Наталья Александрова - Проклятие Осириса

И в ту же секунду из темноты выскочило что-то еще более темное, словно сгусток мрака, и набросилось на молодого жреца.

Ат Сефор попытался сопротивляться, но его уже повалили на камни, руки скрутили за спиной и связали кожаным ремнем.

– Во имя Анубиса! – взвыла из темноты старая Фетх. – Не троньте нас! Мы с этим благородным господином идем к Габд-а-Батху! Шейх ждет нас, он сам назначил встречу!

Резким рывком молодого жреца подняли на ноги, толкнули в спину, чтобы он шел вперед, но и не подумали развязать руки. Старая знахарка шла впереди, что-то вполголоса бормоча.

Ат Сефор двигался вперед, стараясь не сорваться с тропы, которая сделалась еще круче. Со связанными руками это было гораздо труднее, но на все его жалобы ответом было молчание.

Тропа сделала резкий поворот, и впереди забрезжил свет.

Еще несколько минут, показавшиеся жрецу бесконечными, – и путники оказались перед входом в пещеру, внутри которой полыхал яркий костер.

Вход в пещеру был завешен бычьей шкурой. Провожатый, или скорее стражник, шагавший за спиной Ат Сефора, выкрикнул какое-то непонятное слово, и шкуру откинули в сторону. Старуха проскользнула вперед, жреца толкнули в спину, он пригнулся и вошел в пещеру.

Здесь, вокруг огромного костра, над которым на вертеле жарилась газель, сидело с десяток человеческих существ. Впрочем, отнести их к роду человеческому можно было только с некоторым усилием – так свирепы и уродливы были их лица. Они были изуродованы страшными шрамами, следами ран, пыток и болезней, но еще больше уродовал их отпечаток всевозможных пороков.

Ат Сефор заметил одно лицо с вырванными ноздрями и другое – с черным провалом вместо глаза. Но больше других его взгляд привлекало свирепое смуглое лицо с маленькими глубоко посаженными глазками и кривым шрамом, пересекающим щеку. Этот грабитель сидел на почетном месте и держался с кичливым видом главаря.

– Ты – Габд-а-Батх? – обратился к нему жрец. – Я шел, чтобы поговорить с тобой, а твои люди напали на меня, как на заблудившегося барана, связали руки и приволокли сюда! Вели развязать меня, и пусть твои люди удалятся, чтобы мы могли поговорить без помех!

В ответ на его слова грянули раскаты хохота, от которых едва не обрушились своды пещеры. Не смеялся только смуглый злодей, к которому обратился Ат Сефор.

– Он принял тебя за Шейха! – проговорил, задыхаясь от смеха, одноглазый, хлопнув молчаливого грабителя по спине, и сделал руками несколько жестов. Тот наконец понял его и тоже зашелся сухим лающим смехом.

– Он глухой, – пояснил одноглазый, отсмеявшись и взглянув на пленника. – Стервятник – глухой, поэтому он не смеялся! Остальные смеялись, потому что это очень смешно – принять Стервятника за Шейха Ночи!

– Но где же сам Габд-а-Батх? – высокомерно осведомился молодой жрец. – Я хочу говорить с ним!

– Вот только захочет ли Шейх говорить с тобой? – с сомнением произнес одноглазый. – Может быть, он велит выкинуть тебя в пустыню, на корм шакалам и стервятникам!

– Угомонись, Кривой Шакал! – раздался из глубины пещеры негромкий властный голос. – Может быть, не его, а тебя я прикажу выкинуть в пустыню! Может быть, так будет мне угодно!

В круг света вышел невысокий мужчина с красивым, гладко выбритым лицом, в короткой светло-коричневой накидке. Встретив этого человека днем на улице Города Мертвых, Ат Сефор принял бы его за торговца или богатого мастерового, но никак не за главаря шайки грабителей могил.

Тем не менее это был именно он, знаменитый Габд-а-Батх, Шейх Ночи. При его появлении остальные грабители замолкли, как замолкают мелкие хищники при появлении льва.

– Что привело тебя в мои владения, жрец? – проговорил он, подойдя к пленнику и внимательно оглядев его.

– Прикажи развязать мне руки! – потребовал Ат Сефор.

– Может быть, прикажу, а может быть, нет, – отозвался Шейх. – Может быть, мне будет угодно изжарить тебя на вертеле вместо этой газели. Когда я спрашиваю, что привело тебя к нам, – следует отвечать, если ты не хочешь вызвать мой гнев.

– У меня есть дело к тебе, Шейх, – проговорил молодой жрец, опустив глаза. – Но все же… если ты не хочешь развязать мне руки – вели своим людям оставить нас, ибо мое дело не предназначено для посторонних ушей.

Габд-а-Батх двинул бровью, и тут же вся его шайка покинула пещеру, словно унесенная порывом ветра. Только старая Фетх скорчилась в углу, словно груда тряпья.

– Говори! – приказал главарь грабителей.

– Мне нужна одна вещь, спрятанная в гробнице… – вполголоса начал Ат Сефор.

– Все, что спрятано в гробницах Города Мертвых, принадлежит мне! – высокомерно проговорил грабитель.

– Но это не золото, не драгоценный камень, не слоновая кость, не красивый наряд…

– Что же это? – перебил его Шейх Ночи. – Оружие?

– Нет, это папирус!

– Всего лишь папирус? – главарь шайки явно был разочарован.

– Да, но за этот папирус я заплачу тебе золотом! Щедро заплачу!

– Что же это за папирус, ради которого ты готов не только раскошелиться, но и прийти ночью в мою пещеру, покинув свой безопасный и роскошный храм?

– Его называют папирусом Тота, или Мудростью Мудрых, – ответил жрец. – Он содержит одно число… впрочем, тебе, Шейх, это неинтересно. Тебе должно быть интересно только одно – что я за него заплачу, и заплачу очень щедро.

– Ты прав, жрец! – кивнул грабитель могил. – Мне неинтересно, что там, в этом папирусе. Это – ваши дела, дела людей из храмов. Мне интересно золото, и слоновая кость, и украшенное оружие. Так и быть, я найду для тебя этот папирус.

– Когда ты пойдешь за ним, я хочу, чтобы ты взял меня с собой, – проговорил Ат Сефор, понизив голос.

– Не ослышался ли я? – переспросил Шейх Ночи. – Жрец, человек в белом одеянии, намерен осквернить это жреческое одеяние, во мраке ночи проникнув в гробницу? Куда катится наш мир!

– Я боюсь, что твои люди своими грубыми руками испортят бесценный папирус Тота, повредят его. Поэтому я хочу сам, своими руками взять его оттуда.

– Это глупо, – поморщился Габд-а-Батх. – Не к добру брать с собой на дело постороннего человека, тем более – жреца… но мне сегодня угодно быть к тебе милостивым. Так и быть, ты можешь вместе с нами спуститься в гробницу… только не забудь взять с собой золото!

– Ты считаешь, если я жрец, то я глуп, как новорожденная газель? – сквозь зубы проговорил Ат Сефор. – Если я спущусь с тобой в гробницу, взяв с собой золото, ты оставишь меня в этой гробнице навеки! Нет, так не будет! Я заберу из могилы папирус Тота, а после отдам тебе золото. Оно будет спрятано в надежном месте.