Иван Бушман - Отдел Т.О.Р.

«Какой рай, ты о чем?» - тут я замахала руками. «Совсем крышей двинулся со своими рабочими интригами?»

А он поднял на меня влажные глаза и так же без выражения сообщил: «Я сегодня умру, Кать».

И пока я думала, кого вызвать первым, «Скорую» или «Психиатрическую», он ушел в спальню и лег на кровать. И умер – где-то через десять минут.

Всё это можно было бы списать на предсмертный бред, конечно. Однако через день я разбирала его вещи, в том числе мобильный телефон. Так вот, в сообщениях на его телефоне последней входящей СМС была такая (цитирую дословно): «Ты очень подвел нас. Эта женщина должна была умереть сегодня, от этого многое зависело. А ты позволил вмешаться совсем неопытному Защитнику. Контракт считаем разорванным ввиду неисполнения одной из сторон – тобой - условий договора. Прощай. D.» И вместо номера, с которого пришло СМС – «Нет номера».

Ровно через час после ее получения он умер.

Вы что-нибудь понимаете, Ярослав Олегович?»

- Не вполне, - вслух ответил Краснов. Сон у него как-то резко отшибло.

Женщина, что должна была умереть. Первухин, помнится, запротестовал, когда он рванулся защищать Марину. Защищать… Так стало быть, он всё-таки – Защитник? Кого, от кого? Кроме того, судя по всему, у него появились могущественные враги, скрывающиеся под псевдонимом «D.»

- Всё страньше и страньше, - резюмировал он. – Ну что ж, попробуем прожить и с этим.

Накрывшись одеялом, он всё же постарался заснуть. Завтра рано вставать. Дел у отдела "Т.О.Р." прибывало с каждым днем.

Сентябрь в этом году выдался на редкость теплым, словно извиняясь за нежаркое дождливое лето. Настоящая благодать: дневная температура около двадцати, ласковое теплое солнышко... В суетливой Москве, впрочем, до этого почти никому не было дела — Moscow, как поется в известной песне, «never sleeps»: ночью веселится, днем работает, так что обращать внимание на погоду и природу некогда. А зря. Этот бы офисный планктон да в тайгу осенью, когда от буйства красок разбегаются глаза и сбоит дыхание...

Пробка окончательно застопорилась. Краснов усмехнулся, чуть поддал газу и поехал между рядами, следя, чтобы никого не зацепить. Мотоцикл он купил с первой же зарплаты, еще в начале лета — никаким другим способом передвигаться по здешним пробкам не хотелось. Метро Ярослав не любил: телепату там приходилось нелегко. В подземных туннелях и коридорах мысли приобретали особенное, сложно объяснимое словами липкое «эхо», способное годами метаться от стены к стене. Это «эхо» скапливалось в какое-то мертвое, но пугающе осмысленное поле. Спускаться в метро означало погружаться в какофонию мертвых голосов, чувств и образов, ощущать их ежесекундно, и наружу Краснов едва выходил, обливаясь потом и держась за стену. В общем, не любил он метро.

Впрочем, и на поверхности экстрасенсу приходилось нелегко — в Москве, на его вкус, было всё же слишком людно. Краснову постоянно приходилось обновлять и поддерживать «ментальный щит», чтобы не цеплять на себя разнообразный негатив, так и сыпавшийся со всех сторон.

Например, сейчас, обогнав километровую пробку между рядами, можно было восстанавливать «щит» с нуля: столько отборно нехорошего пожелали ему вынужденные мариноваться в своих железных банках водители. Ну да чего, в первый раз, что ли...

Бормоча наизусть мантру и визуализируя «щит», он сам не заметил, как добрался до офиса отдела «Т.О.Р.» - или, как они его называли между собой, «базы». Настроение держалось отчего-то не под стать погоде — пакостное. И дело было не в подцепленном от несчастных водителей негативе - это-то привычно, «бодрящая» ежеутренняя порция проклятий, напоминающая, на каком свете живешь. Нет, что-то еще. Что-то... надвигалось? Да, именно так. И, кажется, это что-то - большое и тревожное, как иссиня-черная грозовая туча на горизонте.

Он припарковал мотоцикл и пошел в офис, двигаясь на автомате и прислушиваясь к постепенно формировавшемуся предчувствию. Предчувствию надвигающейся Большой Заварушки. Давно не было таких поганых ощущений, право слово, с самого письма вдовы следователя Первухина в конце мая... Внутри что-то отозвалось, словно неведомая струна подстроилась под камертон, и он понял — то, во что им предстоит ввязаться, связано с тем делом.

Вон оно что. Неужели тот самый неведомый «D» решил обратить на них внимание?

- Ярослав Олегович?

- Да? - очнулся Краснов. Оказывается, он уже сидел на своем месте за общим столом, и три пары внимательных глаз с тревогой за ним наблюдали. Все были в сборе. И отдел «Т.О.Р.» уже привык, что если уж Князь хмурится, то это неспроста. Четыре месяца активной совместной работы не прошли даром.

- Что-то случилось? - выразила общий вопрос словами Марина.

- Нет-нет, - улыбнулся Краснов. Он не мог не улыбаться Марине — отчего-то это получалось само собой. - Еще ничего не случилось. Что-то надвигается, большое и совсем дрянное, но что именно — пока неизвестно. Давайте пока планерку в штатном режиме, наше нас не минует.

- Хорошо, - бесстрастно кивнул Горячев, водружая на нос маленькие «лекторские» очки для чтения. - Все в сборе, давайте начинать. Итак, сразу могу сказать — новых дел нам не подкидывали, поэтому никаких уплотнительных мероприятий не предвидится.

- Ура, товарищи! - тут же отреагировал Скрипка. На нем расследований висело больше всех — аж четыре. Это был его фирменный стиль работы — набрать кучу дел, неделями напролет пребывать в видимом бездействии, на утренних планерках виновато разводить руками — и вдруг за пару дней раскрыть всё сразу. Он называл это «поймать волну».

- Архивное управление не беспокоило, коллеги из других ведомств тоже не проявлялись, - забубнил Горячев, одну за другой просматривая бумаги, лежавшие перед ним. - Разве что Тимур Кочетов из уголовки персонально благодарит Алю Сочину за помощь в «колумбийском деле» и просит передать какую-то информацию. Запомнить этот набор слов я не смог, поэтому записал. Итак: «Аля, рамзат карра клах смален плай!» Уж не знаю, что это значит.

- Это значит, что Тимур очень благодарен Але еще и за помощь на личном фронте, - буркнул Краснов. - Это если цензурно.

- Он молодой еще, Тимур, жить да радоваться. - снисходительно произнесла Аля, выпуская дым колечком. Из всей команды курила она одна, не считая Горячева, поэтому ее место было у самого окна, под форточкой. - А оглашать конфиденциальную информацию неэтично, Ярослав.

- Аля, вы опять выпадаете из имиджа! - усмехнулся Скрипка. - Вы еще в таборе скажите «неэтично» и «конфиденциальную»!

- А и скажу, отчего нет, - спокойно парировала цыганка. - Ты думаешь, в таборе нет ни одного человека с высшим образованием? Так вот, ты так не думай. У Розы, моей учительницы, их, например, два — психология и педагогическое...