Дмитрий Шидловский - Мастер

Посетитель, напротив, был облачен в русский кафтан, штаны и сапоги, но брит. На боку висела сабля – персидского, как решил командир гвардии, происхождения.

– Ваши предложения весьма необычны, – произнес рыцарь. – Скажу по чести, если бы не письмо моего старого друга, с которым мы бок о бок сражались во многих битвах, я бы просто указал вам на дверь. Мы принимаем в гвардию только лучших юношей из благородных семей Ингрии. Все они с детства обучены фехтованию и вольтижировке. Они постоянно совершенствуют свое искусство. Мы не практикуем найма учителей, поскольку гвардейцы уже отменно подготовлены. Вот если бы вы согласились поступить на службу… Увы, Ингрийская гвардия комплектуется исключительно выходцами из самых благородных домов Ингерманландии, и язык гвардии – немецкий. Вы не сможете служить у нас. Но я с удовольствием рекомендовал бы вас в конный полк графа Дашевского. Это не менее привилегированная часть, и в ее рядах вы сможете сделать себе карьеру на поле брани, а также завоевать и положение при дворе.

– Благодарю, – склонился посетитель, – но я намерен жить, преподавая искусство фехтования, и не готов пока присягать никому из правителей.

– Дева Мария! – воздел руки к небу командир гвардии. – Воистину торгашество погубит мир. Если уж люди благородного сословия не желают служить, а намерены, подобно купцам, продавать свое искусство, печальные дни ждут нас впереди.

– Поймите меня правильно, – произнес гость. – Я делаю это не потому, что боюсь участвовать в сражениях или желаю набивать мошну. Просто я знаком с системой власти, знаю, какие интриги этому сопутствуют, знаю правила игры – и не готов во всем этом участвовать.

– Господин Басов, – произнес Макторг, – чтобы обучать моих гвардейцев, нужно доказать свои таланты на деле. Через час четвертая рота прибудет сюда для тренировки в фехтовании. Я буду с нетерпением ждать вашей демонстрации. А пока вас не задерживаю.

Своды кабинета потряс раскатистый хохот: рыцарь Макторг смеялся громко и заразительно, утирая слезы кружевным платком с монограммой.

– Умоляю вас, повторите еще раз, – произнес он, превозмогая новые приступы смеха и подливая себе и Басову в кубки мозельского вина, – я хочу запомнить каждое слово!

– Ученики спросили мастера, можно ли курить табак, привезенный из Вест-Индии, – снова начал Басов. – «Нельзя, – ответил мастер, – это ухудшает дыхание и вредит легким. Но если человек мастер, он знает, когда и сколько можно курить». Тогда ученики спросили его, можно ли пить вино и иные крепкие напитки. «Нельзя, – ответил мастер, – это ухудшает реакцию. Но если человек мастер, он знает, когда и сколько можно выпить». Тогда ученики спросили, как часто можно заниматься любовью. «Вообще нельзя, если вы хотите добиться совершенства, – сказал мастер. – Вы теряете и силы, и время, которые могли бы направить на тренировки. Но если человек мастер, он знает, когда, как и сколько можно покорять женщин».

– Превосходно, – снова засмеялся Макторг и отхлебнул вина. – Я, между прочим, должен взять назад свои слова о торгашестве. Вы действительно мастер, и этим все сказано. Надеюсь, вы примете мои извинения.

– Разумеется, господин Макторг, – вежливо улыбнулся Басов.

– И все же отчего вы не желаете служить? – снова поинтересовался Макторг. – После сегодняшних демонстраций я мог бы рекомендовать вас прямо в личную охрану князя.

– Я уже говорил вам, – произнес Басов. – Это мой принцип – и плод, увы, печального опыта.

– Что ж, очень жаль, – погрустнел командир гвардии. – Но как вы сражались с той четверкой! Разрази меня гром, никогда такого не видел! Клянусь всеми святыми, ребята разошлись не на шутку, и я серьезно боялся, что вас проткнут, а вы были столь невозмутимы. Как вы достигли таких высот?

– Ничего особенного, – скромно произнес Басов. – Надо просто упорно совершенствоваться в искусстве и жить им, тогда нет непреодолимых преград.

– Ваше здоровье, – поднял кубок Макторг и продолжил после короткой паузы: – Теперь к делу. Как бы мне ни хотелось наградить вас достойно, я могу действовать только в рамках тех – скудных, увы! – сумм, что выделяет княжеская казна. Поэтому, если вы согласитесь тренировать моих гвардейцев по часу ежедневно, я могу предложить только половину от содержания рядового гвардейца, то есть двадцать талеров в месяц. Безусловно, это не та плата, которая достойна благородного человека. Зато статус наставника фехтования гвардии даст вам освобождение ото всех налогов. Открывайте школу – в вашем успехе я уверен. Между прочим, я владею двором у южных ворот, который достался мне от одного купца, уличенного в некачественных поставках. Неплохой дом, конюшни, подсобные помещения, большой двор – идеальное место для школы. Я сдам его в аренду… м-м-м… за шестьдесят талеров в месяц. Переезжайте завтра же. Утром я пришлю в вашу гостиницу слугу, который доставит арендный договор и проводит вас в новое жилище. Собственно, за сорок талеров: я пришлю вам двух балбесов, которых судьба сделала моими сыновьями. Сделайте из них воинов. Десять талеров в месяц, думаю, разумная плата за обучение у такого человека, как вы.

– Не дороговато ли? – усомнился Басов.

– Я представлю вас дворянскому собранию. Если наши знатные господа захотят послать к вам своих сынков, спокойно берите пятнадцать в месяц или не меньше пяти за каждое занятие. Заплатить такие деньги им несложно. А уж остальное – вопрос вашего мастерства. Между прочим, послезавтра вечером в ратуше бал для дворян Петербурга. Приходите, там я представлю вас нашему светскому обществу.

– Благодарю, – поклонился Басов.

В гостиницу Басов вернулся в приподнятом настроении. Беседа с Макторгом явно увенчалась успехом. Он легко взбежал по лестнице и толкнул дверь в комнату, которую снимал с Петром и Федором.

Петр сидел на лавке за длинным дощатым столом, где еще оставалась неубранная после обеда посуда, и что-то наставительно бубнил стоящему перед ним с поникшей головой Федору.

– Как прошла встреча? – быстро спросил Петр.

– Отлично, – отозвался Басов. – Завтра переезжаем. Что у вас тут?

– Да вот, Федор набедокурил, – недовольно пробурчал Петр и тут же обратился к мальчишке: – Ну, расскажи хозяину, что было.

Федор повернулся, и Басов увидел, что его левый глаз украшает огромный малиновый синяк.

– Так… – протянул Басов. – Это что еще такое?

– Трое парней немецких ко мне на улице пристали, – забубнил Федор. – Вы, говорят, русские, ни на что не годитесь. Бьют вас поляки и литовцы, как хотят. Северороссия, говорят, ни ливонских земель, ни финляндских без нас, германцев, не взяла бы.