Антон Грановский - Место, где все заканчивается

Хант не сразу понял, о чем просил незнакомец. Что это? Возможно ли такое? Этот могущественный человек, который сумел напугать и прогнать обидчиков Ханта одним лишь движением, просился к нему на ночлег? В его грязную берлогу?!

– Я… живу на полигоне, – неуверенно проскрежетал Хант.

– На полигоне? На каком полигоне?

– ТБО.

– А, полигон ТБО. – Незнакомец улыбнулся. – Как же, слышал про такие.

«Сейчас он скажет слово «свалка», – подумал Хант.

Но незнакомец так не сказал. Казалось, ему даже в голову это не пришло.

– Ты сторож? – спросил он.

– Да.

– И у тебя есть сторожка, или что-то в этом роде?

– Да.

– Мне подходит.

Глазам Ханта стало горячо. В эту секунду за спиной у незнакомца зажегся фонарь, и в тот же миг Хант увидел сквозь пелену слез ореол света, окруживший всю фигуру мужчины. И тогда он подумал, что, наверное, этот незнакомец – ангел, который явился на землю, чтобы утешить его.

– Как тебя зовут? – поинтересовался мужчина.

– Хант, – ответил горбун. Помедлил и робко спросил: – А тебя?

– Меня можешь звать просто «друг». Или «приятель». Как тебе больше нравится.

– Друг, – повторил Хант, словно бы для того, чтобы получше запомнить.

Незнакомец улыбнулся:

– Да. Так будет короче.

Он огляделся по сторонам, вновь посмотрел на Ханта и добавил:

– Нам нужно уходить, пока эти ублюдки не привели сюда кого-нибудь.

– Да. Нам надо уходить.

Так два года назад у Ханта появился настоящий Друг. Друг, для которого горбун готов был сделать все, что угодно, и которого любил так, как никого и никогда не любил.

На улице совсем стемнело, на дорогах стало свободно, но жизнь в городе не замерла. Глеб вел машину ровно и спокойно.

Лицедей протянул руку к приборной панели и включил радио. Из динамиков понеслись волнующие тягучие звуки классической музыки.

– Знаешь, что это? – спросил Лицедей.

– Знаю, – ответил Глеб. – «Адажио для струнных» Сэмюэла Барбера.

– Верно. – Убийца покосился на Корсака, и в его бездушных глазах впервые засветился интерес. – Ты на чем-нибудь играешь? – спросил он.

– Играю.

– На чем?

– На бильярде. И в карты.

Лицедей хмыкнул.

– Смешно. – Он помолчал немного, прикрыв глаза и наслаждаясь музыкой. Потом сказал: – В детстве я играл на скрипке. И, кажется, неплохо играл.

– Почему же бросил?

– Так уж сложилось.

Корсак посмотрел на пистолет, зажатый в правой руке Лицедея, и уточнил:

– Убийцей быть выгоднее, чем музыкантом?

– У каждого своя судьба, – равнодушно отозвался Лицедей. – Я бы мог тебе объяснить, но ты не поймешь.

– А ты попробуй.

Лицедей открыл глаза, задумчиво посмотрел на дорогу, вновь опустил веки. Помолчал немного, после чего проговорил:

– Был такой китайский философ – Чжуан-Цзы. В одной из притч он рассказывал о мяснике, который так искусно отделял мясо от костей, что его нож мог проходить сквозь тончайшие расстояния между мясом и костями.

– Я знаю эту притчу. Хочешь сказать, что ты просто хорошо делаешь свою работу?

– Хочу сказать, что не важно, кто ты – жертва или убийца. Важно то, как ты относишься к своей судьбе. Если ты жертва – безропотно прими свою смерть и ни на что не жалуйся. Если ты убийца – добросовестно выполни свою работу и не испытывай сожалений. Вот и все.

Глеб хотел возразить, но в эту секунду Лицедей, не открывая глаз, проговорил:

– На перекрестке сверни налево. Впереди увидишь освещенную рекламу «Сбербанка». Въезжай во двор. Нам нужен второй подъезд.

