Владимир Михальчук - Смерть наудачу

– Господин Дамнтудэс, – я вздохнул, уповая на последний шанс. – Если у вас имеются свидетельства того, что именно я сломал магенератор защиты сцены, то, несомненно, члены Конвента видели еще одну особу рядом со мной. Ведь кто-то должен был заметить меня в обществе вашей любовницы.

Мэр перестал смеяться.

– Действительно… Многие из присутствующих заметили, что ты сидел на коробке магенератора вместе с Лейлилеей. Но можешь не беспокоиться на этот счет.

Во мне оборвалась какая-то струна. Я бессильно обмяк, апатически слушая градоправителя. Наверняка он действительно свихнулся, подчинившись злому гению Зарилии.

– Лейлилея сказала на это, что ты пытался ее соблазнить. Насильно затащил в укромное местечко и трепался о любви.

– И вы поверили? – Я вспомнил, что липовая госпожа харр Зубарева сама вела меня в ту сторону.

– А почему бы и нет? Слово террориста и убийцы против слова уважаемой дамы, жены известного некроманта.

– Разве вы не видите здесь несоответствия? При встрече на сцене ваша любовни…

– Прекрати называть ее моей любовницей! – впервые вышел из себя Дамнтудэс.

– Ладно-ладно, – захрипел я, глотая воздух повторно сдавленным горлом. – Кхэээээ…

На сей раз Мэр душил меня намного дольше. Тело ослабло, я чувствовал: еще немного, и отдам концы. Только бы не обделаться и не доставить этому садисту удовольствия.

Наконец, меня отпустили.

Я зазвенел наручниками, наклоняясь и потирая ноющий кадык.

– Она ведь сказала, что незнакома со мной! А потом призналась, что я пытался ее соблазнить. Неужели вы не видите лжи?!

– Довольно! – суммировал Мэр. Нет, он действительно идиот! Старый, гадкий, втрескавшийся по уши идиотина. – Через час ты познакомишься с мастером пыток. Он добирается из другой части города, но не беспокойся – прибудет вовремя.

– А как же…

– И публикуй свои записи на здоровье. – Тонкие губы раздвинулись, обнажая кривые клыки. – Если даже ты не блефовал – пускай народ узнает о моей любви.

– Но…

– Я больше девяти лет люблю свою Лейлилею, а она – меня. Едва только Люкзар вернется из странствований, он получит развод. А я брошу свою жену. Мы с Лейлилеей поженимся, и всех я имел в виду: и этот неблагодарный народ, который избегал геноцида только благодаря моим умениям, и долбаный Думатель, созданный только для того, чтобы облегчать мне работу. Не сомневаюсь, что валибурцы поддержат своего правителя. Мы закатим шумный праздник, все будут гулять целый месяц! А когда закончится свадьба – мы пойдем и разрушим Княжество Хаоса.

– Да вы не идиот! Вы мизантроп! Да еще и самовлюбленный демагог, – засмеялся я. – Вижу, у вас все распланировано. И счастливая помолвка, и праздники, и воцарение утопии. А под конец еще и падение врага, тысячелетиями едва не сжиравшего нас с потрохами.

Дверь захлопнулась за широкой спиной в черном балахоне.

Я потерял свой последний шанс.

Во многих детективных историях, которые случалось прочитать мне в детстве, сыщику внезапно начинает везти в самых безнадежных ситуациях. Именно вседозволенность и героическая романтика дешевых детективчиков заставила меня бросить работу в полиции и заняться частным сыском. Ах, как же приятно, когда герой повествования в самую последнюю минуту вдруг получает неожиданную помощь!

Если бы я был героем остросюжетного романа, не сомневаюсь, в каморке появилась бы жена Мэра, жаждущая справедливости. Или кто-то из моих несуществующих друзей уничтожил бы охрану и выпустил меня. Или через потолок ко мне пробрался бы, к примеру, Лумиль с моим конфискованным «Карателем». Или в меня влюбилась бы богиня из присутствующих на Конвенте демиургов. Да многое могло произойти.

Но, видимо, моя детективная история не подходила под книжные каноны. Никто не пришел, спасителем и не пахло.

Пришлось выручать себя самому.

Магические браслеты – невероятно дрянная штука. Под магиталлическими оковами прячутся острые серебряные зубцы. Они причиняют невероятную боль плененному оборотню при ходьбе или даже в спокойном положении. Если же пленник пытается высвободиться, порвать звенья толстой цепочки – зубцы выдвигаются и переламывают кости, перетирают сухожилия. И все же есть один небольшой шанс.

Некоторое время я раздумывал, не отгрызть ли себе левую руку. Так иногда делают дикие лисы, когда попадают в капкан.

Мужества, чтобы проделать такое, у меня не хватило. Кроме того, случись какая-нибудь драка, одной рукой не повоюешь, находясь в полубессознательном состоянии от боли. Да и прожить оставшийся отрезок жизни калекой с протезом мне не улыбалось.

Прошло примерно полчаса, пока я не решился на другой трюк. В среде бандитов говаривают, что если сломать себе кость большого пальца у запястья – руку можно вытащить. Правда ли это – я не был уверен. Из всех моих знакомых преступников большая часть либо сидела, либо почивала на Страшном судилище. Оставшиеся не являлись такими храбрецами, чтобы заниматься самоличным членовредительством.

Я схватил большой палец левой руки всеми пальцами правой. Изо всех сил надавил вниз. Не помогло.

От резкого движения браслеты впились в кожу, немного выдвинулись штыри. Руки обагрились горячим. Проклятый палец не сломался.

Я немного подождал, пока боль не прошла. Наконец, осталось тупое жжение – как раз чтобы не потерять сознание от шока.

Приподнялся на колени, снова схватился за палец, поднял правый локоть. Подвинул голову вперед и вверх, уперся теменем о стену. Зажмурился.

И всем своим весом бросился вниз, ударил подбородком по рычагу правой руки. Предплечье резко наклонилось, ногти царапнули по тыльной стороне ладони. Большой палец поддался, выгнулся вслед движению.

Что-то хрустнуло, кошмарная боль прострелила меня, казалось, до самого плеча. Крепко стиснутые зубы – чтобы не закричать – скрипнули.

Я начал валиться грудью на холодный пол. Меня рвануло, не пуская – запястья по-прежнему крепились к батарее. Тело повисло на руках, содрогаясь в конвульсиях.

Сквозь кровавый туман я смотрел на грудь. Из носа закапали горячие шарики крови. Они разбивались о воротник плаща, затекали под рубашку. Скользнула глупая мысль: а почему меня не раздели? Такой отменный плащ испортил!

Боль не отступала, серебряные зубья перетирали кости запястий. Я висел, стараясь не застонать и не в силах прекратить болевые судороги. Сам себе причинял адские мучения.

И зачем это сделал? Дурак…

Поврежденная рука, обильно залитая кровью, выскользнула из кольца наручников. Я грохнулся плечом о стену. Наполовину опустевший браслет свистнул в воздухе, гремя по батарее. Наконец, мое тело распласталось ничком на полу.

В таких случаях надо благодарить богов. Но мне удавалось лишь сдержать проклятия в их адрес.