Олег Дивов - Великий Дракон

— Макс, она сейчас почти не пьет.

— Чего-о?..

— Почти год.

— Серьезно?

— Она выпивает что-нибудь вечером и давно уже не спрашивает, как прошел вечер, потому что все отлично помнит. А утром она трезвая как стекло.

Макс потерял дар речи и даже вжался в кресло.

— Когда я ходила беременная, Валери жила здесь. Пила только местное виски в количестве одного стаканчика. На ночь, чтоб спалось лучше.

— Делла… — пробормотал Макс с суеверным ужасом.

— На Сонно, конечно, она пьет больше. Но я разделила все оставшееся соннское вино на три части, одну треть вручила Дженни Ивер и велела давать Валери по бутылке в день, не больше. А с Валери взяла слово, что будет днем пить только это вино и только разведенное водой.

— Делла, ты не врешь? В смысле — не преувеличиваешь? Мать бросила пить? Без врачей, без детоксикации, без психотерапии?

— Ну, не совсем бросила.

— Да это именно что бросила! Она пьет меньше, чем любая ее ровесница из нашего круга! Делла, ты… Я начинаю верить, что ты действительно колдунья.

Я усмехнулась и приподняла крышку над закрытой тарелкой. Там, обильно пересыпанные травами и политые соком ягод жи-жи, лежали саттангские речные креветки. Жаренные с солью. Макс захохотал.

— За время беременности я съела их, наверное, тонну, — доверительно сообщила я. — Патрик присылает их с каждой оказией. Живых. Они, кстати, довольно адаптивные, Скотт пристроил их в местный ручей — ничего, живут. Когда я болела и лежала в клинике, леди Памела, как по расписанию, носила их мне, пряча от врача, потому что мне назначили строгую диету. А я их не ела — я их жрала. Сырыми. Едва успевала лимонным соком полить. Когда не успевала — запихивала в рот креветку и кусок лимона одновременно. Но что интересно: в доме их едят не все. Их ест леди Дженнифер, их ест леди Памела — кто бы мог подумать, да? — Август и я. Одну, максимум две может съесть кормилица Огги. И все. Остальных тошнит.

— Слушай, а вы не пробовали отдать их на анализ?

— Естественно. Там ничего особенного, но в составе есть органическая кислота, для усвоения которой нужен фермент… Словом, он мало у кого вырабатывается за ненадобностью, потому что, допустим, на Земле эта кислота содержится в бледной поганке в небольших количествах. При том, что вроде как она очень нужна… в общем, я только и поняла, что то ли для долголетия, то ли для лечения старческого слабоумия. Спросила у Санты, та говорит, колдуны на Саттанге живут заметно дольше простых индейцев и никогда под старость не впадают в детство.

— Хм… Сдается мне, что не все ограничивается только этим, но — я рад. Я рад, что моя княгиня — колдунья, и не простая, а великая. — Макс наполнил бокалы. — Я рад, что она родила превосходного парня. Я просто рад… Делла? Я до сих пор люблю тебя.

Я выпила. Потом бросила в рот таблетки, разжевала, запила и съела креветку. Допила бренди в бокале. Макс улыбался. А я думала, что меня вовсе не коробит от его любви. Нет, я больше никогда не прощу его. Но как приятно, что кто-то любит меня…

Макс глазами показал на таблетки, и я подтолкнула их к нему.

— Тоже не хочу окосеть раньше времени, а бренди чертовски вкусный, — пояснил он. — Делла? Не обращай внимания, что я сегодня соблазню эту кобылку. Это просто секс, он ничего не значит. Я несколько месяцев сидел на корабле, в нарушение всех санитарных норм, и любовался исключительно на мужские рожи. Кошмар. Но я один раз взял в экипаж двух женщин — Иду и Санту. Больше — никогда.

— Кстати, как Ида?

— Окончательно свихнулась. Потребовала, чтобы я отвез ее и Ванессу на генную экспертизу, причем в определенное место, иначе она не поверит в результаты… Я сказал — на хрена? Ванесса — девочка! Девочки не наследуют в нашем роду. У меня есть сын. Он и будет князем. А Ванесса и без всяких экспертиз получит, что полагается — колледж, ренту, приличное замужество. Совершенно неважно, моя ли она дочь биологически…

— О как. У Иды есть сомнения? Или у тебя?

— Да я так, в принципе, — заявил Макс и снова потянулся за бутылкой. — Ребенок, который с рождения в моей семье, — это мой ребенок. От биологии зависит только наследование. Наследник Огги, и это отлично, потому что я знать не желаю, кто отец Ванессы. Может, я. А может, Гай Верона подсуетился. Опять же, наплевать. Он умный мужик, девка унаследует его мозги, а любить будет меня. Главное, не индеец какой. Да, я расист. Как все, кто несет в себе остатки негритянской и еврейской крови. А что они у меня есть, убедительно доказал Маккинби. Выпьем?

Я вертела в пальцах бокал.

— Значит, ты давно не спал с Идой?

— Дел, я с тобой честен. Я спал с ней, потому что у нее красивые глаза, и она сумела этими глазами правильно на меня посмотреть. И все было нормально, но вдруг она, буквально перед твоим появлением на Саттанге, начала расползаться. Она всегда была широкая, как скамейка. Но она была чертовски упругой и мускулистой! Очень приятной на ощупь. И тут она поползла. Сразу во все стороны. Как тесто. Глаз я больше не видел, осталась только жопа. Одна сплошная жопа, от макушки до пяток. И эта жопа круглые сутки вещает о ценностях традиционной семьи. Да я озверел!

— А что она обрезанная — ничего?

— Шевелилась как нормальная. Дел, хватит о ней. Ну, сглупил я. Ты знаешь, я чертов ревнивец. За что всегда и огребал. Огреб и в этот раз. Будем считать, это мне за грехи наказание. Забудь. Мои проблемы… Ты готова поговорить о высоком?

— Жду не дождусь.

— Здесь с защитой — как?

— А сведения настолько секретные?

— Абсолютно, — сказал он так буднично, что я поверила. — И строго для твоих ушей.

— Ну ладно, — я пожала плечами.

Я набрала код, отпирающий вольер, и вызов. Отпила глоточек бренди.

— Сейчас придет наша защита от прослушки…

— То есть? Здесь будет кто-то еще?

— Ну да, — я лучезарно улыбнулась и отправила в рот очередную креветку. — Не беспокойся, защита федеральный язык понимает, но объясняться на нем не может. Да и понимает-то фигово. Как я прикинула, словарный запас на уровне орка.

— Делла. — Макс нахмурился.

В этот момент в гостиной раздался такой душераздирающий женский вопль, что Макс вскочил. О черт, заполошно подумала я, совсем забыла, что она там плела про собак… Да и хрен с ней, с дурой.

Крик не утихал, послышались гневные мужские голоса, что-то упало и разбилось, а потом с грохотом распахнулись двери, и на веранду прыгнула Василиса, виляя всей задней частью тела. Заложив обрезки ушей за затылок, она потыкала меня мордой, обследовала Макса, тут же вернулась ко мне, завалилась плечом на колено и даже лапу приподняла — мол, чеши давай. Ага, ага, вот тут, и еще можно под локтем…

Вслед за ней на веранду вылетел взбешенный Август.

— Где эта тварь?!