверии грядущей бури. Воды озера казались почти чёрными; на ветру они шли мелкой рябью, беспокойно ударяясь об стену набережной. До полного прекращения полётов оставалось не больше получаса: небо почти полностью опустело. Панорама крупнейшего водоёма Титана-Орбитального выглядела мрачно.

— Как ты доберешься домой? — спросила Жюстина. Двигатель она не глушила, держа на холостых оборотах, и тихий гул вентилятора подчёркивал её слова.

— Попрошу Адатигаву. — ответил я. — Не думаю, что она мне откажет. Или на метро сяду…

— Лучше не садись, — сказала Фудзисаки. — Я не хочу оставлять тебя одного.

— Кто-то должен отправиться к Мэгурэ. — заметил я. — Лучше, если это будешь ты. Кроме того, Адатигава меня в обиду не даст.

— Этого я и опасаюсь. — хмуро заметила Жюстина.

Я покачал головой.

— Всё будет в порядке. — сказал я увереннее, чем на самом деле. — Лети к Мэгурэ. Расскажи ей всё.

— Ты позвонишь мне? — нервно спросила Жюстина. — Когда доберешься домой?

— Позвоню. — пообещал я. И действительно намеревался выполнить это обещание.

Это было меньшим, что я мог сделать.

— Обязательно позвони. — сказала Жюстина и, прежде чем я смог ответить, перегнулась через сидение и поцеловала меня.

Её поцелуй вышел неловким и торопливым, но он был искренним: весь свой гнев, всё своё разочарование, желание, отчаяние и всю свою боль Жюстина вложила в эти несколько секунд — несколько секунд отчаянной, спешной близости.

— Ты понял меня? — спросила Фудзисаки, отстранившись от меня. Наши лица всё ещё были в сантиметрах друг от друга, и я смотрел на неё и понимал, что больше всего в мире я хочу быть здесь, рядом с ней.

— Я понял. — хрипло сказал я и улыбнулся. Жюстина слабо улыбнулась в ответ и потянулась вперед, чуть коснувшись губами моих губ.