Евгения Грановская - Никто не придет

Люди на улицах таращились на Машу, она кивала им, но редко кто из жителей отвечал ей таким же кивком, в основном прохожие отводили взгляды и спешили по своим делам.

Маша остановилась перед большим магазином с вывеской:

«БАКАЛЕЯ»

Она открыла тяжелую дверь и вошла внутрь. В лицо Маше пахнуло сотней разных запахов – специи, сдоба, кофе, копчености, запах выделанной кожи, пластмассы… В первое мгновение у чувствительной к запахам Маши даже слегка закружилась голова.

Потом в голове прояснилось, и она увидела сидевшего за прилавком, у кассы, человека. Она почему-то сразу поняла, что это и есть «Старик Чадов». Это был высокий, пожилой, очень худой мужчина с тонкой шеей и большой головой. Его волосы – седоватые, свисающие на плечи слева и справа от лысого темени – казались грязными. Темные глаза его были глубоко посажены. Лицо избороздили морщины. Возможно, из-за своей худобы старик производил впечатление очень больного и слабого человека. Это впечатление дополняла ужасно заношенная коричневая хламида, в которую он был одет, – не то пальто, не то длинная шерстяная кофта.

– Здравствуйте! – поприветствовала Маша бакалейщика.

Старик откинулся в кресле так, что голова его почти коснулась плаката, висевшего на стене и бодро призывающего покупать «лучшие товары, какие вы только можете найти в нашей стране».

Бакалейщик оценивающе оглядел Машу, при этом глаза его, тусклые и равнодушные, были холоднее могильных камней.

– Мне рекомендовал ваш магазин Игорь Силович Тихонов, – заговорила Маша. – Он сказал, что здесь я могу найти все, что угодно.

– Доктор Тихонов – уважаемый человек, – проговорил Чадов скрипучим голосом. – Не скажу, что я особо рад знакомству с новыми людьми, но раз уж он указал вам на мой магазин – милости прошу.

Любимова чуть прищурилась и спокойно спросила:

– Вам не нравятся чужаки?

– Я человек привычек. Ценю гармонию порядка превыше всего.

– Я не собираюсь нарушать ваш порядок.

– Вы уже его нарушили, – проскрипел бакалейщик.

– Чем же?

– Тем, что приехали сюда.

Маша придала своему лицу максимально доброжелательное выражение и сказала:

– Мне немного странно это слышать. Обычно люди, живущие в таких глухих местах, как ваше, рады увидеть новое лицо.

– Наше место вовсе не «глухое», – проскрипел Чадов. – У нас есть связь с миром. Но если вам удобнее считать нас дикарями…

– Нет-нет, что вы. – Маша смутилась. – Я не считаю вас дикарями. Но согласитесь: образ жизни, который вынуждены вести жители поселка…

– Вынуждены? – Зрачки старика сузились. – Уверяю вас, девушка, нас никто ни к чему не принуждает. У нас в Хамовичах замечательная жизнь. Никто из жителей поселка не голодает, все пристроены и все довольны жизнью. Если на свете и есть «тихая гавань», то она находится в нашем поселке.

– Что ж, в таком случае я рада за вас, – сказала Маша.

Любимова огляделась. Стеллажи с товарами тянулись в глубь магазина. Здесь и в самом деле можно было найти все, что угодно, – от стирального порошка до бисквитных пирожных.

Маша подняла голову и увидела, что в темном углу что-то висит.

– А это что там у вас? – спросила она.

– Это чучело глухаря, – отчеканил бакалейщик. – Его сделал мой сын.

Маша отвела взгляд и передернула плечами. Старик Чадов заметил это.

– Вам не нравятся чучела зверей? – прищурился он.

– У меня был неприятный опыт общения с чучельщиками, – сказала Маша 2.

Чадов внимательно на нее посмотрел. Затем кивнул и сказал:

– Понимаю. В любой профессии есть мерзавцы и негодяи. Впрочем, я вам свой товар не навязываю. Не нравится – поищите себе другой магазин. – Он неприятно, хоть и едва заметно усмехнулся и добавил: – Одна беда: другого такого магазина в нашем поселке нет.

Маша решила сделать еще одну попытку наладить отношения и сказала мягким голосом:

– Простите, я не знаю вашего имени…

– Вам и не нужно его знать, – отрезал Чадов. – Выбирайте товар, платите и уходите.

– Я, собственно, пришла не за товаром.

– Что?

Маша достала фотографию Глеба и показала бакалейщику.

– Скажите, вам знаком этот человек? – спросила она. – Он мой друг и коллега. Приезжал сюда делать репортаж о заводе по розливу воды. Вы его видели?

– Возможно, – глухо проговорил Чадов.

– Он чужак. Вы должны были его запомнить.

– У меня слабое зрение. А память и того хуже.

Маша недоверчиво улыбнулась:

– Вы и меня забудете сразу после того, как я уйду?

– Возможно.

Некоторое время она держала снимок перед глазами старика, затем вздохнула:

– Хорошо. Тогда взгляните, пожалуйста, еще на одну фотографию.

Она достала из сумочки свадебный снимок и показала его Чадову.

– Это свадьба. Невеста выглядит…

– Вы будете что-нибудь покупать? – спросил вдруг старик.

Выражение его лица стало жестоким. Тонкие губы сжались и сделались острыми, как лезвие бритвы, и, глядя на эту перемену, Маша поняла, что этот старик далеко не так безобиден и немощен, как ей показалось вначале.

Маша покачала головой и ответила:

– Нет.

– Тогда не смею вас больше задерживать.

Зрачки Любимовой сузились.

– Не слишком-то это вежливо, – спокойно сказала она.

Старик поморщился:

– Плевать я хотел на вежливость! Это мой магазин!

– Хорошо. Вы правы. – Маша выдержала паузу, заставляя себя успокоиться, затем произнесла: – Я, пожалуй, куплю у вас кое-что. Подскажите, на каком стеллаже у вас стоит белое вино?

Лицо старика передернулось.

– Мы не продаем алкоголь, – сказал он, странно повысив голос.

– Не продаете алкоголь? – Маша удивленно хмыкнула. – Ладно. Тогда я куплю…

– Нет! – рявкнул вдруг Чадов и подался вперед, глядя на нее злыми, как у рассерженного пса, глазами.

Маша опешила.

– Что?

– Я вам ничего не продам!

– Но вы не…

– Вон отсюда! – взвизгнул он вдруг.

«У старика Чадова очень тяжелый характер», – вспомнила Маша слова доктора Тихонова.

«Тяжелый? – подумала она, глядя на его выкаченные глаза и трясущиеся губы. – Да этот старик просто сумасшедший».

Вступать с бакалейщиком в пререкания она не хотела. А потому, не сказав больше ни слова, повернулась и вышла из магазина.

На улице Маша достала из сумочки сигареты и закурила. Поджигая сигарету, Любимова заметила, что пальцы ее слегка подрагивают.

Да уж… Похоже, в этом поселке все сумасшедшие.

После двух-трех затяжек Маша слегка успокоилась. «Пожалуй, не стоило задавать этому старику вопросы, – подумала она. – Но кто же знал, что он придет в такую ярость – и причем совершенно на ровном месте?»

К тому же тот, кто не задает вопросов, никогда не получает ответы. А чем дольше Любимова находилась в этом поселке, тем больше у нее было поводов для размышлений.