Роберт Беннетт - Город лестниц

Незнакомец переводит взгляд на Марека. Один глаз под маской у него темный.

– И что же, – спрашивает он, – им как обычным кораблем управляют?

– Ну… – Марек заглядывает ему за спину: и как прикажете действовать в этой абсурдной ситуации? – А ты почему не на палубе, матрос? И почему не привязан к мачте? Ты же можешь упа…

– А пушки? Они могут действовать в режиме воздух-воздух?

– А… зачем?

– Я так и думал. Да, я так и думал. – И незнакомец наклоняет голову к плечу и начинает размышлять вслух: – Шесть пушек на борту и пять других кораблей… Один выстрел – один корабль. Это просто, управлюсь.

Он кивает собственным мыслям.

– Благодарю. Это ценные сведения.

И тут перед глазами Марека происходит какое-то неуловимое движение, и он вдруг чувствует себя так, словно бы проглотил большой кусок льда.

Он смотрит вниз и видит, что между ребрами у него торчит рукоять очень длинного кинжала. Корабль начинает кружиться вокруг.

– Хорошо, когда капитану удается умереть, – слышит он голос незнакомца, – до того, как он увидит смерть своих людей. Уйди тихо и с благодарностью.

Последнее, что видит Марек, – это гигант, выравнивающий и наводящий Святого Ташкая на добрый корабль «Усина» вдали.

Шаре знаком путь, по которому их ведут: их толкают через пустые узкие коридоры, к комнате, где держали мховоста – на полу так и остался круг из соли, – и вниз по туннелю, ведущему к Престолу мира. Он, кстати, полностью отреставрирован.

– Вы завалили туннель, но мне ничего не стоило восстановить его, – усмехается Волька. – Сомневаюсь, что ты знаешь чудо, к которому я прибег.

Шаре до того не приходило в голову, что туннель создали чудесным способом, однако теперь она задумывается над этим – что ж, вывод очевиден:

– Свеча Овского, – быстро говорит она.

Волька каменеет лицом, потом взмахивает рукой и ведет всех в туннель, освещая путь своим невидимым светом. Воханнес хихикает.

«Он еще не освободил Колкана, – лихорадочно думает Шара. – Может, Мулагеш… вдруг она сумеет…»

И тут она понимает: а ведь Мулагеш сейчас обыскивает особняк Вотровых. Или это, или укрепляет стены посольства. Ни то ни другое им не поможет. А Сигруд в милях отсюда, в холмах за Жугостаном. Они одни.

Туннель тянется и тянется. Шара представляет, как они входят в зал, а там их ждет Колкан – глиняный человек, сидящий у стены пещеры, и глаза у него серые и пустые.

– Прости меня, Во, – шепчет Шара в темноте.

– Тебе не за что извиняться, – шепчет Во в ответ. – Мне жаль, что тебе пришлось познакомиться с этим мелким говню…

– Молчать! – прикрикивает один из охранников и бьет Воханнеса по почке. Тот вскрикивает и ковыляет дальше.

Они входят в зал Престола мира. Воханнес изумленно охает. Шара бы очень хотела испытать те же благоговейные чувства, что и в первый раз, однако сейчас храм видится ей темным лабиринтом, в котором по черным углам гуляет неясный шепот.

Два десятка реставрационистов, все в колкастанских робах, стоят перед пустым окном в атриуме Колкана. А рядом Шара видит лестницу.

«Это правда. Они действительно хотят его освободить».

Волька подходит к лестнице, которая ведет в исчезнувшую колокольню Престола мира. И поднимает руку, в которой поблескивает оранжевое пламя.

– Сначала мы вернем храму прежнее великолепие, – произносит он.

Наставляет палец на Шару и Воханнеса и что-то бормочет. Раздается писк, словно бы он ведет пальцами по стеклу. Руки Шары по-прежнему связаны, но она выставляет вперед ногу, и пальцы натыкаются на невидимую преграду. «Снова Колокол Бабочки».

– Экономьте воздух, – усмехается Волька. – Этот – гораздо меньше по размеру, чем прежний.

С напыщенной улыбкой старосты-отличника он поднимается вверх по ступеням к колокольне и скрывается из виду.

– Он, наверное, придумал и как колокольню восстановить… – тихо говорит Шара.

– Молчать! – приказывает один из реставрационистов.

– Ее засыпали всего несколько дней тому назад.

– Молчать, я сказал!

– И что ты сделаешь? Ударишь нас кулаком через стенку? – усмехается Воханнес.

Реставрационист принимает угрожающий вид, а потом отворачивается, словно бы вспомнив о более важном деле.

– Я должна была понять, что к этому и идет, – стонет Шара. – Должна была предвидеть…

– Шара, заткнись, – шепчет Воханнес. – Слушай, но у тебя же есть какой-нибудь козырь в рукаве, правда? Ты же знаешь, как нам выпутаться?

– Ну… если честно, нет.

– Но ведь кавалерия скоро прибудет, правда? Тебя же хватятся и начнут искать, разве нет?

– Искать-то будут, но точно не здесь!

– Ладно, но… Шара, пожалуйста. Пожалуйста, придумай что-нибудь! – шипит он. – Нужно что-нибудь придумать! Ты должна, потому что у меня точно ничего не получится! Я вообще, твою мать, не понимаю, что здесь творится! Пожалуйста, а? Давай, напрягись!

Шара лихорадочно думает, но придумать, как выбраться из Колокола Бабочки, не получается. Она вообще не знала, что такое чудо существует! И даже если они выберутся из-под колпака, куда им идти? Что могут сделать против двадцати пяти реставрационистов раненый хромец и одурманенная хрупкая женщина девяноста фунтов весу? «Я могла бы вытащить нас отсюда, проложив туннель Свечой Овского… если бы я знала, как ей пользоваться. Но я не знаю. Я просто знаю об этом чуде, а это не одно и то же». Если бы им было куда спрятаться… в другой туннель, к примеру… или…

…или исчезнуть.

– Кладовка Парнези, – тихо говорит она.

– Что? – шепотом переспрашивает Воханнес.

– Кладовка Парнези – это чудо, которым воспользовался твой брат, чтобы меня похитить. С его помощью можно поместить человека в невидимый воздушный карман – и там его не увидеть ни смертному, ни Божеству, что важно.

«Потому что его изобрел Жугов, – припоминает Шара, – чтобы его священник мог проникать в женский монастырь Колкана. И здесь оно прекрасно сработает…»

– Так что даже если сюда заявится сам Колкан…

– Мы будем в безопасности. Он нас не увидит.

– Отлично. Ну… тогда давай! Сделай это, а?

– У меня вообще-то руки связаны, – шепчет в ответ Шара. – А мне нужно произнести строчку из Жугоставы и сделать определенный жест.

– З-зараза… – бормочет Воханнес. И смотрит на реставрационистов. – Так. Так, давай-ка мы развернемся…

Медленно-медленно они поворачиваются друг к другу спинами. Воханнес принимается неуклюже дергать за спутывающие ее руки веревки.

– Удачи, – бормочет Шара. – Но я, если честно, думаю, что там все завязано на совесть.

Один из реставрационистов хохочет:

– Ах ты ж, смотрите, да они никак обхитрить нас хотят! Давай-давай, старайся, мерзкий ты извращенец! Из Колокола тебя выпустит сам Отец Колкан, развязанные руки тебе не помогут!