Глеб сдвинул брови. Он чувствовал бессильную злость из-за того, что был вынужден выслушивать приказы этого негодяя. Но он должен был подчиняться. «Безропотно принимать свою судьбу», – как сказал бы мудрец Чжуан-Цзы.

Увидев рекламу «Сбербанка», он свернул с дороги во двор дома и остановил машину возле второго подъезда.

– Приехали, – мрачно проговорил Глеб, заглушив мотор.

– Хорошо. Выходим.

Консьерж пропустил их безропотно и не просто приветливо кивнул, но даже улыбнулся Лицедею – видно было, что они давние знакомые.

«Знал бы он, что прячется под этой маской!» – пронеслось в голове у Глеба.

Они поднялись на второй этаж роскошного подъезда и остановились перед тяжелой дубовой дверью, обложенной мощной дубовой филенкой-фигареей. К двери была привинчена небольшая золотистая табличка, а на ней написано черными буквами:

Фамилия показалась Глебу знакомой. Он покопался в памяти и припомнил, что человек с такой фамилией был другом отца Маши Любимовой. Кажется, какой-то доктор… Или ученый?.. Глеб тряхнул головой – это не имеет значения. Мало ли «Авенов» на свете!

Лицедей дважды нажал на кнопку электрического звонка, поднял голову и посмотрел в окуляр видеокамеры, прикрепленной над дверью.

Замок щелкнул смачно и громко. Тяжелая дверь открылась, и Глеб увидел перед собой высокого статного господина лет пятидесяти пяти на вид. Короткая стрижка на редеющих седых волосах, ухоженное спокойное лицо, величественные манеры.

– Добрый вечер! – поприветствовал его Лицедей.

Статный господин по фамилии Авен взглянул на Глеба, нахмурился и сдержанно произнес:

– Кто этот человек?

– Мой помощник, – ответил Лицедей. – Мы принесли третью книгу.

Глаза статного господина при этих словах ярко засверкали. Он поспешно посторонился, впуская гостей в квартиру. Дождался, пока они войдут, закрыл дверь, запер ее на замок, повернулся к Лицедею и взволнованно спросил:

– Где она?

– Здесь. – Убийца вынул книгу из кармана плаща и протянул ее Авену.

Тот схватил книгу и побежал с нею в гостиную, где свет был поярче. Там он встал с нею под хрустальную люстру и принялся торопливо листать страницы, что-то возбужденно бормоча себе под нос.

Лицедей тоже прошел в гостиную, Глеб последовал за ним.

Комната была заставлена антиквариатом. Ореховое бюро, книжный шкаф с резными львами, тяжелые кресла, обитые потертой красно-золотой парчой.

Глеб взглянул на книги, стоявшие в шкафу. Потертые кожаные корешки, золотое тиснение. Он попытался прочитать названия книг, но разглядел только «Кентерберийские рассказы» Джеффри Чосера и «Размышления о жизни Христа» Псевдо-Бонавентуры. Книги, совершенно очевидно, были великолепно отреставрированными инкунабулами.

Будь Глеб в ином расположении духа, он бы присвистнул от удивления.

– Боже… – бормотал тем временем господин Авен, пробегая глазами тринадцатую главу. – Боже, это не фальшивка… – Он повернул к убийце сияющее лицо и объявил: – Ваши услуги дорого мне обошлись. Но теперь я вижу, что не зря раскошелился. Милый мой, вы не представляете, как я счастлив! – Он опять взглянул на книгу и торжествующе усмехнулся. – Двадцать лет тому назад эти олухи дали слово никогда больше не прикасаться к «Чернокнижию». Они заказали стальные ящики, сейфы и похоронили книгу навсегда! Так они, по крайней мере, думали. Но они не учли одного – книги, подобные «Чернокнижию», невозможно долго скрывать от людских глаз. И вот вам доказательство!