Евгения Грановская - Никто не придет

– Убийцу Киры нашли?

Илья Львович покачал головой:

– Нет. Первоначально в убийстве подозревали одного мальчика… Кира с ним дружила. Но улик против парня никаких не было.

– А что с лабораторией? Она когда-нибудь будет восстановлена?

Рутберг покачал головой.

– Вряд ли. Насколько я знаю, несколько лет назад одна госструктура стала подумывать о ее восстановлении, но дальше разговоров дело не двинулось.

– Грустная история, – сказала Маша. – Значит, ваш брат был очень амбициозным человеком.

Илья Львович вздохнул:

– Не то слово. В нем это было – стремление побеждать, жажда властвовать над умами. Знаете, однажды Лева сказал мне в подпитии (а слабость к спиртному он питал со студенческой скамьи): «Знаешь, Илюша, а ведь политики и бизнесмены – это всего лишь дрессированные зверушки, которых научили паре-тройке нехитрых трюков. Настоящую историю делают ученые. Они, а не эти клоуны из телевизора. Должен наконец прийти человек, который докажет этот тезис, сделает его очевидным».

– Вы думаете, он имел в виду себя?

Илья Львович пожал плечами:

– Не знаю. Но с легкостью это допускаю. Я не любил подобные беседы и никогда не возражал Леве. Впрочем, возражать ему было невозможно – он абсолютно не выносил, когда с ним спорили. Кстати, один из главных помощников моего брата все еще живет здесь. Это доктор Тихонов.

– Игорь Силович?

Рутберг кивнул:

– Да. Они работали над исследовательской программой вдвоем. Но Тихонов оказался не таким упертым и оголтелым. Он довольно быстро приспособился к новым условиям. Оставил науку, занялся врачебной практикой – благо по своему первому образованию он врач.

Пока Маша переваривала эту новость, Рутберг заговорил снова, и голос его зазвучал печально и раздумчиво:

– Вы знаете, в последние годы я не так уж часто бываю в Хамовичах. Мой бизнес разросся и, как говорится, шагнул за границы поселка. Кроме того, я не очень люблю здесь бывать. Слишком много неприятных воспоминаний связано у меня с этим местом.

– Это ваш вертолет кружил над поселком? – спросила вдруг Маша.

Рутберг удивленно приподнял брови:

– Вертолет?.. Да.

– Красивый, – похвалила Любимова. – «Еврокоптер»?

Он покачал головой:

– Нет. Наш, российский, «Ка-226Т».

– Илья Львович, я хотела узнать: почему здесь так плохо с телефонной связью? Даже обычной междугородней нет.

– Да, мне это тоже не нравится. Я много раз поднимал этот вопрос, готов был и кабель протянуть, и вышку поставить. Все это за свой счет, разумеется. Но каждый раз поселковый совет отказывался.

– Может, стоило обратиться напрямую к жителям?

– Как ни странно – поселковый совет выражает общее мнение. Нам с вами трудно понять здешних людей. Они отрезаны от мира и давно привыкли к своему положению. Более того – они считают его в какой-то степени выигрышным.

– Почему?

Рутберг наморщил высокий, благородный лоб.

– Сложный вопрос… Вероятно, они находят особое удовольствие в том, чтобы жить в своем тихом омуте и не волноваться о том, что происходит в «страшном, суетном и жестоком мире». Отчасти я могу их понять. Кроме того, доктор Тихонов много лет доказывает, что мобильная связь вредна для здоровья. Как и вообще вся современная техника. Он прочно втемяшил в головы посельчан этот миф, заставив их отказаться от многих благ цивилизации. Микроволновые печи, например, в Хамовичах тоже никто не использует. Тут даже компьютеров раз-два и обчелся. И, разумеется, никакого Интернета.

– Северная Корея какая-то, – возмущенно проговорила Маша, которая, подобно прочим жителям современных мегаполисов, не представляла себе жизни без мобильника, микроволновки и хорошего компьютера с выходом в Интернет.

Рутберг развел руками:

– Ничего не попишешь. Думаю, у местных жителей это в крови.

– Что именно?

– Неприятие всего нового. До революции здесь была деревенька староверов. От староверов не осталось и следа, а вот их взгляды во многом передались и нынешним жителям Хамовичей. Уж не знаю, что тут больше сработало: генетика или география.

Бизнесмен поднял руку, чуть отвел рукав дорогого пиджака и посмотрел на часы.

– Мне пора заниматься делами, Мария Александровна.

– Мы можем еще встретиться?

Он внимательно посмотрел на Любимову и сказал, понизив голос:

– Почему бы и нет?

– Это было бы здорово, – улыбнулась Маша. – И еще один вопрос. Если мне понадобится связаться с Москвой – могу я воспользоваться вашим спутниковым телефоном?

– Конечно. Только желательно, чтобы вы предварительно позвонили моему секретарю по поселковой линии связи и узнали, на месте ли я.

– А если вас не будет на месте?

Рутберг вежливо улыбнулся:

– Думаю, мы сможем найти выход.

Ветер усилился. Он уже не просто шелестел желтеющей листвой, а раскачивал ветви. Небо все сплошь было затянуто тучами, воздух потемнел, наступили ранние сумерки. Со стороны водохранилища доносился шум волн, тянуло запахом воды и водорослей.

«Кажется, и впрямь собирается ураган», – подумала Маша, тревожно посмотрев на небо.

Она зябко передернула плечами и подняла воротник плаща. Затем огляделась и увидела двух женщин, шагающих по тротуару.

– Простите! – окликнула их Маша. – Вы не подскажите, где тут кафе?

Женщины остановились как вкопанные и уставились на Любимову.

– Кафе! – повторила она. – Мне нужно кафе!

Одна из женщин молча подняла руку и указала на улочку, уходящую влево и вверх.

– Спасибо!

Женщины отвели от нее глаза, ссутулились и быстро зашагали дальше. Любимова проводила их задумчивым взглядом. Машинально достала из сумочки сигареты, но передумала и сунула пачку обратно. Новый порыв ветра заставил ее поежиться.

– Умру, если не выпью чашку горячего кофе, – проговорила Маша.

Она повернулась к переулку и двинулась в путь.

Прохожие теперь попадались чаще. Видимо, рабочий день на местных предприятиях уже закончился. Но все они, и женщины, и мужчины, выглядели угрюмыми и чем-то озабоченными. Шли по улице торопливо, сунув руки в карманы курток и плащей и не глядя друг на друга.

Вскоре Маша увидела то, что искала. Это было такое же серое здание, как и прочие. От других оно отличалось только большими окнами-витринами. На одной из витрин было написано красными буквами:

«КАФЕ».

«Весьма доходчиво», – подумала Маша.

Она вошла внутрь и с удовольствием вдохнула ноздрями теплый воздух, пропитанный ароматами кофе и свежей выпечки.

Обстановка в зале была скромная. Столики, накрытые клетчатыми скатерками, алюминиевые стулья, барная стойка у дальней стены. На стенах – старые советские плакаты.

Народу в кафе было мало, большинство столиков пустовало. У окна сидел небритый мужчина в кепке и пил чай. За два столика от него расположились две молодые девушки. Они пили кофе с пирожными и тихо о чем-то переговаривались. За самым дальним столиком сидела семейная пара, оба полные, уже в возрасте, перед ними стояли бокалы с коктейлями.