Евгения Грановская - Никто не придет

– Откроешь?

– Ты что, ма, а вдруг это бандиты? На улице ночь, а я маленький.

– Ладно, юморист, открою сама.

Маша поднялась с кресла и, зевая, пошла в прихожую.

Открыв дверь, она увидела на пороге соседку-подругу Лидку. «Интересную барышню тридцати с небольшим лет», как пишут обычно в романах. Правда, интересного в ней сейчас было немного. Старый халат, мягкие тапки на босу ногу, в рыжих волосах – бигуди.

– Привет, подруга! – бодро поприветствовала Лидка усталую Машу.

– Привет!

– Глеб дома?

– Нет.

– Тогда я войду.

Лидка бесцеремонно ввалилась в прихожую и в ответ на вопросительный взгляд Маши выдала свою обычную тираду: «Я своего хомяка спать уложила, детей тоже, зашла к тебе потрепаться… А разве тебе завтра не на работу? Ты что, подруга? Завтра же суббота!… Ах да, ты же полицейский и ловишь бандитов, а у них выходных нет. Ну, я ненадолго».

Пройдя в комнату Маши, Лидка сразу поинтересовалась:

– Глеб все еще на даче?

– Черт! – спохватилась Маша. – Я ведь должна была ему позвонить!

– Ничего, переживет. Мой хомяк был бы рад не слышать моего голоса два дня подряд. Кстати, как ты своего Глеба одного отпускаешь?

– А что?

– Как это «что»! Вокруг полным-полно хищниц, готовых утащить с твоего стола лакомый кусочек. А Глеб у тебя мужчинка видный.

– Какой кусочек? – рассеянно переспросила Маша.

Лида посмотрела на подругу с сожалением. Вздохнула:

– Ладно, проехали. У тебя закуска есть?

– Не помню. Пойду спрошу у Митьки: может, картошка с гамбургерами остались.

– Не пойдет. От гамбургеров и картошки полнеют.

Маша поморщилась:

– Лид, ты-то хоть не выступай.

– Хорошо тебе: сколько не ешь, а все равно худая.

– Побегай с мое – тоже похудеешь.

– Мам! – донесся из гостиной призывный Митькин голос. – Кто там?

– Тетя Лида пришла в гости!

– А-а.

– Привет, Дим! – крикнула Лидка.

– Здравствуйте, теть Лид!

Соседка посмотрела на Машу осуждающим взглядом:

– Он у тебя до сих пор не спит? Ужас какой!

– Сегодня пятница – «день непослушания».

– Ах, да, – кивнула Лидка. И усмехнулась: – Я забыла, что у вас с сыном «высокие отношения». А я тебе так скажу: пороть их надо, вот и весь разговор. А то слишком много мы с ними сюсюкаемся. Слушай, Машунь, у тебя есть чего-нибудь выпить?

– Да. Сейчас принесу.

Маша ушла на кухню и вскоре вернулась с бутылкой Grand Feudo, бокалами и вазочкой с зелеными оливками.

– О! Широко живешь, уважаю! – обрадовалась Лидка, которая, наряду с прочими достоинствами, ценила в подруге то, что та пила исключительно приличные вина.

Лида забрала у Маши бутылку и наполнила бокалы. Они подняли бокалы и сделали по глотку.

– Ммм, – промычала Лидка. – Класс! Ты знаешь, в последнее время я пью слишком много вина. Не такого дорогого, как у тебя, конечно, но все равно. И знаешь – мне даже немного страшно. Иногда сяду и думаю – все, спиваюсь. А остановиться все равно не могу. Выпьешь бокал-другой, и так хорошо на душе становится… Словами не передать!

Лидка продолжила трепаться, а Маша сидела с ногами на диване, держа в руках бокал, и думала о том, с каким наслаждением она бы сейчас легла в постель. Когда Лидка сделала перерыв в своем нескончаемом диалоге и потянулась за бутылкой, Маша увидела, что на черной веревочке, висевшей на голой шее Лидки, появился новый кулон.

