Ирина Баранова - Свидетель

Саша прижался к стенке туннеля, готовясь пропустить дрезину и уперся спиной в дверь. Подсобка. Весьма кстати — пусть его изыскания останутся для Кристи тайной. Если он что-то нароет, то это будет хорошим сюрпризом!

Дрезина прокатила мимо него и скрылась в темноте. Холодок в груди… Нехорошо как-то, а ведь «плохое» место он уже миновал. Надо спешить. Алекс включил фонарь и двинулся вперед.

— Ч-черт!!!

Все произошло одновременно: Саша споткнулся, выронил фонарик, который тут же погас, и в это же мгновение что-то обожгло ему руку. Приглушенный звук выстрела он услышал позднее…

Иногда сидишь в лесу и смотришь, как гудит муравейник. Все четко, как часы. Стабильно! А если кинуть туда камешек — наверняка сразу пойдет инфа о катастрофе… Или водички польешь. Потоп! Спасайся, кто может! А если вдруг ботинком вдавить? Наверняка вся муравьиная пресса и горе-предсказатели будут кричать на каждом углу необъятного леса об Апокалипсисе…

Алекс улыбнулся…

Вообще, прикольно. Мы наверняка, как микроорганизмы, живущие на куске какой-то фигни, плавающей в пробирке у Некто. Он нас смешивает, подогревает, морозит, ток электрический пропускает… А мы — любовь! Счастье! Мир! Война… Глупо.

Только сейчас вот, видно, пробирка треснула от перегрева, и мы слились в отстойник, а там — и вовсе просочились до самого гнойного дна. И нет бы взять, да и успокоиться! Наконец ощутить себя теми самыми микробами, ползающими по отравленной поверхности. Но не получается. Опять смерть, надежды, любовь…

Алекс попытался встать. Не вышло: тело ныло, левой руки словно и не было, лоб покрылся испариной, знобило.

— Нет, все-таки, микроб не в состоянии чувствовать боль, — выдохнул он.

Кто-то пробежал рядом. Видимо, крысу спугнул.

— Ты тоже микроб! Такой же, как я! Как все мы! — Алекс захохотал в глубину туннеля. — Эх, раз, — он сделал еще одну попытку. — Да что ты… — силы уходили. — Все не так, ребята… Глупо как-то — взять и сдохнуть!

Кристи, Маша, Векс… Откуда они тут? Все разом? Машка что-то рассказывает, смеется.

Здоровой рукой Алекс пытается дотянуться до нее, но женщина отскочила, залилась смехом. Изображение поплыло… И вот уже Векс склоняется над Лорой, потом встает, уходит. Но что это? Алекс стоит за спиной кого-то неизвестного, и этот неизвестный наблюдает за Вексом. Алекс пытается дотронутся до него, но не может двинуться с места… Боль. И опять Маша. Она пытается что-то ему показать, куда-то тянет руку…

Алекс очнулся. Бред… Надо перевязать руку, перетянуть. Но чем? Господи, он так совсем истечет кровью… Надо что-то делать. Идти.

— Эх… Еще ра-а-а-ззз, — собрав остатки сил, он вскидывает здоровую руку вперед и… Край ладони ударяется обо что-то мокрое и холодное. Грин запоздало понимает, что это его кровь.

— Нет, так не пойдет, надо, надо вставать!

Алекс пошарил рукой в темноте. Так, есть ступенька. Лестница, торчащая из тюбинга. Отлично! Он ухватился за нее рукой и…

11 ноября. День. Перегон Гражданский проспект — Девяткино. Станция Гражданский проспект. Алекс

«Не спать! Не спать!» — сколько времени он повторяет про себя это заклинание? В темноте, наверное, не только человеку трудно передвигаться, но и время не бежит, а плетется. Рука болела, ныло ушибленное колено, но, в принципе, ему жутко повезло. Обо что он там споткнулся? Какому кирпичу спасибо говорить? Вот фонарик жалко, но и то сказать — свет погас, и его не видно стало. Может, поэтому убийца не стал больше стрелять? Просто не видел, куда? А еще интересней, почему он, Алекс, не «видит» его? Ведь по всем статьям, должен был «увидеть»…

Бр-р-р, холодно! И знобит. Это от потери крови, наверное. И от того, что жутко хочется спать.

Не спать! Не спать!

Сначала он попробовал идти. Однако после того, как пару раз споткнулся, казалось, на ровном месте и чуть не упал на раненую руку, отказался от этой мысли. В конце концов, та дрезина не навечно застряла в Девяткино? Вот и подхватит его на обратном пути. Осталось дождаться. Теперь он сидел на рельсине, как петух на насесте, и старался не уснуть. Время от времени, когда чувствовал, что реальность начинала плыть, вставал, делал несколько шагов вперед и вновь садился. Движения причиняли ему боль, но прогоняли сонливость. На время.

Нет, а, все-таки интересно, почему он не «увидел» стрелявшего? Ведь все сошлось в одной точке: и место преступления, и жертва, и даже злоумышленник был тут, недалеко? Скорее всего, этого ему никогда наверняка не узнать. Да и ладно. Вычислить татя все равно не составит труда. Ну кому, скажите, интересно его убивать?.. Вообще-то, это не совсем так — пришибить-то его многие мечтают. Не зря Рат так охраняет своего «главного свидетеля». Вот попробуй он вчера у Ратникова спросить разрешение — точно бы не пустил. Или приставил кого-нибудь. Только вот не все желающие знали, куда он, Алекс, отправился. А кто знал?.. Два наряда на блокпосту, Мамба, Азаров… Кто еще? Карла. Одиннадцать человек? Не хило… Из них четверо — с другой станции, и он, Алекс, даже представления не имеет, с какой. А кипеж поднимать ему никак нельзя: Рат узнает — точно запрет, посадит под замок. Хорошо, что ясно одно: кто в него стрелял, тот и Мазая убил. И Лору, конечно же. И, кажется, этот неизвестный знает про его дар несколько больше, чем сам Алекс. Иначе, что бы ему беспокоиться из-за сторожки? И это, по-любому, не Векс. Но тогда почему он дважды видел у трупов именно его? И как быть теперь ему, Алексу? Прилюдно признаться, что он ошибся? Ай, как мерзко все складывается… И что из этого получится, сложно даже представить. Рат не простит…

Ну вот и дрезина, дождался…

Кристи внутри не было.

Саша медленно отходил ото сна. Сначала включилось обоняние: к неистребимому запаху лекарств добавился едва уловимый аромат чего-то очень приятного. Потом пришла боль.

Он открыл глаза. Мамба колдовал за столом, тихонько напевая. Алекс прислушался: «Доктор едет, едет сквозь снежную равнину. Порошок целебный людям он везет…».

Алекс попытался встать, но тут же застонал. Мамба оторвался от своего занятия, посмотрел на него поверх очков.

— Рановато проснулся. По моим расчетам, часа на два.

— Никогда тебя в очках не видел.

— Ты много чего еще не видел. Лежи, не вставай. И, на-ка, выпей.

Алекс послушно глотнул питье, поморщился — горько.

— А пахнет приятно…

— Реальность обманчива, се ля ви. Сладким бывает только яд. Правда, я бы с удовольствием кусочком сахарку отравился. А теперь, спи, давай. А у меня дела.