Евгения Грановская - Клиника в роще

Вот уже полтора часа Вера сидела за широким письменным столом и просматривала больничные карты, пристально изучая анамнезы и стараясь запомнить прочитанное.

Пациент Поташев. Двадцать восемь лет. Замкнутость, вялость, апатия… Трифтазин два раза в день, циклодол три раза в день… Пациента трясет, а в стадии обострения пропадает аппетит, болит голова, спина и возникает острая нехватка воздуха…

Пациент Галыгин. Тридцать два года. Галлюцинаторно-параноидальная шизофрения… Высказывает бредовые идеи преследования… Прошел курс электросудорожной терапии методом УП. После УП прослеживалась динамика восстановления речи, отмечались изменения речевой активности, особенно голоса и интонации…

Пациент Липкин. Семьдесят два года. Идиопатическая болезнь Паркинсона в третьей стадии… Двухлетний анамнез нарастающей спутанности сознания… Параноидальные мании и зрительные галлюцинации… В последние два года лечение клозапином и леводопом… Улучшений нет.

Пациент Ставрогин. Тридцать лет… Затяжная депрессия… Лечение нортриптилином и алпразоламом…

Пациент Венедиктов. Шестнадцать лет… Параноидальная шизофрения. Прошел лечение поддерживающими препаратами галоперидол и трифтазин… Слуховые галлюцинации исчезли примерно четыре месяца назад… Сейчас принимает респолепт. Из наблюдающихся побочных эффектов – слабость…

Вера перевела дух и откинулась на спинку стула. В кабинет вошел Шевердук. Прошел к шкафу и принялся искать какие-то бумаги.

– Иван Федорович, – окликнула его Вера.

Шевердук обернулся, блеснув стеклами очков:

– Да?

– Вчера вечером я познакомилась с доктором Плучеком. Он зашел к нам в гости, и мы устроили что-то вроде небольшого новоселья. Но сегодня я не видела его в клинике.

– И что?

– Он очень поздно ушел от нас. Вот я и волнуюсь: не случилось ли с ним чего?

– Павел Сергеевич уехал сегодня утром, – сказал Шевердук.

– Уехал?

Шевердук кивнул:

– Да. На конференцию. Улетел в Москву утренним рейсом.

Вера обдумала слова Шевердука и нахмурилась.

– Странно, вчера вечером доктор и словом не обмолвился о поездке.

– Вчера вечером он еще не знал, что полетит. Лететь на конференцию должен был я. Но у меня приболела жена, и Черневицкий попросил Плучека заменить меня.

– Вот в чем дело… – Вера облегченно вздохнула. – Тогда все в порядке. А то я уж было подумала…

– Что вы подумали? – стекла очков Шевердука мрачно сверкнули.

Вера смущенно улыбнулась.

– У вас здесь довольно жуткие места: дубовый лес, болото… Если ночью сбиться с дороги, можно и заблудиться.

Шевердук пожал плечами:

– Никогда об этом не думал. Я видел дубовую рощу только при свете дня, и она никогда не казалась мне жуткой. Что касается возможности заблудиться, то, на мой взгляд, это невозможно. Мы все прекрасно ориентируемся в нашей роще.

Вере нечего было ответить. Шевердук помолчал, а потом проговорил – видимо, затем лишь, чтобы заполнить паузу, от которой обоим стало слегка неуютно:

– Должно быть, Плучек вам много рассказывал о нашей клинике?

– Почти ничего, – покачала головой Вера. – Мы больше говорили на общие темы. Вот только на прощание он произнес странную фразу.

– Какую?

Вера наморщила лоб, припоминая, и ответила:

– Что-то насчет того, чтобы я была осторожна.

– Плучек прав, – согласился Шевердук. – Специфика нашего учреждения такова, что любая неосторожность может стоить нам здоровья и даже жизни. Сегодня утром, беседуя с Часовщиком, вы слишком близко подошли к защитному барьеру, а это могло закончиться плохо. Помните: Часовщик убивал людей голыми руками.

Иван Федорович отвернулся к шкафу.

«Великану вкалывают столько седативных препаратов, что они могли бы успокоить даже носорога», – подумала Вера, вздохнула и снова углубилась в больничные карты.

Старшая медсестра клиники Жанна Орлова шла по коридору, когда дверь кабинета заведующего приоткрылась и негромкий голос Черневицкого окликнул ее:

– Жанна Олеговна, зайдите, пожалуйста, ко мне!

Орлова остановилась, окинула быстрым взглядом коридор и сказала:

– Хорошо, Игорь Константинович.

Заведующий распахнул перед ней дверь, и медсестра вошла. Черневицкий прикрыл створку, повернулся к Жанне.

– Как наша новая сотрудница? – негромко осведомился он.

– Осваивается, – ответила Жанна и села на белоснежную кушетку.

Игорь Константинович откинул со лба длинную седую прядь и чуть прищурил черные глаза.

– Жалоб нет?

– У нее или у меня? – иронично поинтересовалась Орлова.

– О ваших жалобах я знаю. А что не нравится ей?

– Ну… – Жанна пожала плечами. – По-моему, она не слишком довольна своей новой ролью. Девушка привыкла всюду совать свой нос. Но если в институте и в ординатуре ее за подобное любопытство поощряли, то здесь…

– Да-да, понимаю, – задумчиво кивнул Черневицкий. Ущипнул пальцами свою черную, как смоль, бородку и усмехнулся. – На первых порах наши правила сильно раздражают. Тем более что Вера Арнгольц – девушка деятельная, пытливая и энергичная. Но именно за эти качества мы ее и взяли.

– Тогда вы знали, на что шли, – снова пожала плечами Жанна.

Игорь Константинович вышел из задумчивости, шагнул к Жанне вплотную, окинул взглядом ее красивое лицо и вдруг обнял.

– Игорь Константинович, вы не заперли дверь, – Жанна мягко отстранилась.

– Правда? – заведующий нахмурился. – А мне показалось, что запер.

Он выпустил медсестру из объятий, прошел к двери и щелкнул замком. Потом вернулся к Жанне и снова обнял ее. Теперь она уже не сопротивлялась. Под его нажимом Жанна легла на кушетку.

– Игорь, когда-нибудь нас застукают, – с улыбкой проговорила она, поеживаясь под его поцелуями. – И тогда тебе придется развестись с женой.

Черневицкий быстро расстегнул халат Жанны.

– Не нагнетай, – буркнул мужчина. – Все будет хорошо.

– Мне не нравится эта девушка, – сказала свое мнение Жанна и, тихонько застонав, закусила губу.

– Почему? – продолжая раздевать Жанну, спросил Черневицкий.

– Она… слишком самостоятельна и упряма.

– Она – лучшее, что мы смогли найти, – согласился Черневицкий.

Жанна тихо вскрикнула и запрокинула голову. Дыхание ее стало хриплым.

– И все-таки… она мне не нравится, – проговорила Жанна, не открывая глаз.

– Не забивай себе голову, – тяжело дыша, пробормотал Игорь Константинович.

Пару минут они не разговаривали. Потом Черневицкий отпрянул от кушетки и неторопливо застегнул брючный ремень. Лицо его раскраснелось и взмокло от пота. Длинные седые волосы упали на глаза.

– Присматривай за ней, – распорядился Черневицкий. – Наша новенькая – очень перспективный сотрудник, и я не намерен ее терять.