Олег Дивов - Великий Дракон

— Нравы у вас… людоедские. Не ошибусь, если предположу, что вы вдова?

— Мой муж вон там. — Ю Линь показала на противоположный берег. — Там мелко, но течением все относит от берега в открытое море. Жаль, что сначала мне пришлось дождаться, пока муж умрет, и лишь потом отвезти его к воде. Он всегда боялся воды.

Я уселась в свободное кресло у столика. Из-за спины возник слуга и поставил передо мной чистый бокал. Ю Линь сама налила мне на два пальца.

— Вас ведь тоже когда-то продали в рабство?

У Линь чуть дрогнули губы.

— Леди Берг, вы были в Пекине. Вам понравилось?

— Безусловно. Один из самых красивых и современных городов мира.

— Так не везде. В Шанхае есть места еще лучше. Есть целые планеты, которые выглядят, как сказка о будущем. Я слыхала, в Земной Федерации нет ничего похожего. Но там живут лишь избранные. Самые здоровые, одаренные, красивые. Там живет мой старший брат. Но он не знает свою настоящую семью. Годовалым его отдали на воспитание семейной паре оттуда. Я видела его. Наверное, я тоже могла бы жить там. Но когда мне исполнился год, никто оттуда не захотел удочерить девочку. В тот год была нехватка мальчиков.

— Там рождается так мало своих детей?

— Нет. Но многие из них — обыкновенные. Зачем обыкновенные дети в раю? Их отдают в интернат, мальчики становятся солдатами, девочки — их женами. А на их место берут одаренных и красивых. Мне не повезло. Вы спросите, а что происходит с теми, кто не подошел? Вы будете первой, кто это спросит. Никого в Шанхае не волнует, что станется с обычными детьми из простонародья. Китайцев слишком много. Шанхаю для поддержания мощи нужна лишь четверть его территории. Вся остальная — для того, чтобы между промышленными центрами и границей была прослойка. Буферная зона на случай вторжения извне. Болото, в котором варится биомасса. Иногда из этой биомассы вылавливают жемчужину. А то, что не подошло, — да пусть хоть на компост пойдет. Эти планеты считаются сельскохозяйственными. Но я скажу вам, леди Берг: никому не нужно то, что они производят. Там делают плохую еду. Она годится, чтобы кормить скот, но не людей. Для людей все выращивают в других местах. Для тех людей, что живут в раю. Те, кто живут на отсталых планетах, — не люди. Да, у нас те же законы. Но они лишь на бумаге. И если приезжает чиновник из Пекина и хочет, чтобы в его честь принесли сто девственниц в жертву — их принесут. А из ста девственников приготовят изысканное рагу. Стоит лишь намекнуть. Возможно, это легенда, но верят в нее неспроста. Там никого не удивишь никакой дикостью.

— Может быть, при новом императоре все изменится.

Ю Линь отрицательно покачала головой:

— Леди Берг, свинью можно усадить за стол, поставить перед ней тонкие кушанья, исполнить для нее прекрасный танец, прочитать лучшие книги и показать чудесные картины. Но она все равно будет свиньей. Джордж Уидон однажды сказал мне: наверное, несчастные родители продавали своих младенцев в рабство, потому что желали для них лучшей доли. Не-ет. Они продавали, потому что младенец — это товар. За него можно получить деньги. Хороший младенец стоит столько, что можно месяц не работать и только пить вино вволю. Красивая девочка, которую покупает мужчина, стоит уже три месяца работы. А самые красивые, которых покупают сразу в жены, позволяют своим родителям не работать целый год. Родители продают детей точно так же, как телят, овец и поросят. Этих людей считают биомассой только потому, что они и есть биомасса.

Она поднесла бокал к губам изящной рукой.

— Когда я родилась, мать сильно покалечилась в родах. Отец позвал знахарку, чтобы узнать, как ему поступить. Если мать не сможет больше рожать — зачем нужна такая жена? Никакого прибытку от нее. Надо ее выгнать за околицу и разориться на выкуп за молоденькую девочку. Но выкуп большой, поэтому, если мать все-таки сможет выздороветь без особых затрат, то лучше оставить ее. Знахарка сказала, что мать поправится. А потом поглядела на меня и сказала, что я вырасту очень красивой. Лучше не продавать меня маленькой, а подрастить и продать сразу в жены. Поэтому первые два года меня хорошо кормили и следили, чтобы я не болела. Потом родилась моя сестра. Мать посмотрела на нее и решила, что я выгляжу хуже. Отец не смог бы воспитать двух красавиц, и родители решили продать меня поскорей, а растить мою сестру. Но покупателя не нашлось, потому что родители хотели возместить все затраты на меня и заломили несусветную цену. Когда мне было десять, к нам приехал большой столичный чиновник. Он любил совсем юных девочек, у которых еще не начались менструации. Он увидел меня и забрал, не заплатив семье ни гроша. Человек он был жестокий, часто бил меня до крови. Но он повсюду возил меня, и так я увидела весь Шанхай. Когда мне исполнилось двенадцать и у меня начались менструации, он привез меня на Сайгон и продал в публичный дом, как подержанный товар. Я тогда уже все умела. И знала, что у меня есть только один шанс. Через полгода на меня не польстится уже никто. Мой первый клиент был старым и развратным. Но я ублажила его так, что он думать больше не мог ни о ком, кроме меня. Он выкупил меня из публичного дома.

Она рассказывала ровным, спокойным тоном. Таким спокойным, словно та девочка давно умерла. Утонула в той же бухте…

— Я делала все, что он приказывал, делала лучше, чем он хотел. Я сносила от него все с улыбкой, потому что лучше терпеть одного, чем десятерых каждый день. Я благодарила его за побои и за подарки. Через два года он стал поручать мне кое-какие дела и нанял для меня учительницу. В шестнадцать я была не только его любовницей, но и самой доверенной секретаршей. А через год у него отказали ноги. И я сумела устроить так, чтобы никто о том не проведал. В нашем бизнесе нельзя быть слабым — тебя сожрут. Я так аккуратно вывозила мужа в офис, что все думали, будто он по-прежнему в силе. Я сама за ним ухаживала, переносила с места на место, никто не знал, что он никогда уже не сможет ходить. Врач, который пытался его вылечить, сказал, что медицина бессильна, и поможет только экзоскелет. Муж сказал: нет, это все равно что костыли. И убил врача, желая сохранить тайну. И нанял Джорджа Уидона, чтобы тот построил уединенную виллу. Кто-то донес ему, что Джордж любит меня. Муж дождался, когда вилла будет построена, и вместо расчета велел убить его. Так, чтобы я видела. Он хотел убить и меня. Но я сказала ему, что на четвертом месяце беременности. И если мой труп найдут, то что подумают люди? Что он сам уже бессилен и убил из ревности. А если он оставит меня и еще больше приблизит к себе, то все подумают, что я ношу его ребенка. Конечно, в его возрасте сделать ребенка может только мужчина в полной силе. Он поставил мне условие: ребенок умрет сразу после рождения. А мне удалят все внутренние женские органы. Я сказала: хорошо, я задушу ребенка и сделаю как ты хочешь, но ты на мне женишься. Мы договорились.