– Новое украшение? – поинтересовалась Маша.

– Где?

– Не шее.

Лидка опустила взгляд.

– Ах да. Это талисман на счастье. Между прочим, сделан из лапки кролика.

Маша передернула плечами:

– Какая гадость.

– Ты ничего не понимаешь. Нынче такие «фенечки» снова входят в моду.

Маша взяла свой бокал и задумчиво посмотрела на «фенечку». Что-то такое мелькнуло у нее в подсознании – что-то, связанное с ограблением квартиры сенатора Антипина. Маша попыталась ухватиться за ускользающую мысль, но тут в кармане халата у Лидки запела Елена Ваенга.

Лидка выхватила телефон из кармана и глянула на дисплей.

– О, – усмехнулась она, – мой благоверный звонит. Наверное, проснулся, а меня нет. Испугался бедненький.

Она прижала трубку к уху, сдвинув бигуди.

– Ну? Что стряслось? Так… Так… Слушай, ну ты чего как маленький, а?.. Да нет, мне не тяжело, просто… Ладно, ладно, не ори, сейчас приду.

Лидка яростно сунула телефон в карман халата.

– Ванька, мой средний, пустил лужу в кровать, – сообщила она. – А мой благоверный мечется по детской и не знает, что делать. Придется идти и утешать обоих. Ты уж извини, подруга.

– Да ничего, – сказала Маша.

Выпроводив соседку, Любимова вернулась в свою комнату, закурила и уселась с ногами на диван, положив рядом пепельницу.

Что же такого было в словах Лидки? За что зацепилась мысль? Что за идея пришла в голову, но тут же ускользнула?

Вспоминай, Маша, вспоминай!

Безусловно, все это было как-то связано с ограблением квартиры Антипина. Попробуем разобраться.

Итак, у нас есть одна-единственная улика – клок волос, которые домработница Семенова предположительно вырвала из головы грабителя. Волосы оказались конскими. Тупик? Или новая загадка, которую предстоит разгадать?

Каким образом конские волосы могли попасть в руку убитой домработницы? Раньше конским волосом набивали кресла и диваны. Но мягкая мебель в доме сенатора Антипина была сплошь новой.

Тогда в чем тут дело?

Взгляд Маши упал на зеркало, висевшее на стене. Она посмотрела на свое отражение. Карие глаза под светлой челкой, под глазами – тени.

«Любимова, ты стопроцентная модель Кранаха-старшего», – сказал как-то Глеб.

Да уж, модель… Только модельный ряд этот давно снят с производства.

Маша загасила сигарету в тяжелой хрустальной пепельнице, обхватила колени руками и некоторое время сидела неподвижно, задумчиво сдвинув брови. Потом вздрогнула и посмотрела в сторону гостиной. Телевизор молчал.

Чем там занимается Митька?

Маша поднялась с кресла и быстро прошла в гостиную. Сын спал на полу, положив голову на подушку, которую стащил с дивана.

И когда это фильм успел закончиться?

Несколько секунд Маша стояла в нерешительности, глядя на спящего сына. Разбудить его она не решилась. В конце концов, ковер мягкий и теплый, чистая шерсть. А вот укрыть его нужно.

Она взяла из шкафа теплый плед и тщательно укрыла Митьку. Потом направилась в ванную. Там она разделась и нырнула в душевую кабину.

Клок конских волос у жертвы в руке… Что бы это могло значить?

Что-то такое вертелось на самой кромке сознания, какая-то догадка, но ухватить и зафиксировать ее у Маши никак не получалось.

Она вышла из душа, завернувшись в халат с капюшоном. Прошла к себе в комнату и собралась закурить. И тут ее осенило. Отгадка пришла сама собой, словно по наитию. Что-то всколыхнулось в памяти, какие-то строки из давным-давно прочитанной книги. Маша вскочила с дивана, подошла к компьютеру, включила его, уселась в кресло, дождалась, пока экран осветится радужным сиянием, а затем быстро вошла в Интернет.