Анна Орлова - Овсянка, мэм! [litres]

Она лукаво улыбнулась, но я не поддержала легкий тон.

– Сначала поешь, потом расскажу.

По милому личику Роуз пробежала тень, однако спорить она не стала. Послушно съела два ломтика ветчины и несколько тостов с мармеладом.

– Он пришел меня арестовать, правда? – Голос ее был тих, а в расширившихся зрачках плескался ужас.

Хотелось обнять ее и утешить. Вместо этого я спросила резко:

– Почему ты мне не сказала о ссоре с леди Хэлкетт-Хьюз?

Ее недоверие злило.

– Что бы это изменило? – Голос Роуз дрогнул. – Спасибо, что не спрашиваешь, я ли…

– Я в тебе не сомневалась.

Она слабо улыбнулась.

– Спасибо, тетя Мэри. Я…

Договорить она не успела. В дверь настойчиво заколотили. Роуз сильно побледнела, однако нашла в себе силы распрямить плечи.

– Кажется, это за мной.

В коридоре загрохотали шаги, дверь распахнулась без стука.

– Мисс Роуз Карпентер? – спросил крепкий рыжеволосый мужчина.

Щеку его пересекал шрам, а выступающие зубы делали его похожим на кролика. За спиной у него возвышались дюжие констебли.

Роуз, храбрясь, поднялась им навстречу.

– Это я.

– Суперинтендант Оггилви. Вы арестованы по подозрению в убийстве леди Хэлкетт-Хьюз. У меня есть ордер на ваш арест.

Стальные браслеты на тонких запястьях Роуз смотрелись почти украшением. Узор из полудрагоценных камней был даже красив – если не знать, что он запирает магию.

Роуз увели, а я сидела, оцепенев. Чувствовать себя беспомощной было донельзя противно и унизительно. Хотелось зарыдать, хотелось бежать вслед, хотелось…

Лучше бы арестовали меня!

Сомнительное зелье, выданное мне сердобольной кухаркой, оказалось на удивление действенным. Я проспала всего два часа, зато без сновидений, и проснулась отдохнувшей. Панические мысли отступили, я больше не чувствовала себя угодившим в капкан зверем. Нельзя расклеиваться. Каждый час, пока не нашли настоящего убийцу, – это час Роуз в застенках. Так что хватит заламывать руки, пора действовать.

И первым делом – нанять адвоката. Загляну к Чарльзу Гилмору, надеюсь, он подскажет, к кому обратиться.

Я привела себя в порядок и переоделась в новое платье. Хорошенькой женщине охотней пойдут навстречу, чем унылой старой деве. Легкомысленный шифон смотрелся несколько неуместно, но темно-синие перчатки и шаль поправили дело. Осталось поправить перед зеркалом шляпку, и можно идти.

Констебль, тихо дремавший на крыльце, при виде меня встрепенулся и вскочил на ноги.

– Куда вы, мисс?

Я могла бы ответить, что у нас свободная страна, но не стала. Он не виноват, что все так сложилось.

– Немного пройдусь.

– Я с вами! – с готовностью объявил он и веско кивнул, отчего шлем сполз ему на нос.

Констебль с досадой его поправил.

– Разве вы не на посту? – усомнилась я.

– Инспектор приказал охранять вас! – отрапортовал Догсли, браво тараща глаза. – Вдруг это все-таки было покушение?

Понятно. Этан нашел повод за мной присматривать.

– Что же, – вздохнула я. – Тогда пойдемте, констебль.

Будь я в здравом уме, никогда не пошла бы пешком. Можно ведь было одолжить у леди Присциллы авто!

Каждый встречный глазел на меня так, что сразу было ясно: слухи разлетелись быстрее чумы.

Я стоически переносила любопытные взгляды и старалась не ускорять шаг.

– Мисс Райт! – окликнул констебль и поравнялся со мной.

Надо думать, его присутствие интриговало деревенских жителей еще больше. Им оставалось гадать, кто я: подозреваемая, свидетель или возможная жертва.

– Да, констебль?

Я с трудом скрыла досаду. Нашел место! Мы как раз проходили мимо почты. Вся компания – миссис Шилдс, миссис Брэнт и мисс Смит – как назло, в сборе.

Констебль покосился на любопытствующих леди, передернул плечами и потер кончик носа.

– Последняя анонимка пахнет, как та леди, похожая на мышь.

Не мог найти цель попроще?

Хотя трудно представить более подходящего человека на роль автора анонимных писем.

– Нужно доложить инспектору, – сказала я наконец.

Мысль об Этане отозвалась тягучей болью за грудиной.

Констебль мотнул головой, отчего с нее едва не свалился шлем.

– Сначала я должен убедиться.

– Не боитесь? – хмыкнула я.

В клетку льва я бы вошла с большей охотой.

– Это мой долг! – тяжко вздохнул констебль, расправил плечи и шагнул внутрь.

Я осталась наблюдать снаружи, благо окна были открыты настежь.

– Доброе утро, леди, – вежливо обратился к дамам констебль.

Они вразнобой поприветствовали его в ответ.

– Вы что-то хотели, констебль? – Миссис Шилдс на правах хозяйки взяла разговор в свои руки.

– Да, мэм, – ответил он с неожиданной робостью. Принюхался, переступил с ноги на ногу и выпалил: – Анонимные письма пахнут вашей мазью от радикулита! Как вы это объясните?

Он не мог как-то… поизящнее? Сейчас его будут бить, невзирая на форму и звание. Может, позвать на помощь деревенского констебля?

Лицо миссис Шилдс пошло пятнами.

– Как вы могли подумать?! – вознегодовала почтенная хозяйка почты, чуть не топая ногами от злости. – Заподозрить меня в таком!..

В руке у нее были старинные тяжелые счеты, так что никто не обвинил бы констебля в трусости, когда он попятился.

– Мэм, – дрогнувшим голосом выговорил он, – успокойтесь. Полиция обязана расследовать…

– Полиция не имеет права совать нос в мои личные дела! – взвизгнула миссис Шилдс, замахиваясь.

Тут и шлем не спасет!

Кажется, лишь честь мундира не давала констеблю броситься наутек.

– Мэм, я ведь только…

– Я ничем таким не болею. Слышите меня? Не болею!

– Простите, мэм, – капитулировал констебль и почти кубарем вывалился на крыльцо, придерживая шлем.

Поле боя осталось за миссис Шилдс.

Позорное поражение заставило констебля замкнуться в себе. Дальше мы шли молча.

Возле полуразрушенной церкви уже кипела работа, хотя стоило бы дождаться утверждения завещания. Строители возводили леса, выгружали кирпичи и выносили ценности. Вокруг суетился счастливый викарий Миллер.

– Осторожнее, осторожнее! – причитал он, то и дело поправляя очки. – Не разбейте чашу, она очень старинная… О, мисс Райт. Вы с племянницей придете на службу в воскресенье? Боюсь, ее опять придется проводить в молельне дома Хьюзов.

– Надеюсь, получится прийти, – отозвалась я неопределенно.

Очевидно, викарий еще был не в курсе изменившихся обстоятельств.

– Как видите, мы уже начали реставрацию. – В голосе викария звучала неприкрытая гордость. – Благодаря леди Хэлкетт-Хьюз, упокой, Господи, ее душу.

По круглому жизнерадостному лицу викария скользнула тень.

– Так странно, – заметила я, – что леди Хэлкетт-Хьюз оставила вам деньги. Говорят, она была ярой противницей реставрации церкви.