Дмитрий Шидловский - Мастер

Тем временем пехотинцы Макторга приняли на себя удар вражеской конницы. Их правильное каре окуталось густым пороховым дымом. Прежде чем шведская конница сумела достичь ингрийцев, каждый из них сделал по выстрелу, а первые ряды дали по два залпа. Каре выдержало натиск, отбросило атакующих и продолжило неторопливое, но неумолимое продвижение, столкнувшись вскоре со шведской пехотой. Закипела рукопашная. Даже отсюда, с холма, было видно, насколько гвардейцы превосходят противника подготовкой.

– А что вы хотите – гвардия, – не без гордости прокомментировал Макторг.

В тылу шведских войск появился большой конный отряд, во весь опор несущийся к месту битвы.

– Подкрепление? – забеспокоился Петр.

– Сейчас узнаем, – бросил Макторг, всматриваясь в даль и прикрывая глаза ладонью. – Нет, наши, – он улыбнулся. – Оладьин совершил вылазку и прорвал осаду.

Битва продолжалась еще около двух часов, хотя исход был уже ясен. После удара в тыл шведские войска потеряли строй и начали откатываться. Однако лишь небольшой их части удалось более или менее организованно отступить на юг. Остальные же были рассеяны и постаралась укрыться в лесу, а те, кто оказался оттеснен к берегу Таллинского залива, сдались.

Солнце уже клонилось к горизонту, когда на холм, где стояли Петр и Макторг, влетели двое всадников в блестящих шлемах и кирасах – Дашевский и Оладьин. Оба спешились, передав коней на попечение ординарцев, и сняли шлемы.

– Поздравляю с очередной победой, господа, – по-деловому и как-то буднично произнес Оладьин.

– Благодарю вас, барон, – расплылся в улыбке Макторг. – Ваша поддержка была весьма кстати.

– Дело было не столь сложным, – хохотнул Дашевский. – Не знаю, на что они рассчитывали, когда высаживались здесь? Тем более что Эрик, похоже, послал наименее обученные и подготовленные части. Я встречался с их гвардией в Финляндии – небо и земля.

– Вот это меня и беспокоит, – помрачнел Оладьин.

Все взгляды устремились на него.

– Что вы имеете в виду? – обеспокоенно произнес Макторг.

– Давайте, господа, попробуем поставить себя на место короля Эрика, – начал Оладьин. – Порассуждаем. Мой брат ни шатко ни валко воюет в Финляндии. Я поддерживаю его – ровно настолько, чтобы моя страна не потеряла там влияния; особых интересов там у меня нет. Мне даже нравится, что он занят там войной и не претендует на престол. Далее, я посылаю в Эстляндию корпус, который теоретически способен ее оккупировать, но лишь в случае, если наместник не получит подкреплений из Петербурга. А он получит. И я прекрасно знаю, какие: Ингрийскую гвардию, отборные войска, против которых у моего корпуса нет ни единого шанса. Ведь вы, господа, только что могли убедиться, что противостояли нам отнюдь не отборные части. За счет этой операции армия Вайсберга, действующая в Финляндии и чрезвычайно меня беспокоящая, не будет ослаблена ни на одного солдата. А теперь вопрос: если все так, зачем Эрику, правителю весьма неглупому, губить своих людей?

Макторг и Дашевский удивленно переглянулись.

– Может, надо было выманить гвардию из Петербурга? – неуверенно произнес Дашевский.

– Кому надо? – сразу спросил Макторг. – Для шведской армии в Финляндии это сейчас несущественно. Гарнизон Петербурга все еще силен, и высадка войск на побережье Финского залива ничего не даст. И не забывайте, Эрику постоянно нужны резервы, чтобы сдерживать притязания датчан. Москва? Мы действительно выяснили, что посланник московского царя принимал участие в подготовке похода. Но Ивану сейчас только войны с нами не хватало. У него для этого недостаточно сил.

– И все-таки, господа, когда победа вот так сама падает в руки, у меня возникает подозрение, что это ловушка, – покусав губу, произнес Оладьин.

– А если, – вырвалось вдруг у Петра, – никто и не хочет захватывать Петербург силой?

– То есть? – вскинулся Макторг.

– Переворот, – размеренно произнес Петр. – Если гвардии в городе нет, никто не сможет оказать достойного сопротивления.

– Три тысячи чертей, – вскрикнул Дашевский. – Командир гарнизона – племянник графа Тихвинского. Если с князем что-то случится…

– Погодите, друг мой, – перебил Макторг. – А при чем здесь шведы и Иван?

– Если заговорщики обещали Эрику мир на выгодных условиях, то пожертвовать ради этого небольшим, далеко не лучшим корпусом вполне оправданно, – быстро проговорил Оладьин. – Граф – большой друг Ивана. Не перечесть всех выгод для московского царя, если власть в Северороссии перейдет к дому Тихвинских.

– Мне нужно немедленно выступать на Петербург, – решительно заявил Дашевский. – Минимум с пятью сотнями.

– Если еще не поздно, – вздохнул Макторг. – Да поможет вам Бог!

Басов вышел на площадь перед княжеским замком. Торжественный день – всенародный праздник в честь крестин четвертой дочери великого князя, Марфы. А до начала гуляний – торжественное шествие князя через площадь, в церковь Святого Исаакия, и приветствия представителей сословий, цехов и гильдий… Боже, как не любил Басов всех этих сборищ и празднеств! Увы, наставнику наследника присутствовать на подобных мероприятиях обязательно. Неявка без уважительной причины – оскорбление короны. На прошлый праздник, по случаю именин великой княгини, он не пошел, например сказавшись больным, – открытого пренебрежения придворным этикетом князь при всей своей терпимости не простил бы.

Басов поднялся на помост, отведенный для придворных, протиснулся в первый ряд (раз уж пришел, надо, чтобы заметили) и встал за спиной одного из стражников. Напротив была натянута веревка, а за нею цепью стояли стражники, отделявшие ковровую дорожку, по которой пойдет князь, от простого люда. «Что-то многовато стражников у выхода из замка и маловато между толпой и дорожкой, – автоматически отметил Басов. – Старый начальник охраны такого не допускал. Ну, может, перед шествием перераспределятся…» Ждать пришлось около получаса. Небо хмурилось, хотя дождя вроде не намечалось. Потерянное время – Басов с большим удовольствием провел бы его за иным занятием. Он поймал призывный взгляд фрейлины Мейбах. «Вот дура! Хоть бы при муже верную жену играла. Боже, как мне надоели все вы и ваши игры!» Наконец ворота замка распахнулись, и из них потянулись размахивающие кадилами православные священники. За ними, во всем великолепии парадного одеяния, следовал князь. В нескольких шагах позади торжественно нес новорожденную митрополит.

Замыкала процессию толпа разодетых придворных высшего ранга.

Из толпы на ковровую дорожку полетели цветы. Басов лениво разглядывал, кто их бросает. Довольные, радостные лица: и то сказать, великая честь выпала – кинуть цветок под ноги самому князю! Внимание Басова привлек худощавый, бледный человечек с большим букетом, стоящий почти напротив. В отличие от окружающих, на лице его не было написано ни малейшей радости. Он кинул цветок и застыл, уставясь на приближающегося князя. В глазах его читались страх и нервозность.