Антон Грановский - Место, где все заканчивается

Сотрудничает со студиями «Грим-бест», «Design Group int.».

35 лет. Не замужем. Живет одна.

Общается мало. В тусовках не замечена.

Машина: седан «Volvo S40» красного цвета.

К информации прилагалась фотография, полученная Глебом по электронной почте. Изображение было не очень четким, но черты красивого, даже классически красивого женского лица вполне различались. Темные волосы до плеч, пронзительный взгляд черных глаз. Женщина производила впечатление.

Докурив, Глеб вернулся и позвонил еще раз. Но с тем же результатом. Подосадовав из-за того, что дело придется отложить, Корсак спустился на лифте вниз и вышел на улицу.

Начало смеркаться, похолодало. Глеб надел очки с простыми стеклами, поплотнее надвинул на лоб кепку, сунул руки в карманы брюк и двинулся было к метро, но вдруг остановился. Во двор с противоположного конца дома въезжала машина. Красная. Судя по очертаниям, «Вольво».

Глеб раздумывал всего пару секунда, а потом принял решение. Главное – выбрать правильный угол соприкосновения с бампером: чем острее угол, тем меньше сила удара. Наука, известная любому дорожному аферисту.

Удар, визг тормозов, вскрик. Хлопанье дверцы, дробный стук каблучков.

– Господи! Вы что, с ума сошли!

– Прости… те.

Глеб сел на асфальте и потер ушибленное бедро. Брюнетка присела на корточки рядом с Глебом.

– Сильно я вас? – встревоженно спросила она.

– Не знаю.

Он вгляделся в ее лицо, ища сходство с факс-фотографией, которая лежала у него в кармане. Правильные строгие черты лица, черные глаза, тонкий нос с немного хищными ноздрями… Да, это была она, Маргарита Князева.

– Тряхните головой! – потребовала женщина.

– Не надо.

– Да тряхните же! Это важно!

Глеб легонько мотнул головой.

– Ну? – спросила она. – Чувствуете головокружение и тошноту?

– Да вроде нет.

– Отлично, – с облегчением вздохнула брюнетка. – Значит, сотрясения нет. О боже, свалились вы на мою голову! Ну что – звонить в «Скорую», что ли?

Корсак пожал плечами:

– Ну…

– Или, может быть, так? – с надеждой спросила брюнетка.

– Так? – Глеб поморщился от боли в ноге. – Это как?

Несколько секунд она размышляла, затем решительно достала из сумочки кошелек.

– Знаете что… У меня есть триста долларов…

– Не надо, – сказал Глеб.

Лицо женины на мгновение окаменело.

– Понимаю. Этого мало. Но я могу снять с карточки еще. За углом есть банкомат, и я…

– Мне не нужны деньги, – сказал Глеб. Посмотрел ей в глаза и добавил: – Достаточно простого извинения.

– Извинения? – Взгляд брюнетки стал неприязненным и подозрительным. – Не понимаю… В чем тут подвох?

– Ни в чем, – сказал Глеб. – Подвоха нет.

Женщина некоторое время с удивлением смотрела на Корсака, потом тихо произнесла:

– Извините. Это все?

Глеб покачал головой:

– Нет.

На лице брюнетки отобразилось понимание.

– Ясно, – вздохнула она. – Значит, подвох все-таки есть!

– Нет никакого подвоха, – сказал Глеб. – Просто… мне нужно привести себя в порядок. Почистить пиджак, умыться… Не пойду же я в таком виде в метро. – Он посмотрел на двенадцатиэтажку. – Вы тут живете?

– Да, – слегка растерянно произнесла брюнетка. – В этом доме.

– Могу я…

Глеб не закончил фразу, предоставив женщине самой ее домыслить. Пару секунд она смотрела на него, затем тяжело вздохнула и сказала без всякого энтузиазма:

– Да. Да, конечно. Вы можете зайти ко мне и привести себя в порядок.

– Отлично.

Глеб благодарно улыбнулся, оперся ладонью на бордюр и встал на ноги.

– Крайний подъезд, – сказала брюнетка и взяла было его под руку, намереваясь помочь, но тут же смутилась и отпустила его локоть. – Тут рядом.

– Ванная комната вот здесь. Можете пока умыться, а я принесу вам одежную щетку.

Глеб снял пиджак и рубашку, умылся до пояса. Расстегнул брюки, спустил их и осмотрел ушибленное бедро. Синяк был внушительный.

За спиной у Глеба скрипнула дверь.

– Ой, простите, – смущенно произнесла брюнета.

– Ничего страшного.

Она отвернулась и, не глядя, протянула ему щетку.

– Я успела заметить синяк, – сказала она голосом человека, который не слишком-то привык проявлять участие. – Вероятно, вам очень больно?

– Терпимо.

Глеб застегнул брюки, взял щетку, поднял со стула пиджак и принялся счищать грязь.

Женщина не уходила.

– Знаете… – проговорила она, по-прежнему не глядя на Корсака. – Мне правда жаль. Ума не приложу, как это могло случиться? Обычно я хорошо вожу.

– Я виноват не меньше вашего, – сказал Глеб, орудуя щеткой. – Кстати, как вас зовут?

– Меня? – Она машинально взглянула на Корсака, скользнула взглядом по его худой мускулистой фигуре и отвернулась. – Маргарита Игоревна. Но какое это имеет значение?

Глеб отложил щетку и улыбнулся:

– Маргарита Игоревна, чаем напоите?

Князева колебалась.

– Я не выпью больше одной чашки, – заверил ее Глеб. – И даже могу за нее заплатить.

– Глупости, – нахмурилась Маргарита Игоревна. – Я не расположена к беседе, и у меня есть свои планы… Но если вы так сильно хотите чаю…

– Очень хочу, – сказал Глеб. – Мне надо немного посидеть и отдохнуть. Сами понимаете – такое потрясение…

– Что ж… – Она поджала губы. – Я поставлю чайник. Как только закончите – жду вас в кухне.

Князева ушла. Глеб еще немного поработал щеткой, устраняя следы своего падения, надел рубашку и пиджак, посмотрел на себя в зеркало и пробормотал:

– Будет обидно, если все это зря.

Через пару минут Глеб расположился в мягком кресле, выслушивая сухую, обрывочную речь Маргариты Игоревны:

– Располагайтесь вот тут. Да, тут вам будет удобно. Какой чай вам заварить?

– Обычный, черный, – сказал Глеб, с наслаждением откинувшись на спинку кресла.

– С сахаром?

– Да.

– Ничего, если из пакетика?

– Сгодится.

Глеб вытянул ушибленную ногу и принялся наблюдать, как Маргарита Игоревна хлопочет у стола. Время от времени она поглядывала на него, быстро и недовольно – было видно, что ей было неуютно под его взглядом.

Вскоре Князева поставила перед Глебом блюдце с чашкой. Положила на блюдце чайную ложку и пододвинула к нему вазочку с сахаром. Встала у стены, скрестив руки на груди, и спросила:

– Это все?

– Присядьте, пожалуйста, – попросил Корсак. – Мне неудобно сидеть, когда вы стоите.

– Какие церемонии… – недовольно проговорила она.

Но просьбу Глеба выполнила.

Корсак размешал ложечкой сахар, отпил глоток, взглянул на женщину и спросил:

– Вы любите готовить?

– Нет, – ответила она. – Я не люблю готовить.

– А я иногда готовлю и делаю это с удовольствием.

Черные глаза Маргариты Игоревны насмешливо сузились: